Тигр, Тигр - Керстен Хэмилтон

― Ты не сможешь войти, даже если мы откроем решетку, ― сказал Финн. ― Так что продолжай, ― он взял свечу из коробки с патронами, зажег ее и поставил на кирпич. Он наклонился к уху Тиган, когда она потянулась за сливочным сыром.

― Ты им сказала?.. Что-нибудь? ― прошептал он.

― Нет, ― прошептала в ответ Тиган.

― Мы тебя слышим, ― сказал второй кот. ― Мы уже все знаем. Мы можем читать ваши мысли.

Финн фыркнул.

― Ты видел их всю свою жизнь?

― Я расскажу тебе при дневном свете, ― сказал Финн. ― Не произноси ни моего имени, ни своего. Им труднее сопротивляться, если они используют ваши имена.

Тиган кивнула. Они уже знали ее имя. Но они не были уверены, что это она, ведь так?

― Не говори им, где мы были и куда идем, ― сказал Финн. ― И не верь ничему из того, что они говорят. Они не умеют читать мысли.

― Мы всё выясним, ― прибыл третий кот-сидхе. Он был больше, чем два других. Его голая плоть была розовой и раздутой, как будто он разлагался на жарком солнце, и что-то двигалось под натянутой кожей. Коты начали напевать.

― Не могли бы вы делать это подальше? ― спросил Финн. ― Вы портите нам ужин.

Раздутый кот почесал свою шкуру, открыв рану. Он вытащил что-то, и оно зашевелилось на конце его когтя ― жирная личинка. Кот швырнул ее в сторону решетки. Личинка вспыхнула синим, как жук, пойманный в ловушку, когда пролетела через решетку и упала на землю обгорелым трупиком.

― Личинки гоблинов, ― Финн покачал головой. ― Как только я думаю, что они не могут стать более отвратительными, они находят способ.

Появлялось все больше гоблинов. Они стояли максимально близко к железным решеткам по обе стороны водопропускной трубы и шептались. Свет свечей отражался в их глазах, как танцующие красные угольки.

― Сколько их там? ― спросила Тиа.

― Не беспокойся о таких вещах, ― сказал Финн.

― Голос первого… заставил меня делать то, чего я не хотела делать.

― Они такое могут, ― мрачно сказал Финн. ― Особенно если ты с ними один на один.

Тиган старалась не обращать внимания на шепот котов-сидхе, пока ела. Когда Тиган, Эйден и Финн доели половину сливочного сыра, она снова закрыла банку крышкой, и Финн положил ее в свою сумку.

Кот-сидхе начал выть.

Эйден зажал уши руками.

― Это не музыка! ― крикнул он, перекрывая хор.

Финн мгновение изучал его, затем оторвал полоску ткани от рваного конца его рубашки. Разорвал на мелкие кусочки и провел ими по горячему воску свечи, затем свернул их в маленькие пули, когда они остыли.

― Затычки для ушей, ― сказал Финн. ― Вот, держи, дружище, ― он вставил затычки в уши Эйдена. ― Еще слышишь их?

― Совсем чуть-чуть, ― прошептал Эйден.

― Тогда пой сам себе, ― громко сказал Финн. Эйден кивнул и начал петь. Мертвые кошки шипели и выли, но Эйден счастливо улыбался.

― Я не слышу их, когда пою.

― Хорошо, ― Финн показал ему большой палец. Он вытащил из сумки кофту с капюшоном. ― Этого хватит, чтобы укрыть вас обоих, ― Тиган надела ее и застегнула молнию на Эйдене вместе с ней. Было достаточно тепло, чтобы ей захотелось спать, даже с котами-сидхе всего в нескольких футах от них.

― Тогда ты следующая, ― Финн сделал еще один комплект затычек для ушей и протянул их Тиган. Она вставила их в уши, и вой и шипение почти прекратились. Когда она положила подбородок на макушку Эйдена, его пение полностью заглушило завывания котов-сидхе.

Она смотрела, как Финн сворачивает затычки для ушей, как пламя свечи изгибается и танцует на сквозняке, отбрасывая сумасшедшие тени на стены.

Прежде чем положить их, он повернулся и что-то сказал котам. Те обнажили клыки и сузили глаза.

Тиган вытащила одну затычку.

― Что ты им сказал?

― Ничего такого, что я повторил бы в присутствии леди. Что бы сказал твой отец?

― Ты помнишь это? ― Тиган рассмеялась.

― Я не человек-диктофон, как твой брат, ― усмехнулся Финн. ― Но я помню важные вещи, ― свет свечи отразился на его лице. ― В нашу последнюю встречу я сказал тебе кое-что, чего не следовало говорить. Я надеюсь, что это не причинило тебе никакого горя. Теперь я стал мудрее.

― Финн… ― Тиган вздрогнула, но остановилась, когда коты наклонились ближе к решетке.

― Финн, ― позвал Кот-с-Личинками.

Она назвала им его имя.

― Ты что-то сказал ей однажды, Финн? Ты что-то с ней сделал?

― Ты хочешь что-то сделать? ― спросил второй кот. ― Продолжай. Сделай это, Финн. Мы никому не скажем.

― Даааа, ― прошипели коты. ― Сделай это!

Финн попятился от нее на другую сторону водопропускной трубы.

― Спокойной ночи, ― он вставил затычки в уши, повернулся к ней спиной и растянулся на холодном цементе.

Тиган задула свечу.

Финн лежал очень тихо, но она чувствовала его присутствие в темноте, его волнительный силуэт, куда более отвлекающий, чем голоса котов-сидхе, такой яркий, что она была уверена: если подвинется к нему, случится фейерверк.

«Можно я тебя поцелую, девочка?» — ― воспоминание было настолько ясным, что ей даже показалось, будто Финн заговорил из темноты, где он лежал.

― Мы можем заставить его кое-что сделать, ― сказал Кот-с-Личинками. ― Ты же знаешь, что мы можем.

― Я знаю, что вы лжецы.

― Отдай нам своего брата, Тиган, ― лукаво произнес кот. ― Тогда ты можешь забрать Финна. Мы очень, очень хотим Эйдена.

Тиган снова вставила затычку в ухо. Финн, казалось,