Золотая клетка для светского льва - Юлия Климова

Тихон вдруг вспомнил слова Виолетты: «Это он украл брошь, кто же еще! Больше таких дураков в этом доме нет! И к тому же я его видела около окна на втором этаже, ну, там, где пальма стоит. Евдокия Дмитриевна как раз уехала за платьем, а он там крутился». В душе опять заерзало ощущение, будто нечто важное ускользнуло прямо из-под носа. Тихон нахмурился и попытался поймать неуловимую нить… Бесполезно.

    Значит, Феликс крутился около окна… Может, он поджидал сообщника, которому и должен был отдать брошь?..

    Почему Феликс твердил о каких-то жуках – просто момент помешательства или нечто большее? Где же рубиновая бабочка?.. Эх, как же хочется, как же хочется вернуть ее замечательной Евдокии Дмитриевне!

    – Да, вы правы, – вздохнул Егор, – наверное, все так и было, и, скорее всего, Пастухов давным-давно вынес брошь из дома, но, как говорится, надежда умирает последней, и завтра же я осмотрю все комнаты, коридоры и вообще все, что только можно.

    – Удачи, – с грустью сказал Тихон и, помолчав немного, добавил: – Пожалуй, нам с Дашенькой пора… загостились мы у вас…

    – Еще раз спасибо за помощь… и… и я рад нашему знакомству…

    Они кивнули друг другу.

    – Я совершенно, совершенно не готова с вами прощаться, – сердито сказала Евдокия Дмитриевна. Ее привычный румянец погас, а русые кудряшки поникли. – Обещайте, что Новый год вы будете встречать у нас.

    – Думаю, это вряд ли получится, – замялся Тихон, понимая, что Егору такой расклад не понравится.

    В кармане Тихона лежала бумажка, на которой был записан номер мобильного телефона Евдокии Дмитриевны, и этот приятный момент наполнял его душу трепетным восторгом. Номер раздобыла Дашенька, и, кажется, эта шалость ее очень забавляла.

    – До свидания, мне у вас очень понравилось, – улыбнулась она, застегивая «молнию» на куртке.

    – До свидания, – едко ответил Егор и тоже улыбнулся.

    Евдокия Дмитриевна посмотрела сначала на сына, а затем на Дашеньку. Она с самого начала понимала, что есть нечто странное в истории их отношений, то, о чем они умалчивают, и эту загадку за прошедшую неделю ей так и не удалось разгадать. Ну, ничего уж тут не поделаешь… Пусть сами во всем разберутся, пусть вновь окажутся на расстоянии друг от друга, а там, глядишь, и многое поймут, то, чего раньше понять не могли… Евдокия Дмитриевна вздохнула и кивнула своим мыслям – вон как волнуются… оба волнуются.

    – Жаль, что мне так и не удалось найти брошь, – развел руками Тихон.

    – Ну что вы… я вам за все благодарна… за все, – смутилась Евдокия Дмитриевна.

    Дашенька хихикнула.

    Егор сдвинул брови – еще чуть-чуть, и этот спектакль закончится, осталось потерпеть совсем немного. Один, два, три, четыре, пять… надо будет позвонить Костику, пусть порадуется вместе с ним… шесть, семь, восемь… поиграли в жениха и невесту, и хватит… девять, десять…

    Дашенька с Тихоном вышли на припорошенное снегом крыльцо, вдохнули морозного воздуха и обменялись мимолетными взглядами.

    – Ну что, Дашута, домой?

    – Ага.

    Тихон направился к своей машине, а Дашенька – к помятому «хундайчику». Сев за руль, она подмигнула зеркальцу заднего вида и сказала:

    – Пора возвращаться… пора. А тебя я после праздников отдам в починку – подлатают, и будешь как новенький.

    Она почувствовала на себе взгляд Егора, но оборачиваться не стала. Зачем? Она уедет легко, не показывая грусти, не признавая своего поражения ни в чем ни на секунду.

    – Пусть смотрит, – буркнула Дашенька себе под нос. – Пусть, если ему делать нечего.

    Счистив снег с лобового стекла, Тихон помахал рукой Евдокии Дмитриевне, прильнувшей к окну, снял перчатки и… замер. Память, закружившись вихрем, весьма ощутимо подтолкнула его обратно к дому. Что же он там забыл?.. Что? В ответ в ушах раздался дружный хор несмолкаемых звуков: «Клик-клак, клик-клак, клик-клак», – так щелкали замочки портфеля Фомы Юрьевича Пастухова. Перед глазами промелькнули его бордовые перчатки, корешки журналов и что-то еще – тонкое, блестящее.

    – Я сейчас! – крикнул Тихон Дашеньке и, спотыкаясь, бросился к крыльцу.

    Буквально пролетев мимо удивленного Егора, послав Евдокии Дмитриевне растерянную улыбку, он вбежал в гардеробную, схватил потертый портфель Феликса и плюхнулся на стул.

