Где собака зарыта - Спенсер Куинн

ненадолго, и то только потому, что наш порш сорвался с обрыва. Но то был старый порш, может быть, не такой старый, как этот порш, но зато он был похуже: что-то там про компрессирование, я точно не помню, как именно говорил Берни. Я тогда просто сидел и наслаждался видом того, как Берни и наш автомеханик, Никсон Панеро, работали над двигателем, повсюду разбрызгивая маслянистую черную жидкость.

И сейчас мы стремительно неслись по асфальту, неминуемо – и очень быстро – сокращая расстояние до мотоцикла. Ветер свистел в ушах, прижимая меня к спинке сидения, двигатель выл, и… Это я вою? Просто меня всегда заводит хорошая погоня. Я слышал стук в груди, который все ускорялся и ускорялся: тук-тук-ТУК, тук-тук-ТУК, и казалось, что вся машина тряслась в ритм.

Итак, мы собираемся поймать этого байкера, верно? И когда мы это сделаем, мы… Ну, я, честно говоря, не был до конца уверен, что дальше – ведь Нэнси на нашей стороне, верно? Но об этом будем беспокоиться, когда придет время, как любят говорить люди. Я лично считаю, что лучше не беспокоиться никогда, такой вот у меня подход.

Я перевел взгляд на правую ногу Берни: он вдавливал педаль в пол, до упора. Быстро пролетающая сбоку пустыня казалась просто размытым пятном, и я даже не мог… А это еще что? Какой-то крен?

– Ой-ей, – сказал Берни. – Ты тоже это почувствовал?..

Затем раздался лязг, потом еще один лязг, за которым последовала целая куча маленьких лязгов, а затем машина накренилась еще немного. Порш дернулся, словно споткнулся об асфальт – как человек, который слишком много выпил в баре.

И вот мы сидели в машине, двигатель издавал странные хлопающие звуки, а мотоцикл становился все меньше и меньше, пока совсем не исчез из виду. Стало очень тихо, если не считать негромкого «хлоп-хлоп».

Рука Берни сжалась в кулак. У него были большие сильные руки, и множеству преступников, гангстеров и просто плохих парней доводилось видеть, на что эти руки способны. Он занес кулак, будто бы хотел ударить по рулю – я множество раз видел как это делали многие люди, и хорошие, и плохие – но в последний момент остановился, его рука расслабилась, и никакого удара не случилось. И это была одна из самых лучших черт Берни.

На свет появились инструменты, а вскоре после этого – и руководство автомеханика. Когда Берни с головой погружался в двигатель, ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Ветер трепал страницы открытого руководства, а Берни пытался прижать их локтем, перепачканным в машинном масле. В каждой руке он сжимал по инструменту. Через некоторое время я больше не мог на это смотреть и решил предпринять небольшую вылазку, чтобы – как там это называл Берни? – оценить местность, вот как. Я пробежался вокруг и оценил местность, почувствовал запах: лягушачий, жабий, рыбий – запах змеи, но очень слабый. Я отправился по следу, потерял его, покружил вокруг и снова нашел, и там, в тени большого камня, я нашел… что это? Я не был до конца уверен: какая-то странная змея, очень бледная, и у нее совсем не было глаз, а на их месте чернели отвратительные дыры.

– Чет! Что, черт возьми, происходит?

Я понял, что лаю во всю глотку, и замолчал. Но потом я снова перевел взгляд на эту безглазую голову и, кажется, залаял еще громче.

– Чет? Что такое? – голос Берни изменился, и из него исчезло раздражение – хотя конечно, не то чтобы он когда-нибудь раздражался на меня. – Нашел что-нибудь?

Он подошел, увидел змею и рассмеялся. Затем – о, нет! – наклонился и взял ее в руки, прежде чем я успел его остановить. Змеи же кусаются! Разве Берни об этом не знал? Но эта змея никого не кусала, а просто безвольно свисала из зажатого кулака Берни.

– Это просто старая шкура, Чет, – сказал он. – Бояться нечего. Просто змея слишком выросла и сбросила ее, вот и все.

На самом деле, я подумал, что это объяснение уже само по себе довольно страшное, поэтому поспешил обратно к машине. Я даже было подумывал забраться под нее и лечь, но потом услышал, как из двигателя что-то капает.

Спустя некоторое время Берни повернул ключ, внимательно прислушался к шуму мотора, и произнес:

– Вуаля.

Слово это было для меня совершенно новым. Может быть, это значило «разворот на сто восемьдесят градусов», потому что именно это мы и сделали – бросили идею догнать мотоцикл и отправились в совершенно другую сторону.

– Вегас, – сказал Берни и глубоко вздохнул. – Не могу ясно мыслить, когда речь заходит о Вегасе.

Берни не может ясно мыслить? Нелепость. Я придвинулся к нему поближе. Вскоре мы включили музыку – Билли Холидэй, один из ее грустных альбомов. Мне больше нравились ее радостные альбомы – вроде того, что с Роем Элдриджем, дующим в свою трубу – поэтому я был даже рад, когда зазвонил мобильный телефон, и Берни пришлось поставить музыку на паузу.

– Как оно все? – спросил Берни. Я услышал голос на другом конце провода: это был лейтенант Стайн.

– Скверно, – сказал он, потом еще что-то, что я не расслышал, а затем Берни нажал кнопку, и голос лейтенанта Стайна начал звучать из колонок. – …и Сьюзи Санчез до сих пор не объявилась на работе. Никто не знает, где она. Ты уверен, что эти два дела связаны?

– Сейчас я уже ни в чем не уверен, – сказал Берни. – Но она работала над статьей о Боргезе, а Клаусон-Уэллс находится примерно в часе езды от их ранчо.

– Это в округе Рио-Локо?

– Там. Знаешь что-нибудь о местном шерифе?

– Нет, – ответил Стайн. – А что?

– Плохое предчувствие.

– И это все? Плохое предчувствие? Мы уже говорили об этом, не так ли, Берни? Что ты хочешь, чтобы мы притормозили с делом, и что этого не произойдет?

– Плохое предчувствие – все, что у нас есть, – сказал Берни. Он не стал говорить про запах, но поделать я с этим ничего не мог.

Долгое молчание.

– Я поищу про него что-нибудь, – сказал лейтенант.

– И еще про помощника шерифа. Его зовут Лес кто-то там, – сказал Берни. – Вы уже проверили квартиру Сьюзи?

– Теперь ты мне рассказываешь, как работу делать? Конечно, я послал туда ребят.

– И?

На заднем фоне послышался шелест страниц.

– Этот парень сказал, что он только что приехал домой и не видел ее.

– Парень? – переспросил Берни. – Какой еще парень?

– Тут сказано, что друг из другого города.

– Какой друг?

Еще шелест.

– МакНайт, – сказал лейтенант Стайн. – Дилан МакНайт.

Берни ударил по