Шоколадник (ЛП) - Батчер Джонатан

Отвернувшись от Табби, Изабелла стоит неподвижно, но Табби кажется, что она слышит её плач.

Креб облизывает губы и, как червяк, скользит всем телом мистеру Холдену в шею.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Всё ещё лёжа на спине на дороге, Хейли стонет. Боль в её ноющем теле после автокатастрофы не должна помешать ей вернуться домой.

Как-то ей нужно снова увидеть свою семью.

— Что это? — голос, который она услышала снова пронзительно. — Назад. Назад…

Хейли садится, вновь сталкиваясь с хаосом, который она устроила на этой некогда приятной деревенской ярмарке еды.

Капот машины Дэймона томно дымит. Дверь, через которую Хейли вытащили, открыта и висит. Внутри лобовое стекло так сильно потрескалось и покрылось таким количеством дерьма, что стало непрозрачным. На дальней стороне пассажирская дверь также открыта, и хотя Хейли может видеть груду грязи в форме руки на приборной панели и смятую куртку Дэймона, лежащую на сиденье, других его останков там больше нет.

Чёрный мальчик-подросток, одетый во всё белое, прекратил попытки реанимировать здоровенного парня на тротуаре. Он вскочил и уставился на то, чего Хейли не видит по другую сторону машины.

Пожилой мужчина с добрым лицом, который вытащил Хейли из машины, подходит к ней.

— Оставайся там, тебе может быть больно.

На улице несколько десятков человек, некоторые стоят, некоторые двигаются, и их волнение нарастает. Кто-то ревёт либо «Стеф», либо «Стив». Кто-то убегает от машины, неразборчиво крича.

— Пожалуйста, позволь этому закончиться, — говорит Хейли и встаёт.

Вздрагивая при каждом новом шуме, она обходит вокруг машины.

— Э-э-э, мисс… — показывает ей чёрный подросток в белом.

По другую сторону машины Хейли видит Дэймона. У него нет ни головы, ни рук, а только половина туловища, и, похоже, он полностью состоит из фекалий. Его лежащие джинсы — единственная оставшаяся черта его утраченной человечности.

Несмотря на его трансформацию, Дэймона, возможно, всё ещё можно называть «он», поскольку его светящийся пенис, состоящий из дерьма, зажат глубоко во рту хилого молодого человека. Жертва Дэймона в кепке и строгом сером пиджаке стоит на коленях. Перед ним упали костыли, что может объяснить, как пара почти бестелесных ног могла одолеть его.

На тротуаре беременная женщина из продуктовой палатки всё ещё стоит среди разрушенных остатков своей продукции, держа в руке телефон. Она кричит рассеивающейся толпе:

— Кто-нибудь, остановите это!

Мускулистый мужчина в твидовой куртке фермера и тяжёлых ботинках мчится вперёд, поднимает ногу и толкает Дэймона без тела. Конечности в джинсах снесены, и их брызги попадают беременной хозяйке палатки прямо в лицо. Она издаёт резкий крик.

Изнасилованный орально мужчина продолжает стоять на коленях, а из его губ торчит теперь уже оторванный дерьмовый член Дэймона. Вместо того, чтобы с отвращением выплюнуть его, он с удовольствием жуёт и поднимается на ноги, очевидно, больше не нуждаясь в костылях.

Человек, ударивший Дэймона по ногам, уже успевает получить наказание: кажущийся хрупким мужчина, которого он спас, наносит ему удар лбом в голову, разбивая лицо.

Следующей идёт женщина, держащая поводок мёртвой собаки: парень, похожий на фермера, хватает её за плечи и извергает струю дерьма ей в глаза.

Это выглядит совсем как шоколадный фонтан пасты Nutella.

Хейли в ужасе отступает назад, затем поворачивается, чтобы бежать. У неё нет возможности добраться домой пешком — это займёт несколько часов — так что, может быть, она сможет найти полицейский участок?

«Или, может быть, больницу», — думает она, регистрируя боль в шее и груди.

Она метается между приближающимися и удаляющимися людьми, пробегая мимо человека в мягкой фетровой шляпе и ярком галстуке, возможно, туриста. Он сбивает её с ног.