    – Это здесь, это где-то здесь, – забормотал Тихон, теребя разлохмаченный дерматиновый ремень.

    Неприятное ощущение, будто он что-то упустил, наконец-то стало сглаживаться, а интуиция и предчувствие победы, наоборот, нашептывая: «Ты на верном пути – вперед, только вперед!» – заставляли быстрее расправляться с преградами в виде замков и «молнии».

    Ее он увидел сразу. Увидел и улыбнулся. Тоненькая, темно-синяя, с серебряным колпачком и кнопочкой в виде кубика, она, казалось, смотрела на Тихона с легким укором – эх ты, как же ты мог не обратить на меня внимания, как же мог оставить одну в этом темном, пропыленном мешке, мы же с тобой уже встречались… забыл?

    Тихон осторожно вынул из небольшого узкого кармашка портфеля ручку и покрутил ее перед глазами. «10 марта 2005 года», – сверкнула надпись на серебре колпачка.

    – Жук, – улыбнулся Тихон. – Санька Жук!

    Он неторопливо встал, сунул ручку в карман пальто, вышел в коридор и, пробормотав: «Думал, что забыл телефон», – направился к машине. Теперь он знал, где искать рубиновую брошь-бабочку «Полет мечты».

    2005 г.

    – Если бы у меня был миллион долларов, я бы женился. Ей-богу, женился бы, – клятвенно стукнув кулаком в грудь и искренне веря в свои слова, выпалил Санька. – Взял бы себе такую ладненькую мамзельку с точеной фигуркой, в меру пышной грудью и обязательно с голубыми глазами. Блондинку… Точно! Блондинку с голубыми глазами! Но у меня, к сожалению, миллиона нет, – он пожал плечами и, подцепив на вилку блестящий кусочек селедки, отправил его в рот. Глотнул водки, крякнул от удовольствия и покачал головой, – так и живу один… совершенно не востребованный, вдали от самого обыкновенного человеческого счастья.

    – Мне кажется, – усмехнулся Тихон, – если бы ты сложил все свои заначки в одну большую кучу, то миллион обязательно бы получился.

    – Нет, – мотнул головой Санька, – чувствую, ста тысяч бы не хватило.

    Особой дружбы Тихон ни с кем не водил – в его ситуации это была непозволительная роскошь. Но некий приятельский круг имелся, и временами случались затяжные встречи, сдобренные хорошей выпивкой, закуской и байками из собственной жизни или из жизни товарищей по профессии.

    Санька Жук был не просто приятелем, он был любимчиком, при взгляде на которого с трудом удавалось сдержать улыбку. Ему очень подходило забавное определение – чудак-человек. Наблюдая за его суетливыми движениями, Тихон частенько гадал: Жук – это фамилия или прозвище, полученное за длинные рыжие усы, круглое тело и короткие ноги? Спрашивать об этом он не решался – Санька временами был настолько обидчив, что невинным вопросом можно было спровоцировать настоящую ссору с громкими фразами: «Больше никогда ко мне со своей селедкой и водкой не приходи» или «Все следователю расскажу, когда время придет».

    Санька Жук был вором – удачливым и увлекающимся. Уже с раннего детства он таскал все, что плохо лежит, а с отрочества научился таскать и то, что лежит хорошо. Отправляясь в магазин за хлебом, он мог вернуться с карманами, набитыми цепочками и браслетами или всевозможными наручными часами. Санька совершенно не помнил, где и что он брал, и самое невероятное – он не помнил, куда он это впоследствии положил. Он, точно запасливая белочка, всю жизнь прыгал от одного потайного уголка к другому: зарывал, заворачивал, запихивал и забывал – в чем никогда и никому не признавался.

    Можно было не сомневаться: миллион у Саньки давно уже был, но в силу все той же беличьей болезни собрать его воедино не представлялось возможным. И никто от этого не страдал – ни мечтательный Санька, ни его миллион.

    – Женщины очень много едят, – задумчиво произнес Санька, отправляя в рот еще один глянцевый кусочек селедки, – я ведь не прокормлю ее, если заранее финансово не подготовлюсь. Некоторые наметки я уже начал делать… – он улыбнулся и хитро подмигнул Тихону, – придумал я способ зарабатывать кучу денег, не выходя из квартиры. Деньги рекой потекут. Рекой! А главное – никакого риска!

    Тихон смотрел на приятеля с умилением. Несколько разомлев от водки, он откинулся на мягкую спинку старого зеленого кресла и готовился услышать новый способ обогащения, который поможет Саньке прокормить всего одну женщину.

    – Я писателем стану, – важно произнес Жук и, поднявшись, царственной походкой прошествовал к книжным полкам. Зацепившись мыском тапки за край ковра, он споткнулся, недовольно поморщился, обернулся и сердито погрозил пальцем початой бутылке водке, совершенно справедливо считая ее виновницей этого конфуза.