Ночная певица - Наталия Медведева

Как реликвии, я буду хранить растворимый кофе, чай и зубную пасту, привезенные мамой "хоть как-то помочь тебе за границей". Для простой советской мамы я все еще за границей, вот уже 15 лет. Как странно мне слышать сожаления людей о тех, кто должен жить за границей… Это же такой шанс! Не туристом обежать туристские же достопримечательности, а именно жить. Узнать другую культуру, ритм, обычаи. Чтобы себя узнать! И чтобы стать более зрячей к своему дому, пусть он и не является зафиксированным местом жительства вот уже пятнадцать лет.

1990 г., Париж

P.S. СССР уже не существует, как и советский пятачок. Местные дикторы ТВ так же пялятся в зрителя якобы. Но согласно последним высказываниям первого Президента РФ — мир хочет быть разнообразным и не хочет под диктовку Клинтона жить, смеяться и т.п. Разнополярности, многополярности… Ха! сидя перед компьютером и творя каждый свой виртуальный мир! Главное — суметь отличить потом реальный от виртуального.

1999 г., Москва

ЩИ КИСЛЫЕ — СОЛЖИКИ ЖАРЕНЫЕ

"Архипелаг ГУЛАГ" я читала зимой 74-го года в Москве. Только-только изданный за границей, я возила в метро толстенный том первый, будто испытывая судьбу: заберут меня или нет? Наверное, в 16 лет, в поисках острых ощущений, не особенно задумываешься: а не будут ли они настолько острыми, что опасными для жизни? Еще какое-то неверие (в связи с непониманием, видимо) в значимость "Архипелага" придавало смелости и подталкивало на опрометчивые поступки. Требовать от шестнадцатилетнего человека принципиальных и закоренелых взглядов — глупо. Это как раз тот возраст, когда можно все отрицать, но ответов еще не знать. Еще можно… С другой стороны, я согласна с Эрнстом Юнгером (немецкий писатель-философ, одно время национал-большевик, анархист и одиночка), сказавшим, что люди в общем-то не меняются, а наоборот. Действительно, какие-то жизненные понятия у меня остались теми же, что и в 16 лет. Дурацкая вера в справедливость, в то, что самые важные — люди таланта, деньги не важны, вера в героя, то есть романтизм (в смысле идеализма, а не "палатки-костра-водки-гитары")… Поэтому мое отношение к Солженицыну, собственно, не изменилось, а закрепилось. Тот факт, что я "знакома" с ним с 16 лет, видимо, позволяет мне не испытывать трепета перед его именем. Да и вообще, наше поколение, мне кажется, ни перед кем его не испытывает, и фраза: "Нет кумиров в своем отечестве" — распространяется на весь мир. То, что телевидение заменило сегодня библию — истину и правду, — что оно у многих в спальнях — то есть вы у себя в постели "принимаете" и президента, и звезду, и писателя, и философа, — позволяет такое "короткое" отношение к этим "гостям". Укорачивает дистанцию и, разумеется, притупляет значимость и важность событий и персонажей. Сколько раз за день умирают перед глазами, проходят голодные и обездоленные или, наоборот, — озаренные славой… Впечатление подчас, что вы сами уже выступили и на концерте Майкла Джексона, и вы сами сказали, что будем бомбить Ирак, и вы сами едете в шикарном автомобиле к своему дому, а не персонаж "Санта-Барбары"… И эти слова, произнесенные Солженицыным по француз-скому телевидению в программе "Бульон культуры", получается, были сказаны вам, как бы с глазу на глаз… Не затаив дыхания, внимаете вы им, не думаете, что для многих людей, видимо, этот человек "живой миф", профет и мессия.

Действующие лица спальни:

Домашняя хозяйка (живет в Париже, коллекционирует работы рус. художников).

Переводчица (проездом в Париже из Питера).

Коммерсант (в прошлом работник научно-исследовательского ин-та, тип одновременно "физиков и лириков", занявшийся коммерцией не так давно).

Аналитик (программист-информатик, полуукраинец, живет в Париже).

Художник (собирательный персонаж, живет в Париже).

Певица (живет в Париже, действие происходит в ее спальне).

Персонажи экрана:

Солженицын А.И.

Бернар Пиво — ведущий программ "Апостроф", "Бульон культуры".

Глюксман — профессиональный диссидент.

Гер?а — журналист.

Андронников — переводчик.

Албанский писатель

Небольшая комната — диван, постель вечного студента (матрас), кресло, стул. Посередине — столик, заставленный чашками "ЛФЗ", пакетами печенья, сладостей. На стенах — картины, плакаты, в том числе и советские. Над постелью: "Повернуть ход истории вспять не дано никому!" — плакатный рабочий указывает рукой на постель, покрывало которой с аппликацией серпа и молота. Все персонажи у телевизора. Передача уже началась.

