Главная роль 4 (СИ) - Смолин Павел

А вон там, в уголочке, мой Оболенский притаился, развлекает нескольких господ и дам — не такие они важные, чтобы к нам подходить, но достаточно важны, чтобы компания природного Рюриковича и одного из второстепенных персонажей Путешествия была сочтена достойной. Неплохо себя чувствует и князь Кочубей — у него колоритная внешность, экзотическое происхождение и положение моего личного адъютанта.

Если неведомым образом прямо сейчас все Великие державы с сателлитами объявят друг дружке войну, Вилли спокойно отпустит нас всех по домам. В том числе — армейские и флотские чины, которые прямо с поезда отправятся командовать вверенными им частями. Отпустят и материальную так сказать часть — английские принцы, например, спокойно уплывут на своей пятерке крейсеров, чтобы эти корабли потом шарашили центнерами взрывчатки по кораблям немецким. Что-то в этом правильное есть — честь, доблесть и вот это вот все — однако мне от этого почему-то грустно. Еще грустнее от осознания того факта, что ряд планируемых методов ведения войны отечественными деятелями будут встречены даже не в штыки, а с лютой ненавистью, которая выльется в лучшем случае в прошение об отставке, в худшем — в пресловутую табакерку с надписью «за утрату чести». Большевики в свое время сломали корпоративную солидарность через колено — вместе с ее активными носителями — но мне такая роскошь непозволительна. Придется угробить десятилетия, чтобы донести до аристократии и забогатевшего купечество одну примитивную, но такую чуждую им истину — вот эти вот простолюдины тебе, придурку зазнавшемуся, ближе, чем демонстрирующая акулью улыбку забугорная высокородная вражина: у того-то понимание примата национальных интересов над частными есть, а значит сожрет идиота и не подавится.

И ведь ломали-ломали большевики, а получилось совсем эпично: их преемники на пороге XXI века вдруг решили, что откат обратно в капитализм с попутным обретением собственности и капиталов почему-то заставит западные элиты принять новых членов в свою дружную семью. А вы, собственно, кто вообще такие? Вон с условным лордом Редклифом всё понятно: его прапрапрадед еще в Столетнюю войну французов кошмарил, а твой? Ах, поле пахал где-то под Сызранью? Как интересно! А вы знали, что семейство тех же Редклифов поколениями капиталы собирали, заодно помогая другим уважаемым людям выстраивать мировые экономические, политические и юридические системы? А вы, позвольте спросить, как миллиарды получили? Ах, в ходе приватизации! Это же еще интереснее! Что ж, покупайте виллы в Испании, парочку яхт, кладите деньги в наши банки, а когда будет нужно, мы это все у безродной выскочки, которой просто повезло, с удовольствием отожмем.

Начинаю понимать отца из прошлой жизни — он, даром что сам неплохо в капитализм встроился, много рассказывал про то, как нечестно работает этот мир, и хмыри из телевизора ничего особо кроме отключения совести для своего положения и не сделали. Раньше мне было все равно — я воспринимал сложившиеся реалии «как есть», просто играя по установленным правилам — и неплохо получалось — но теперь, увидев за прошедший год кучу такого, о чем и не подозревал, а заодно полюбовавшись на Империю из самого ее центра, я как-то радикализируюсь. Это — очень плохо, потому что на эмоциях можно «рубануть с плеча» так, что плохо станет вообще всем. Что ж, к войне я успею подготовить мощный и пронизывающий все сферы жизни силовой аппарат, и даже если кто-то предпочтет поработать на заграничного друга, это закончится очень быстро.

Первые пару часов приема меня согревал свет глаз Марго и беседы с ней же. Потом, когда вечер набрал обороты, а мы с ней станцевали трижды, по регламенту нам с нею пришлось делать большие паузы на танцы с желающими «ВИПами». Маргариту приглашали после двойного одобрения — сначала Вильгельма, потом — моего. Я немного нахулиганил, делегировав решение жене — это ж ей танцевать, не мне. Марго такое было непривычно, и, растерявшись, она отказывалась чаще, чем следовало. Полагаю, меня после такого начнут погонять подкаблучником, а отшитые кавалеры запишутся во враги, но мне-то что? Я просто слежу за положением рук кавалеров на теле невесты — никто не позволил себе лишнего, надо признать — и, к собственному удивлению, ревную.

