Herr Интендантуррат - Анатолий Федорович Дроздов

ресторане гостиницы фрау Поляковой веселье гремело до утра. «Радуйтесь, гады! – думал Крайнев. – Это ваш последний Новый год! 23 июня начнется операция „Багратион“, и тогда вам будет не до смеха. Кое-кто из вас все же увидит Москву, пройдет по ее улицам. Под конвоем…»

Крайнев в новеньком мундире восседал рядом с нарядной Эльзой. Их поздравляли, желали счастья и спрашивали о свадьбе. Эльза скромно опускала глазки, Крайнев отшучивался. Мысль о формальном браке, который упрочил бы их положение в N, нравилась Эльзе, но Москва запретила даже думать. Немецкому офицеру (военный чиновник к нему был полностью приравнен) надо было испрашивать разрешение на брак у вышестоящего начальства, хлопотать о бумагах, подтверждающих арийское происхождение. Неизбежно последовала бы проверка, которая окончилась бы нехорошо. Крайнев объяснил ситуацию Эльзе – та, вздохнув, согласилась. Крайнев видел, что Эльза рада стать его супругой хотя бы по немецким законам, но положение двоеженца ему не улыбалось. Запрет Москвы пришелся кстати.

В свою Москву Крайнев почти не заглядывал. Во-первых, это было технически сложно. Выяснилось, что время для перемещения выбрано неудачно. К полуночи Крайнев и Эльза только появлялись дома, соскучившаяся возлюбленная ходила за ним хвостиком, а Крайнев не желал путаных объяснений на скользкую тему. Разумеется, он мог улучить момент, переместиться в Москву и определить с Гаркавиным новый час встречи. Однако ситуация могла непредвиденно измениться, и что тогда? Полночь оставалась предпочтительной на случай провала. Крайнев не хотел себе признаваться, но его перемещениям домой препятствовали отношения с Настей. Он не охладел к жене, продолжал ее любить так же сильно, как до свадьбы, но в N была Эльза. Забыть о ней по возвращении к жене, как делают другие мужчины, у Крайнева не получалось, поэтому он до времени стал избегать самих возвращений.

Он нашел возможность отвезти Гаркавину видеозапись, о чем впоследствии пожалел. Составив обычный отчет, Крайнев отправил его подполковнику и приготовился насладиться заслуженным отдыхом. Но на следующий день Гаркавин позвонил, попросил одеться официально и ждать. Недоумевая, Крайнев вытащил из шкафа банковский костюм, белую рубашку и галстук. У подъезда его встретила черная «волга», за рулем которой сидел сам Гаркавин.

– Что случилось? – спросил Крайнев, усаживаясь рядом.

– Ваша видеозапись, – пояснил Гаркавин, выруливая из тесно заставленного машинами двора.

– Что-нибудь не так?

– Все так, – возразил Гаркавин. – Очень даже так. Видео произвело впечатление. Вас хотят видеть.

– Это из-за боя?

– Нет! – сказал Гаркавин. – Бой, конечно, интересен, но в наших стенах видали и не такое. Я не уполномочен раскрывать тайну – сами все услышите.

К удивлению Крайнева, они поехали не на Лубянку, а выбрались к МКАД. Гаркавин остановился у мрачноватого серого здания. Двое молодых людей в штатском проверили их документы, после чего Гаркавин с Крайневым поднялись на лифте и оказались в большой приемной, где за столом секретаря вместо обычной девицы в короткой юбке сидел молодой человек в строгом костюме. Крайнев не успел удивиться этому обстоятельству, как их пригласили в кабинет. Хозяин его – высокий, моложавый мужчина с седыми висками – предложил Крайневу присесть за приставным столиком, сам устроился напротив. Гаркавин сел возле хозяина кабинета.

– Моя фамилия Щелкунов, Николай Петрович, – представился хозяин. – Как зовут вас, я знаю. Рад видеть.

Крайнев пробормотал нечто вежливое.

