Зона турбулентности - Евгения Ветрова

и от железистого запаха, пропитавшего паркет. Он был тогда на адресе. Видел тело, лежащее ничком в коридоре. Ограбление, как сказали опера, указывая на разбросанные по квартире вещи и вывороченные ящики. Саша, внутренне онемев, тем не менее кивал, подтверждал, что вот да, тут раньше стоял музыкальный центр, а тут телевизор – японский, да, новый. Еще он думал, как сообщить об этом Инге. Но она не ответила на звонок один раз, потом второй, а третий раз он не позвонил. Как-то вылетело из головы. Забылось.

– Инга, ты винишь Германа в смерти Коли? Но он ни при чем, уверяю. Ты же помнишь, что творилось в стране, – это были какие-то отморозки, которым не хватало на дозу.

Инга лишь усмехнулась.

– Вижу, версия Германа всех устроила, так? Конечно, ограбление, конечно, случайность. А то, что Коля хотел выйти из бизнеса и забрать свои деньги, – простое совпадение.

– Я не знал об этом, – вступил в разговор Лаврушин. – Почему ты не приехала на похороны? Ты могла рассказать об этом полиции.

– Не приехала. – Инга чуть помолчала. – Я попала в аварию в тот же день, когда убили Колю. Потеряла ребенка. Да, я была беременна. Малый срок, но все равно спасти плод не удалось. О смерти Коли я узнала в больнице после операции, так же как и о том, что детей иметь больше не смогу.

Лаврушин сел рядом и положил ладонь сверху на ее узкую ручку.

– Не знал. Прости. Мы пытались отыскать тебя, но телефона твоего не было, а кто-то, не помню кто, сказал, что ты не можешь приехать из-за работы.

Инга опустила голову, потом вытащила руку из-под ладони Лаврушина, спрятала в рукава платья.

– Мне потом сказал дознаватель ГАИ, что тормоза были испорчены. О, я очень хорошо поняла это послание. Герман всегда продумывал шаги наперед. Он знал, что Коля делится со мной всем и про выход из бизнеса тоже наверняка рассказал. Что я могла сделать? Пойти в полицию и заявить о своих подозрениях, а потом ждать еще одну аварию или что-то в этом же духе? И я сбежала. Сначала в Европу, потом в Штаты. Вышла замуж за канадца и уехала с ним. Не было дня, чтобы я не вспоминала Германа и то, как он разрушил мою жизнь. Строила планы, один безумнее другого, но все это оставалось лишь в моих фантазиях. Когда началась пандемия и закрыли границы, я испугалась, что больше не смогу приехать в Россию, и вот тогда стала думать уже всерьез.

– Но почему именно этим способом? – Жанна слушала и не могла определиться со своими чувствами. Жалость, осуждение или все же восхищение такой целеустремленностью.

– Ядом-то? Ну, сами подумайте, дорогая, – Инга сказала это с интонацией мадам Николь, – каким способом женщина, не спецагент ни разу, сможет убить мужчину? Пистолет не провезешь самолетом, ножом пользоваться я не умею. Отравить его, как в кино, цианидом не получится – вряд ли он согласился бы взять из моих рук что-либо. А муж мой из всех путешествий привозил всякие экзотические сувениры. Вот и сарбакан притащил. Трубку везти не имело смысла, она к тому же длиной чуть не метр. А на сами стрелки никто даже внимания не обратил.

– Герман не мог не узнать тебя, – задумчиво произнес Степа. – Он же был к тебе неравнодушен, я помню.

– А я и не скрывалась. Нет, сперва я написала ему с сайта канадской компании, в которой работал мой муж, и от его имени, у меня был доступ к его рабочей почте. Герман сразу клюнул на предложение вложиться в российские отели. Сам пригласил меня приехать в один из его отелей, посмотреть своими глазами. Я от имени мужа ответила, что приеду, если позволят дела. Таким образом я узнала, где найти Германа. Забронировала отель. Подготовила документы. Паспорт мадам Николь настоящий. Просто принадлежит одной моей знакомой старушке. Она не в лучшей форме сейчас, так что пропажу паспорта и не заметила. Наложить соответствующий грим для меня не составило труда.

– Как вам удалось заманить Клещевникова на катамаран? Он что, не думал об опасности? – Малинин смотрел на нее примерно так же, как и Жанна, со смесью восхищения и сочувствия.