— Вы пока не можете уйти, мисс, — говорит он позади неё с ирландским акцентом. Его руки обнимают её за талию, и она бьётся в его хватке. — Я видел, что вы сделали. Может, и не имели злого умысла, но вы убили этих бедных ублюдков. Боюсь, вы должны остаться и держать ответ. Прекратите бороться, это для вашего же блага.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы не понимаете, — говорит Хейли. — Все эти люди умрут, если нам не помогут.

— Что это значит? — спрашивает он. — Перестаньте драться со мной, я вас отпущу.

— Отлично, — она перестаёт сопротивляться.

Его руки разжимаются. Она поворачивается и видит, что у мужчины светлые волосы соломенного цвета и поразительное бородатое лицо. Он смотрит на неё с беспокойством.

Сейчас она на полпути, позади неё поднимается ад.

— Вы меня слышите? Что-то плохое распространяется среди всех этих людей. Как вирус.

— Они умрут? — спрашивает он.

— Да.

— Вы имеете в виду…

Грязная рука появляется над его головой, казалось бы, из ниоткуда. Её выступающие костяшки сжимаются, когда она хватает ирландца за подбородок. Плоть совершает рывок, и голова мужчины раскалывается в потоке алой крови. Он шлёпается вперёд, но владелец руки по-прежнему держит за челюсть неподвижную, полусепарированную голову, оставляя горло открытым, как если бы оно было на шарнире.

Фигура, стоящая перед Хейли, выглядит как никто из тех, кого она когда-либо встречала.

Её ноги становятся неустойчивыми, когда она чувствует его горячий запах, похожий на мех животных, покрытый помётом. Он переносит её обратно на семейный чердак, в тот момент, когда она обнаружила дела, связанные с Домом Грязи. Его глаза вращаются независимо друг от друга, как-то притягивая её к себе, в то время как сами они смотрят на всю разворачивающуюся сцену. Гнилостная футболка свисает с его жилистых рук, которые выглядят слишком тонкими, чтобы убить упавшую жертву, чей подбородок он всё ещё держит в руке.

— Теперь с тобой всё будет в порядке, юная леди, — говорит он, наблюдая за ней и расстёгивая свои грязные джинсы. — Любой, кто так трогает мою семью, должен столкнуться со мной.

Сила Хейли покидает её.

Худой, устрашающий мужчина стягивает джинсы, оголяя отвратительный зад, и позволяет ирландцу упасть на колени, а затем садится на корточки над его зияющим вырезом на шее.

— На самом деле, если кто-нибудь когда-нибудь так трогает мою семью, клянусь, я сру им в горло, — и с этими словами он загружает гигантскую порцию светящегося дерьма в открытое горло трупа. Подняв джинсы и отойдя от обезглавленной туши, он говорит: — Ты думаешь, ты случайно узнала старый домашний адрес своего папы, Хейли?

Она не может говорить.

Мужчина от души посмеивается.

— Ну, давай же. Дядя Креб отведёт тебя домой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Пока Джеймс ведёт сине-стальной автомобиль Табби Audi в дом своего детства, нет никаких разговоров. Изабелла едет сзади, а его жена и связанный сын сидят на пассажирском сиденье рядом с ним.

Уходя из своего дома, они не прикасались ни к телу Маклоу, ни к трупам мистера или миссис Холден. Джеймс считал правильным позаботиться о живых, прежде чем встретиться с мёртвыми.

Перед отъездом они обмыли Райана в ванной с помощью насадки для душа. Он кричал, когда струя воды выдувала обесцвеченные кусочки с его кожи и смывала их в сливное отверстие в ванне. Как и всё вокруг него, сын Джеймса превращается в дерьмо.

Креб убил настоящих родителей Джеймса два десятилетия назад и его приёмных родителей сегодня, как будто они были просто препятствием, от которого нужно избавиться. Он травмировал Табби, заразил Райана и, предположительно, похитил Хейли. Хотя Джеймс оцепенел и, возможно, сломлен навсегда, ему пора вернуть немного того, что он потерял.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Табби казалась неустойчивой, переходя от оживления к практически кататоническому состоянию. Независимо от того, сколько раз Райан просил ещё попробовать её шоколад, она прижимает к себе его разваливающееся тело, пока Джеймс ведёт машину.