Пытка танцами, ревностью и пустой болтовней тянулась угнетающе медленно, и я уже было подумывал скучно и безыдейно свалить, сославшись на усталость, но помогло несчастье — ко мне подошел отвечающий за экстренные новости гвардеец в чине подполковника и доложил:

— Ваше Императорское Высочество, в Москве случилась беда — карету Его Высочества обстреляли террористы из студентов. Сергей Александрович, слава Богу, живы, один казак Конвоя ранен. Живым взять удалось только одного террориста — остальных сразил ответный залп.

Охренеть! С этой стороны я вообще проблем не ждал — нормально же пообщались, объяснились и разошлись. Что ж, это заблуждение станет мне уроком: прилететь может откуда угодно, особенно оттуда, где смешалась личная неустроенность «вечных студентов», идеи о средневековой университетской вольнице, обилие системных проблем в государстве и главная компонента — бурлящая от гормонов и желания показать свою удаль молодая кровь. Впрочем, выводы делать пока рано — сначала нужно как следует выпотрошить выжившего студента на предмет сообщников и участия третьих сторон: у Сергея Александровича, как и любого высокопоставленного Романова, врагов не быть попросту не может. Жаль сам заняться этим не могу, но Зубатов сотоварищи, уверен, сделают все в лучшем виде. Стоп, а не их ли провокаторы и постарались, чисто чтобы молодые дарования могли на деле доказать свои способности? Дяде Сереже все равно ничего не угрожало — про бронированную карету Зубатов и прочие знают, а теперь, когда она на деле доказала свою полезность, мне удастся запихнуть в такую даже отмахивающуюся изо всех сил Дагмару. Нет, до такой интриги «молодежи» еще далеко, тупо не хватит наглости и цинизма. Единственная выгода такой провокации, опять же, сомнительна — оплеуха «охранке» дело хорошее, но не сейчас же, когда конкурирующий КИБ еще даже на документальном уровне не сформирован. Ладно, хватит из пустого в порожнее переливать, просто пользуемся поводом и подходим к Вилли, чтобы посветить его в курс дела и попросить разрешения посидеть в телеграфной комнате — типа держать руку на пульсе.

Кайзер, к моему удивлению, вызвался проводить меня лично и составить компанию — мол, дядя Сережа его добрый приятель и родственник, а значит нужно хотя бы телеграмму сочувственную отправить. Пожелав уважаемым дамам и господам дальнейшего веселья, мы с Вильгельмом и ловко присоединившимися к нам Ксенией и Маргаритой покинули прием — дамы тоже устали.

Попрощавшись с прекрасным полом на «перекрестке», мы с Вилли остались вдвоем, и он поделился наблюдением:

— Когда я имел удовольствие гостить в Петербурге, Его Величество посреди веселья попросту выключил свет в бальном зале, тем самым попросив гостей уйти. Тогда я был молод и счел это грубым, — здесь Вилли сделал паузу и счел нужным вставить вежливую оговорку. — Безусловно, хозяин дома всегда в своем праве, и я никоим образом не хочу оскорбить Александра. Более того — теперь, спустя много лет этих утомительных, совершенно бесполезных и пустых приемов… Ваша помолвка конечно же таковой не является, и сегодняшний вечер — редкое и приятное исключение, — добавив еще оговорку, он убедился, что я не обиделся, и продолжил. — Словом — от приемов и балов я совершеннейшим образом устал, и однажды начну поступать как твой отец.

— Приемы и бесполезно потраченное время утомляют, — согласился я. — Я рад, что мы в этом сходимся, Вильгельм. Но я бы ни за что не покинул такой важный и трогательный для меня вечер, если бы не случилось ужасное. Я более чем уверен, что расследование проведут должным образом, но, когда стреляют по родному дяде и губернатору второго по важности города моей Империи, я попросту не могу оставаться там, где звучат музыка и смех.

— Безусловно! — покивал ничуть не поверивший в «траур» кайзер.