Сумеречный мир - Ольга Гусейнова

      — Любимая женщина? — удивление прорвалось не только в его голос, но и в эмоции, обнадежив меня: не бездушный и можно пробить на чувства. — Ты о ком?

      Я стушевалась и лепетала с каждым словом все более неуверенно:

      — Ну та красивая платиновая блондинка... вампирша... напавшая на вас с бандой наемников. У стены...

      Его взгляд заледенел, но в голосе отразилось легкое любопытство:

— А с чего ты решила, что любимая?

Я пожала плечами, щеки вспыхнули от смущения, но нашла в себе силы, не опуская глаз и продолжая согревать прохладные руки Егора своими, запинаясь, пояснить:

      — Вы улыбались, разговаривая с ней. И с той стороны казались мне таким... беззаботным, довольным. И она... явно нравилась... я сама любовалась ею, когда она шла вам навстречу...

      Трость сдвинулась с места, мои ладони упали с мужских рук на свои колени. Егор, сделав шаг назад, отвернулся. Его эмоции чуть-чуть всколыхнулись злостью, презрением и разочарованием.

      — Стена не передает звуков. Та кровососка пыталась шантажировать меня, а мне было просто смешно слушать ее угрозы. Становиться ее мужем в мои планы не входило, но она думала иначе.

      — А оборотни и вампиры вступают в полноценный брак? — я даже предположить подобный «мезальянс» не могла.

      — Да, но если у нас мужчина доминирует в паре, то метка вампирши привязывает к ней супруга, ставит в зависимое положение. Она решила поставить меня на колени. Дурная кровь, видимо, в голову ударила, — голос Егора звучал бесстрастно, а эмоции так же легко исчезли, как и проявились.

Он снова повернулся ко мне, став вплотную и заставляя задрать голову.

      — Простите... со стороны все выглядело иначе, — убито выдавила я.

      Не любит, не чувствует, не жалеет, как же он живет?

      — Так, а чем же плох клан? Если одно упоминание о нем вызвало у тебя бурные эмоции? — флегматично напомнил он о предмете нашего разговора.

      Сжала кулаки, выдав Егору, рассматривавшему меня, словно интересную букашку, слегка наклонив голову, свое нервозное состояние, и поделилась опасениями:

      — Мели рассказывала, что в кланах хищников... кошек... старейшины сами выбирают женщине... самке... сильного самца в качестве мужа и будущего отца множества ее детей.

      Его привлекательное, с крупными чертами лицо дрогнуло в едва заметной улыбке. Уголки четко очерченного рта поползли вверх, неуверенно, словно Хмурый сомневался, стоит ли улыбаться. А в желтых холодных глазах блеснула насмешка.

      — Ты не любишь детей? Поэтому боишься попасть в клан?

      Завороженная незначительными, но неожиданными для слишком мрачного типа внешними изменениями, я ответила совершенно честно:

      — Детей люблю, но хочу их от любимого мужчины, и сама решать сколько… — и замялась: стоит ли говорить, что не сельский житель, а городской? И жить в клане, где-нибудь на задворках цивилизации — перспектива для меня угнетающая.

Егор помолчал несколько секунд, затем неожиданно присел рядом со мной, почти вплотную. Я почувствовала, насколько он горячий, оказывается. Не зная куда от волнения деть руки, расправила юбку на коленях и снова вздрогнула, услышав режущий слух голос Егора:

      — На меня работает очень много народу. Большинство — мужчины, более того, разных видов оборотни и маги тоже. Бизнес — процесс опасный; пришлось объединить их в клан для защиты наших семей. Территория клана большая и включает часть лесного массива рядом с Песочным. В клане хмурых, как правило, не навязывают брак свободным самкам, а количество детей семьи регулируют самостоятельно. Но наши мужчины сильные, зарабатывают неплохо, защиту обеспечивают, поэтому рождаемость у нас высокая, в связи с чем, прием новых членов весьма ограничен. Из соображений пользы в основном...

      — Ты сказал, что я под защитой клана? — бросила осторожный взгляд, поймав короткий кивок, уточнила. — А чем могу быть полезной я? Чтобы платить за защиту.

      Наши взгляды скрестились, мы так и сидели, вглядываясь, я — в застывшую янтарную смолу его глаз, а он — думая, что мне ответить, наверное.

      — Ты помогла, не рассчитывая на что-то. Просто не смогла остаться безучастной... А я таких долгов не оставляю не оплаченными.

      Не успела я обрадоваться и облегченно вздохнуть, дверь без стука распахнулась, всколыхнув легкую ткань, и в комнату вошел Глеб. Я судорожно сглотнула, увидев, что он несет в руках. Волк подошел к нам, быстро оглядев и наверняка оценив, как далеко я продвинулась, пытаясь снискать себе послабления, едко хмыкнул и указал на мою одежду, брошенную в переулке после казни вампиров. Глеб демонстративно понюхал темную блузку, которую небрежно сминал в кулаке, наклонился ко мне и вздохнул у шеи, заставив отшатнуться за спину Егору.

      Дальше Хмурый, слегка наклонившись, тоже понюхал мою одежду, но продолжал сидеть рядом и молчал. А у меня затряслись все поджилки от его угрожающего молчания и пристального стального волчьего взгляда. Я уткнулась лбом в мощное плечо Егора, собираясь с силами, и протараторила:

      — Я из ресторана тем вечером сбежала. От Келя. Он прямо там, в кабинете от слов перешел к делу... Пришлось в него отвращением двинуть, да так, что он теперь даже прикосновение мое с трудом выносит... А когда возвращалась домой пешком, на ночь глядя, на улице вампиров встретила, решила лесом обойти... Выскочила на пустырь, а там... вы. И... они...

      — Теперь понятно, почему ты Глеба так боишься, — страшным ровным голосом произнес Егор.

      А я плакала с сухими глазами. Беззвучно содрогалась всем телом.

      — Я случайно там оказалась. И никому не рассказала. Никому. Даже своим любимым ежам, а ведь они необыкновенно добрые, заботливые. Такое никому нельзя рассказывать. Я видела, как вы дрались у стены с подло напавшими кровососами, поэтому не осуждаю. Просто здесь слишком страшно. Как вы вообще живете? — Отстранилась от его сильного крупного тела. Сразу почувствовав, что замерзаю, обняла себя руками и пожаловалась: — Ведь ни одного спокойного дня не было за три месяца. Сплошное выживание и бег с препятствиями. Я так не умею, меня этому не учили. Не готовили к тому, что за каждым углом смерть поджидает...

      — Ну, огрызаться и защищаться ты научилась, — раздался из-за спины Глеба веселый оглушающий бас Савы.

      Я вздрогнула и затравленно взглянула на них. Глеб смотрел на меня нечитаемым взглядом, но его эмоции удивили: сочувствует и жалеет. Неожиданно — палач жалеет! А громадный оборотень-тигр, склонив набок лохматую рыжую голову, откровенно ухмылялся, но не зло.