Домашняя хозяйка. Хорошенький! Худенький. Без пуза… Но помню, я была в ужасе от его предыдущего выступления у Пиво, когда он заявил, что всю жизнь мечтал играть в теннис, аж в лагере!

Художник. У меня от него аллергия! (Встает на стул в позу памятников Ленина.) Но он стал цивилизованней. Для Запада!

Бернар Пиво. Александр Солхенищин! Первый во-прос к вам: как вы?

Солженицын. У меня все хорошо. Дела идут плотно. Но когда на Родине они плохи, можно ли думать о своих…

Певица. На Родине они плохи сейчас. А он все о семнадцатом годе! (Полулежит на постели, курит.)

Солженицын. Все сегодняшние невзгоды России — в семнадцатом году.

Певица. После семнадцатого года уже три поколения выросло и четвертое подрастает!

Коммерсант. А он весь в прошлой борьбе…

Переводчица. Жаль, за переводом не слышно самого… Еще этот старый Андронников, он у де Голля переводил, с такой плохой дикцией…

Домашняя хозяйка. А у него трепет перед Солженицыным. Боится лишь бы какое слово употребить… Поэтому не все и переводит… Но этот, Глюксман, чудовище, под горшок остригся, а?

Переводчица. Он похож на Бабу Ягу!

Певица. Это еще ничего! Раньше у него были длинные волосы, один нос торчал… Худой, как будто болен СПИДом…

Аналитик. Солженицын, конечно, далеко от Толстого не ушел…

Бернар Пиво. Когда? Когда? Когда?

Солженицын. В мае девяносто четвертого года.

Певица. Необходимо, чтобы в России до мая прошли выборы, а то он внесет такую сумятицу в и так уже затуманенные умы…

Бернар Пиво. Значит, ровно через двадцать лет! А почему же раньше вы не ехали?

Солженицын. Не мог бросить начатую работу. Не мог вернуться туристом. В России негде было жить. Только два года назад получил паспорт.

Аналитик. Да на кой он нужен, паспорт этот неизвестно какого государства. А теперь еще и выбирать надо! Во, придумали! У Советского Союза хоть было соглашение о двойном гражданстве, а у СНГ…

Певица (поет). Гэ-гэ-гэ!

Бернар Пиво. Не думаете ли вы, что пока ваш дом строился, Александр Солхенищин, российский разрушился?!

Певица. Вот это да! Ну Пиво выдал пафос!

Солженицын (машет руками). Он разрушался начиная с семнадцатого года!

Аналитик. Действительно, чего торопиться, раз уж семьдесят лет гниет!.. Вообще, это маразм! Прямо, ничего там не построено?!

Домашняя хозяйка. Я вот там университет закончила, самый такой факультет… журналистики… никого не брали… Дочь врага народа… Жена врага народа…

Певица. Почему у русских, на каком бы социальном уровне они ни находились, все сводится к ДАЧЕ?! Это же уму не постижимо! И Руцкой, вон, разоблачал коррумпированных, а сам тем временем… ДАЧУ строил!

Переводчица. И Собчак залез на дачу нашего бывшего главного обкомовца. За трехметровый забор!

Певица. Как узко они видят власть! С крыши дачи!

Художник. Мухи навозные! (Опять на стуле, за его спиной на стене — карта Советского Союза.) Я бы сказал — видите, что за моей спиной?! Вот это все МОЕ! А им шести соток хватает!

Переводчица. По-моему, ему дали все десять гектаров!

Певица. Народ, о котором они все так заботятся, никогда, в конце концов, именно этого и не прощает. Раз ДАЧА — символ зловещий и авторитарный! Тем более эта дача его в логове всех номенклатурщиков! Землю-то ему дали, подарили. Ну и что, что строит на свои деньги!

Аналитик. Это если доллар — тысяча двести рублей, за пятьдесят тысяч долларов можно такой дом отстроить… А что такое пятьдесят тысяч для Солженицына? Плюнуть.

Солженицын. …писатель, он должен объединять!

Переводчица. А сам разъединил всех и разделил — на жертв и палачей!

Коммерсант. Нет. У него все и палачи и все жертвы.

Домашняя хозяйка. Наивны эти надежды на всеобщее покаяние. Да и просто чудовищны! Безобразие!

Певица. На Красную площадь все, на Лобное место!

Домашняя хозяйка. Тише! Не слышно же! У всех, если уж о православных, для этого есть церковь и священник, к которому можно пойти и покаяться. В молитве человек просит прощения у Бога, и Бог каждого прощает! Тайно и наедине! Бог для этого есть!

Коммерсант. А Солженицын себя и видит Богом!

Домашняя хозяйка. Это все пахнет китайской революцией! И потом, вон уже были эти цирковые сжигания партбилетов! Да и почему же все себя должны ощущать виновными и обиженными? У меня вот семья пострадавших, и то я помалкиваю!