Хроника рядового разведчика. Фронтовая разведка в годы Великой Отечественной войны. 1943–1945 гг. - Евгений Фокин

Противник заранее готовился к тому, чтобы в критический момент, когда наши войска пойдут на штурм города, взорвать эти объекты, уничтожить энергетическое сердце города, а вода, вырвавшись на свободу, довершит начатое ими черное дело. Специалисты подсчитали, что взрыв плотины позволит затопить почти всю восточную часть го рода вместе с рудниками и прилегающими к реке населенными пунктами. В этом не было чего-то нового — фашисты, как обычно, подрывали при отходе трудновосстановимые объекты. Вывод их из строя помимо ущерба нашей стране позволял противнику надолго затормозить восстановление и эксплуатацию рудников и промышленных объектов города. Кроме того, враги рассчитывали на большие потери в наших войсках. Поэтому информация, полученная от пленного, быстро восходила по штабным инстанциям и через представителя Ставки в штабе 3-го Украинского фронта Маршала Советского Союза A. M. Василевского дошла до кабинета Верховного главнокомандующего. Верховный приказал принять меры по устранению угрозы городу.

Теперь этот приказ пошел в войска, обретая реальность. Фронт возложил организацию и проведение операции на командование и Военный совет 37-й армии. Во исполнение этого указания командарм генерал-лейтенант М. Н. Шарохин принял решение об организации специального отряда, на который возлагалось выполнение этой задачи в тылу противника и удержание захваченных у врага объектов до подхода наступающих частей армии, находящихся на удалении около 20 километров от переднего края.

Исходя из сложности и трудности выполнения спецзадания отряд решено было сформировать только из добровольцев.

Для выполнения столь важного задания в тылу противника нужен был тактически грамотный и решительный офицер. Выбор командарма пал на подполковника — зам начальника оперативного отдела штаба армии Шурупова Аркадия Николаевича. Он был кадровым офицером. Воевал на Дону, Кавказе, с конца 1942 года — офицер штаба армии. Приглашенный на собеседование это предложение принял достойно.

Командарм коротко изложил стоящую перед отрядом задачу и сообщил о составе его штаба: заместитель командира отряда по политчасти — гвардии майор К. И. Нефедов — кадровый офицер, инструктор политотдела армии; начальник штаба — инженер-капитан А. Л. Мясников, участник боев на Волге, Курской дуге и Днепре; парторг — гвардии капитан Ф. Н. Тимонин.

После беседы у командарма у А. Н. Шурупова состоялась встреча с начальником штаба армии полковником А. К. Блажеем. С ним были решены вопросы обеспечения отряда оружием, боеприпасами, обмундированием и питанием, а уже вечером командир выехал в поселок Веселые Терны, к месту формирования и нахождения своего штаба.

Формирование отряда шло в глубокой тайне. В планируемые к отбору части выехали представители командования армии и политотдела.

В состав отряда вошли:

96-я отдельная рота разведчиков 92-й гвардейской стрелковой дивизии во главе с командиром роты старшим лейтенантом М. Д. Садковым и командирами взводов: Героем Советского Союза гвардии лейтенантом В. А. Дышинским, гвардии старшиной Н. С. Култаевым.

Каждый полк нашей дивизии был представлен взводом автоматчиков:

от 276-го гвардейского стрелкового полка — под командованием гвардии лейтенанта М. М. Цимбала;

от 282-го гвардейского стрелкового полка — под командованием гвардии лейтенанта Г. М. Дьячко;

от 280-го гвардейского стрелкового полка -1 старший лейтенант Боровских, который и возглавил роту автоматчиков;

от 116-го армейского саперного батальона — рота саперов под командованием лейтенанта И. К. Голубчика;

армейский полк связи выделил две радиостанции с радистами и телефонистами.

Партийные органы подобрали семь проводников из местных жителей. Двое из них были несовершеннолетними. В отряде было около 200 человек.

