Крест на ладони - Анна и Татьяна Аксинины

и на меня. Многие девочки хотели со мной дружить, некоторые открыто льстили, но только не Роза. Никогда она не позавидовала мне. Она не была мне благодарна, что я из всех выбрала её, что она и только она моя лучшая подруга, что только её я привожу в наш самый большой дом в поселке, где у нас красивая мебель, ковры, пианино. Она не притворялась, это действительно было так.

Галя появилась у нас в классе в пятом. Она прилипла ко мне. Сначала я отмахивалась от нее как от назойливой мухи, потом притерпелась, привыкла к её восторгам по поводу своей персоны. Девочка она была простая. С ней было легко, она слушала меня, раскрыв рот. И еще в нашей компании был Борька. Он, наверное, был единственным из мальчиков, кто никогда не был влюблен в Розу. Он любил меня. Его не трогали насмешки мальчишек, которые не понимали еще, что такое любовь, мое равнодушие к нему. Куда бы я ни посмотрела, встречала его просящий взгляд:

–Ну, посмотри на меня, пожалуйста, ну, попроси чего-нибудь и ты увидишь, что никто кроме меня не сможет сделать это так для тебя.

Я не выдерживала, и иногда что-нибудь просила. Так мы и дружили вчетвером до десятого класса. Я успокоилась, Галя с Борькой были противовесом в наших отношениях с Розой.

В палисадниках и за околицей старой деревни цвела черемуха. Сладким ожиданием чего-то неведомого и прекрасного, что обязательно ждет впереди, была наполнена моя семнадцатая весна. Папа хотел, чтобы я поступала в институт народного хозяйства, мама – в педагогический, мне легко давались языки, но я решила поступать вместе с Розой в электротехнический.

Дома был скандал.

–С ума сошла, там большой конкурс, ты никогда туда не поступишь, ты никогда не любила и не понимала математику, Роза – да, математика и физика – её конек, пусть и поступает туда.

Я понимала, что родители правы, но уперлась на своем.

Нина Матвеевна привезла Розе сборники задач для поступающих в этот институт. Тайком от родителей я брала их у Розы. Роза решала все легко, мне же многие из этих задач давались с трудом, некоторые я даже не понимала, но не могла себя заставить попросить помощи у Розы.

Платье для выпускного вечера папа мне привез из Москвы. Косые складочки на лифе веером расходились на пышной юбке. И все это великолепие переливалось, мерцало сиреневым блеском. Несколько дней я вертелась в своем платье перед зеркалом, радовалась. Галина умирала от зависти от такой красоты. А Роза спокойно сказала:

– Очень красиво, тебе идет, только в груди немного великовато. Давай я добавлю здесь еще одну складочку, не бойся, я не испорчу.

Платье стало смотреться лучше, но нравиться оно мне стало меньше.

Прическу делали в городе, папа возил меня на машине. Девчонки ахали, я казалась себе самой красивой, пока не пришла Роза. Платьице она сшила сама из какого-то простенького материала. Но как оно на ней смотрелось! Открытые плечи, вырез на спине, поднятые вверх волосы, точеная шея – на нее уставились абсолютно все мужики, когда она вошла в зал. Мне хотелось сорвать со своей шеи золотую цепочку, топтать её ногами, убежать. За что все ей одной, за что такая красота, за что все её таланты! По сценарию вечера Роза пела песню про детство. Она сама аккомпанировала себе на гитаре, подаренной Ниной Матвеевной. Песня была очень трогательная, и пела Роза хорошо. Девчонки и женщины в зале плакали. Ей долго хлопали и кричали «Бис». И если раньше я сомневалась, а стоит ли поступать в электротехнический, то после выпускного вечера с каким-то отчаянием вместе с Розой подала документы на факультет вычислительной техники, где был самый высокий конкурс в институте.

Первый вступительный экзамен был математика письменно. До сих пор помню, как прилипала блузка к моей спине. Где-то потеряла платок, руки были мокрые, я постоянно вытирала их об юбку. Задача никак не решалась. Не могло быть в ответе отрицательной скорости и все тут. И еще сомневалась в решении задачки по тригонометрии. Розу посадили где-то сзади меня. Я даже боялась обернуться, какой-то хмурый преподаватель как маятник ходил по проходу. Первые абитуриенты пошли сдавать решения. Листок бумаги упал мне на колени. Роза прошла по проходу. Из аудитории я вышла одной из последних, но успела все переписать.

Пятерка за письменный экзамен по математике была единственной в моих вступительных экзаменах, но она и решила все, когда меня взяли кандидатом в одну группу с Розой. Роза не была бы Розой, если бы не сдала все экзамены на пять. Она сама ходила к декану, просила за меня. Розе дали общежитие, а я поселилась в свою квартиру. В порыве благодарности я великодушно предложила Розе жить со мной, но она отказалась, сказала, что лучше будет ходить ко мне в гости. Квартира эта была бабушкина. Когда-то мои родители жили вместе с бабушкой в Новосибирске. Отец работал в пригородном хозяйстве зоотехником, а мама училась в институте и работала в школе. Затем отцу предложили место директора совхоза в Шабалихе. Родители поехали не раздумывая. Бабушка обиделась. «Ничего, помыкаются без меня и приедут», – жаловалась она соседкам. Но родители и не думали возвращаться, наоборот, в каждом письме приглашали её в гости. Особенно ей нравилось, что зять своей рукой приписывал приглашение. Когда она приехала в Шабалиху «погостить», то первым делом выгнала няньку, которая присматривала за мной. «Виданное ли дело: дите кричит, а она и в ус не дует», – возмущалась бабушка. Пока мама не отдала меня в детский сад, бабушка водилась со мной. Несколько раз бабушка возвращалась к себе в город, но скучала одна и снова приезжала «на недельку» в Шабалиху. Задерживали какие-то дела, «неделька» растягивалась на месяцы. Постепенно бабушка прижилась, привязалась к детям (у меня появился младший брат) и к саду, разбитому мамой, так и осталась в Шабалихе.– А квартира пусть будет Ларочкина,– решила бабушка.

Меня прописали в эту квартиру, а пока за квартирой присматривала бабушкина сестра Нюра. Характер у нее был тяжелый. Она не ладила со снохой, и ей больше нравилось жить одной, а своих родных она регулярно навещала. Я разрешила ей остаться со мной. Первый год учебы в институте я отчаянно трусила, мне надо было сдать две сессии без троек, чтобы меня зачислили в институт. Тетя Нюра оказалась для меня находкой, она готовила, стирала, полностью вела домашнее хозяйство. А я занималась и занималась, я ничего не помню из этого года моей жизни кроме книг, конспектов и учебы. По осени несколько раз заходила