И аз воздам - Надежда Попова

— И как, у тебя есть? — без особенной надежды уточнила Адельхайда.

Курт снова умолк, глядя в стену и не столько решая, следует ли рассказывать всё, сколько подбирая слова и раздумывая над тем, с чего начать.

— Видимо, есть, — сама себе ответила она, снова развернувшись на бок, и приглашающе кивнула: — Говори. Судя по твоему лицу, твоя информация куда занимательней моей.

— Не совсем так, — вздохнул он, — и эта самая информация не слишком-то связана с происходящим в Бамберге вообще… Со мною в город прибыл кое-кто, и это не наш служитель и не агент, но так случилось, что он в курсе всего происходящего. Точнее — она.

— Eia[31], — заинтересованно отметила Адельхайда, демонстративно устроившись поудобнее, как человек, настроенный выслушать долгую и увлекательную историю. — Продолжайте, майстер инквизитор, я вся внимание.

Курт поморщился, не ответив на ее многозначительную ухмылку, каковая исчезла при первых же словах повествования; рассказ о лесной ведьме Адельхайда выслушала безмолвно от начала до конца, не задавая вопросов и не прерывая, и потом несколько мгновений лежала в молчании, обдумывая услышанное.

— Уверен, что девочка не твоя? — уточнила она, наконец, и, увидев не слишком решительный кивок, коротко улыбнулась: — Жаль. Было бы забавно посмотреть на тебя в роли отца. Хотя, конечно, ребенка было бы жалко, посему — ну их к бесу, такие забавы… Итак, вот и обнаружилось еще кое-что, о чем Сфорца не счел нужным меня известить за все эти годы.

— Думаю, попросту потому, что не было повода, — предположил Курт, — Готтер тогда появилась, свершила свое дело — и исчезла. О ней знали Бруно и отец Бенедикт, Висконти и Сфорца — и этого было довольно. До сей поры всего лишь не было расследований, связанных с нею, и эта информация не касалась тебя напрямую; не думаю, что мне сделают втык за разглашение тайны, превышающей твой доступ.

— Напрасно ты притащил ее в Бамберг, — укоризненно вымолвила Адельхайда. — Помня о том, как обыкновенно завершаются твои расследования, не могу не заметить, что девчонку ты довольно некрасиво подставил, втянув в свои дела.

— Отказать этой «девчонке» довольно сложно, знаешь ли, а она повисла на мне, как клещ.

— Чем-то она тебя зацепила, — произнесла Адельхайда почти серьезно. — Зная тебя, я бы сказала, что ты… опасаешься ее. Но вместе с тем, именно зная тебя, не могу не отметить, что — доверяешь, причем практически безоговорочно.

— Она вряд ли может оказаться наемницей Каспара или Мельхиора, — усмехнулся Курт, — и уж точно не станет строить заговоры за моей спиной. Хотя безоговорочно — я не доверяю никому, даже себе.

— Вы обосновались в одной комнате здесь, в Бамберге? И надо полагать, ты не отгораживаешься от нее запертой дверью.

— Резать меня во сне она тоже не станет.

— Как и я.

— Не понял, — нахмурился Курт, и Адельхайда улыбнулась, коротким жестом окинув комнату:

— Готова спорить на что угодно: ты не уснешь здесь. Будешь раздирать слипающиеся глаза, но спать в этой комнате не станешь, как и прежде, когда нам доводилось бывать вместе до утра. Я засыпала, ты — нет; ты ворочался до самого рассвета, если уходить надо было утром, или сбегал посреди ночи, если была возможность по-тихому проскользнуть незамеченным и вернуться в свое обиталище. Я знаю, что это означает: ты опасаешься засыпать при посторонних, и, сдается мне, я даже могу предположить, что за человек был тому виною… и надеюсь, что она не только сгорела на помосте, но и до сих пор горит в аду, да простит меня Господь за такие слова… До сих пор был лишь один человек, которому ты верил настолько, что мог доверить ему спину во всех смыслах: это Бруно. Мне же, невзирая на все, что нас связывает, такой чести не выпало.

— Я… — начал Курт, и она перебила, воспрещающе вскинув руку:

— Это не в укор тебе. Каждый для себя определяет правила безопасности; и, в конце концов, Сфорца был прав, говоря, что паранойя — наш лучший друг и что никогда нельзя быть слишком готовым. Меня не столько удручает то, что я не вхожу в твой круг полного доверия, сколько наводит на определенные размышления то, что в него входит некая лесная ведьма.

— Когда она выхаживала меня после отравления, я находился в ее сторожке без сознания, — отозвался Курт не слишком уверенно, — и вреда мне она не причинила.

— Сам ведь знаешь: вчерашний друг сегодня может стать злейшим врагом, и отсутствие враждебных намерений в прошлом еще не гарантирует того же в настоящем и будущем; тем паче, когда речь идет о малознакомом человеке. Здесь, видимо, нечто другое. Почему-то рядом с этой ведьмочкой ты чувствуешь себя защищенным; и тем более удивительно то, что ты так ее опасаешься при том. Тебе доводилось работать с конгрегатскими expertus’ами, брать ликантропа под личную защиту от людей и сдружиться со стригом — и после всего этого ты с таким смятением упоминаешь о способностях какой-то лесной ведьмы, с которой тебе приходится иметь дело.

— Она видит, когда я лгу, — мрачно заметил Курт. — Согласись, не самое приятное открытие.

— Ужас какой, — с усмешкой подтвердила Адельхайда. — Согласна, это просто страшно.

— И она обыграла меня в шахматы сегодня, — помедлив, договорил он. — Замечу: играть Готтер научил я — сегодня же. Разумеется, я не выкладывался на полную, и разумеется, я поддавался, и разумеется, вышло это у нее почти случайно — но все же тот момент, когда она выставила мне мат, я попросту прозевал.

— Вероятно, потому, что думал совсем не об игре?

— Мнится мне, ты слишком много общаешься с Александером, — покривился Курт. — И набралась от него дурных привычек; в частности — настойчиво присватывать мне малознакомых женщин.

— Касательно одной малознакомой женщины Александер все же оказался прав, — лукаво улыбнулась Адельхайда и пояснила уже серьезно: — Просто не так уж часто встречаются люди, которые вызывают у тебя доверие, и не суть важно, носят ли они штаны или платье — важен сам факт того, что ты не подозреваешь их ежечасно в намерении разрушить Конгрегацию, Империю и весь мир. Обыкновенно само лишь твое благорасположение к ним о чем-то говорит.

— О том, что я нахожусь под воздействием чар, например.

— Нет, — мотнула головой Адельхайда. — Слишком рассудителен ты сейчас для этого. Когда имел место приворот, насколько мне известно, именно способность к критическому суждению у тебя и пострадала первой… К тому же, присутствие этой Готтер-Нессель здесь и, как я понимаю, важность ее дальнейшего сотрудничества с Конгрегацией поддержаны и едва ли не навязаны руководством, которое общалось с нею несколько дней, а это лишний аргумент за.