– Хочу поздравить вас с успешным выполнением задания, – сказал Щелкунов. – Ваша запись изменила взгляд на некие обстоятельства, ранее считавшиеся неоспоримыми. Это вносит коррективы в принципы наших взаимоотношений. Проще говоря, невольно вы получили доступ к совершенно секретной информации.

– Я подписывал обязательство о неразглашении, – напомнил Крайнев.

– Этого недостаточно. Информация относится к высшей степени секретности. Такой допуск оформляют только офицерам нашего ведомства либо государственным служащим высокого ранга. Вы не входите ни в одну из названных категорий.

– Что это означает?

– Немедленное прекращение эксперимента.

Крайнев хотел возмутиться, но сдержал себя. Помолчал, обдумывая.

– Вы пригласили меня сюда не за тем, чтоб это сообщить? – спросил он минуту спустя. – О прекращении эксперимента мог объявить подполковник, – он кивнул в сторону Гаркавина.

– Вы абсолютно правы, – улыбнулся Щелкунов. – Вас пригласили по другой причине. Мы не хотим прекращать эксперимент. Скажу больше: очень даже не хотим. Но в прошлое должен отправиться наш сотрудник.

– Как? – удивился Крайнев. – Кто?

– Майор Крайнев.

– Вы предлагаете мне службу?

– Почему бы нет? Вы молоды, здоровы, служили в армии. Ваши знания и умение будут востребованы на новой службе.

Крайнев угрюмо замолчал.

– Подполковник Гаркавин предупредил меня, что вы не обрадуетесь, – сказал Щелкунов. – Я даже могу предположить, почему. В последние годы было много публикаций о «кровавой гэбне». Не буду опровергать – гниль, распространяющая эти бредни, того не заслуживает. Подумайте! Вы занимаетесь тем же, что и наши люди. Работаете под чужим именем, смертельно рискуете, не рассчитывая получить за свою работу большие деньги. Вас никто не заставляет подвергать свою жизнь опасности, тем не менее, вы по доброй воле отправляетесь в военные годы снова и снова. Слово «патриот» в наше время обгадили как могли, но мне оно нравится. Я уважаю патриотов – настоящих, которые проявляют любовь к Родине не на словах, а на деле. Вы из их числа. Мне стыдно, что мы беззастенчиво эксплуатируем ваш патриотизм, ничего не предлагая взамен.

– Я ничего не прошу, – сказал Крайнев.

– Если человек не просит, это не значит, что он не нуждается. В истории нашей службы были примеры, когда люди помогали нам бескорыстно, но это нельзя превращать в правило. Денежное содержание майора не сравнить с зарплатой менеджера банка, но это все же деньги. Вы недавно женились, семья будет расти, ее надо содержать. Менеджеру банка сегодня трудно найти работу – кризис. Есть еще одно обстоятельство, о котором не могу умолчать. Видеозапись показала, насколько опасна миссия в прошлое. Что станет с близкими в случае вашей гибели? Закон Российской Федерации защищает семьи офицеров в случае потери кормильцев, да и мы не бросаем в беде.

– Моя работа в N скоро закончится, – сказал Крайнев. – Чем буду заниматься по возвращении?

– Дело найдется! – улыбнулся Щелкунов.

– Какое?

– Будет возможность выбрать.

– Я смогу уволиться, если не понравится?

– Удерживать не станем. Нас вполне устроит, если вы уйдете в запас офицером нашей службы, который в случае разглашения тайны несет ответственность перед военным судом. Но мне представляется, что вы не захотите писать соответствующий рапорт. Есть люди, которые родились для оперативной работы. Случается, человек понимает это не сразу, но когда распробует… Это – как наркотик. Бывших разведчиков не бывает – слышали, наверное? Не задумывались, почему?

– Я согласен! – сказал Крайнев…

Оформление заняло несколько дней. Крайневу пришлось заполнять бумаги, проходить собеседования, сдавать тесты… Он роптал, Гаркавин в ответ только пожимал плечами: порядок.