– Герман? Да вы что! – тихонько рассмеялась Инга. – Он считал себя пупом земли. А уж от меня опасности точно не ожидал.

Вода в озере казалась свинцовой, под пирсом громко плюхало, будто огромный кит пытался вылезти из тесной пещеры. Она чуть нагнулась, посмотрела на свое размытое отражение: провалы глаз, бескровную линию рта. За спиной застучали шаги. Она повернулась и увидела его.

– Ты мало изменился, даже удивительно.

Герман узнал ее, конечно. Узнал сразу, но молчал, разглядывал, потом повертел головой.

– Я одна, – усмехнулась Инга. – Не бойся.

О, она знала его слабые места. Герман сразу насупился.

– Бояться нужно не мне, – процедил он. – Как ты здесь оказалась?

– По твоему приглашению. Даниэль Лабри мой муж.

Герман усмехнулся, потом цепко окинул ее взглядом.

– Держишь форму, да? А за лицом не следишь, морщин можно бы и поменьше.

На провокацию Инга не поддалась. Она специально не стала наносить макияж, скрывать возрастные изменения. Просто развела руками и слегка улыбнулась, чуть виновато, мол, да, постарела, что уж. Герман продолжал вглядываться в нее, и она поняла, что его интересует не фигура, а наличие оружия. Все-таки боялся. Нет, опасался. Мало ли.

– Значит, вся переписка была лажей?

На лице Германа промелькнула досада. Он правда рассчитывал на сотрудничество с иностранной компанией.

– Нет, – Инга посмотрела ему в глаза, – мы хотели вложиться в бизнес в России. Я хотела. Ну и, зная тебя, рассчитывала, что ты хотя бы не кинешь на бабки. Можешь, отказаться, я пойму. Я и не рассчитывала на согласие, но это был такой хороший повод приехать в Россию. Только сейчас я поняла, как соскучилась. А может, просто возраст, тут ты прав. Молодость пролетела, как и не было. Помнишь, как мы на таких катались на Елагином?

Инга кивнула на катамаран, потом ступила на один из баллонов и села в пластиковое кресло.

– Слабо? – позвала она.

Катамаран вздрогнул под весом Германа, когда он уселся рядом. Инга дернула веревку, удерживающую катамаран у пирса. Ее ноги легли на педали, сзади шевельнулись лопасти.

– Ладно, Герман, не дуйся на мой маленький обман. Давай вспомним молодость. Что нам еще остается?

Они отплывали от берега все дальше и дальше. Инга крутила педали, ноги Германа стояли на баллоне, на нее он не смотрел, потом шевельнулся, расправил плечи. Она поняла, что он принял какое-то решение, и тоже сняла ноги с педалей. Катамаран продолжал скользить по инерции, слегка покачиваясь.

– Ты правда рассчитывала на что-то? – он чуть развернул корпус, чтобы видеть ее лицо.

Она тоже повернулась, теперь они смотрели друг на друга.

– А почему нет? Мы прожили жизнь, приобрели опыт, старая боль давно не так остра. Да и была ли? А деньги всегда деньги. Так ведь ты говорил?

– Почему я тебе не верю? – усмехнулся Герман. – Знаешь, почему меня не схреначили за все это время? Потому что я точно знаю, к кому нельзя поворачиваться спиной.

– Разве я представляю для тебя опасность? Подумаешь, события двадцатилетней давности. Тем более без всяких доказательство, только мои домыслы. Так ведь? О том, что ты убил Колю, знают только два человека – ты и я. А, ну еще исполнители. Кто-то же нажал на курок, и кто-то же испортил мои тормоза. Но, думаю, ты решил эту проблему уже давно, так?

– Знают двое, знает свинья. – Герман ослабил узел галстука. – Ты напрасно говорила о приобретенном опыте, тебя жизнь ничему не научила. Сидела бы у себя в Канаде и растила внуков. Кой черт принес тебя сюда?

– Увы, у меня нет внуков. Детей тоже нет. Именно поэтому я здесь.

Она знала, что решение им принято, поэтому могла говорить, уже не подбирая слов. И чем больше она говорила, тем больше он закипал. Хорошо, что его вспыльчивость с годами стала еще сильнее. Герман подался к ней, схватил за плечо, лицо покраснело, глаза сощурились.

– Идиотка! – прошипел он. – Не сдохла тогда, сдохнешь сейчас.