Учитывая важность и сложность предстоящей операции, как позже рассказал Николай Зайцев, политотдел решил увеличить партийную прослойку. При штабе армии формировались курсы комсоргов и парторгов батальонов. Отобранные на учебу кандидаты размещались в 213-м запасном полку. Вот туда 19 февраля и прибыл к нам на беседу начальник политотдела 37-й армии полковник B. C. Мельников.

В конце беседы он обратился к нам:

— Товарищи коммунисты! Вам выпала почетная задача вписать еще одну замечательную страницу в историю Великой Отечественной войны. Нужны добровольцы!

И все присутствующие, 21 коммунист, выразили согласие на участие в операции. Затем нас распределили по подразделениям.

Так мы, трое автоматчиков: Зиневич и Алиев и я, попали во взвод Дышинского.

В составе отряда насчитывалось 49 коммунистов и 33 комсомольца. И уже позже приглядываясь, я видел, что стоящие в строю далеко не новобранцы, а опытные, не раз смотревшие смерти в глаза, закаленные в боях воины. Одни дрались у стен Сталинграда, другие — в горных теснинах Северного Кавказа, третьи прошли Курскую дугу и форсировали Днепр.

Утром 19 февраля командир разведроты гвардии старший лейтенант М. Д. Садков получил уведомление о том, что в 11.00 в расположение роты, на рудник Калачевский, приедет командир дивизии. Это известие не оставило никого равнодушным. Одно дело — когда комдив почти каждый день бывал в полках, другое — посещение им такого маленького подразделения, как наша разведрота.

К указанному времени, оживленно переговариваясь, подталкивая друг друга (нелишне и погреться), весь личный состав роты ожидал приезда командира дивизии у большого, с двумя входами, деревянного дома, в котором мы жили. Сверху, с крыш, метель играючи бросала в нас большими пригоршнями снег и все непременно старалась попасть кому-нибудь в лицо или за воротник. Иногда ей это удавалось, и над «счастливчиком» подшучивали и гадали, кто следующий получит такой подарок.

А снежило вовсю. Вьюга, начавшаяся под утро, теперь основательно разыгралась, вошла в свою роль и на радостях неистово бросалась на все встречающееся ей на пути, стараясь завертеть и закружить в хороводе снежинок… На минуту, словно обессилев, в изнеможении успокаивалась, чтобы передохнуть, затем вновь оживала и, приободрившись, с удвоенной силой принималась играть миллиардами крупных, как вата, снежинок. Она перекатывала их, и они, снежинки, казалось, текли по земле, заравнивая углубления, а с подветренной стороны домов и сараев уже успела намести причудливые, серповидной формы, карнизы. В промежутках между строениями снег стал настолько твердым, что наст выдерживал нагрузку человека.

Выбравшись из тепла, мы оказались во власти хохота и завывания метели, но быстро освоились с ней. Нам, разведчикам, нравилась такая погода, когда снег слепит глаза, в залихватском посвисте ветра гаснут посторонние звуки, шорохи, особенно если направление ветра со стороны противника. Такая погода резко уменьшала видимость и создавала более благоприятные условия для проведения успешной операции. Все это вызывало оживление и поддерживало наше веселое настроение. Клубится парок от дыхания полусотни людей. Идет разговор… Как обычно, в центре внимания — Канаев. Если раньше пальму первенства заводилы удавалось держать Феде Антилову, то теперь после его гибели при разведке боем под рудником Калачевским ею завладел Юра. Он не умолкал ни на минуту — то забавно рассказывал о своих промахах, то подтрунивал над товарищами. И как-то получалось так, что, едва он появлялся, вокруг него образовывался кружок слушателей. Так было и на этот раз. К тому же Юра был начитанным человеком и в спор с ним вступать решался не всякий. Имея охватистый ум, умея оценивать ситуацию, он мог задать такой вопрос, так его преподнести, что и осведомленного мог поставить в затруднительное положение.