Опричник (СИ) - Теплова Арина

Узнав, где живет знахарь Белош, Сабуровы с Людмилой начали следить за его избой, стоящей чуть сбоку шумной улицы, и уже спустя пару часов из покосившейся калитки темного забора, вышел приятной наружности седой старичок, в штанах, косоворотке и сермяжном коротком кафтане. Он нес небольшой сундучок в руке, и проворно направился в сторону высоких изб с расписными окнами, стоящих на возвышенном месте города.

Сразу же распознав “нужного” из “Тайного схорона” по его бордово-черной ауре, Людмила тихо сказала об этом Сабуровым. Мирон понятливо кивнул и оставил Людмилу с Василием у дома знахаря, чтобы в отсутствие хозяина, они осмотрели его жилище, если удастся. Сам же Мирон отправился тайком следить за стариком, который производил довольно приятное впечатление.

Знахарь проворно следовал по улице, и большинство встречных горожан приветливо здоровались с ним. Мужики почтительно кланялись одной головой в знак приветствия, а пара полных баб даже немного поговорили со знахарем, явно не считая его каким-то страшным или опасным. Наоборот, все горожане как-то по-доброму воспринимали знахаря, как все помечал Сабуров, пока следовал за довольно проворным стариком, на вид которому было не более шестидесяти лет. В те времена целители, знахари, повитухи и травники очень ценились народом, ибо они помогали в болезнях и при родах. Да, многие русские люди и сами слыли довольно сведущими в полезных травах, но знахари и целители так же были очень востребованы. Они вправляли кости, вырывали зубы, зашивали и обеззараживали раны после кровопролитных боев, лечили лихорадки и сложные болезни, от которых обычные люди сами не могли излечиться. Они были первыми и последними лекарями в городах и селениях, и народ очень почитал их.

Именно у нового добротного частокола, ограждающего высокие двухэтажные деревянные хоромы, знахарь остановился спустя полчаса и постучал в расписную калитку. Его быстро пустили на двор, словно частого посетителя дома. Мирон быстро выяснил, у проходящих мимо людей, имя хозяина небольшой усадьбы с просторным двором и яблоневым садом. Зажиточный купец Кирилл Юрьевич Замятин, как объяснили рязанцы, весьма жаловал местного знахаря Белоша, который постоянно окормлял и лечил всех многочисленных домочадцев и дворню купца.

Стремительно вернувшись к Василию и Людмиле, которым так и не удалось проникнуть на двор знахаря, из-за многочисленных горожан, которые сновали по улице, и с подозрением глядели на них, а также из-за злой собаки, которая при малейшем их приближении к воротам дико лаяла, Мирон велел следовать за ним. Верхом на лошадях, молодые люди уже через четверть часа достигли дома купца и, переговорив со слугой Замятина, прошли на широкий двор. Они стали дожидаться в сенях хозяина дома.

Неожиданно на высокой дубовой лестнице, ведущей в горницы второго этажа дома, появилась светловолосая девочка лет семи, в длинном голубом сарафане, светлой вышитой рубашке и красных маленьких сапожках. Стремительно девочка побежала по ступенькам вниз, оборачиваясь и крича кому-то позади:

— Не дам этому колдуну себя смотреть! — Уже слетев с лестницы, она прямо с ходу невольно налетела на Василия. Он чуть придержал ее. Вскрикнув от неожиданности, девочка устремила взор вверх на Сабурова и промямлила. — Ой, простите, дяденька.

По лестнице вниз уже семенила высокая молодая женщина в однотонном синем летнике и кичке.

— Милашка! А ну пойди сюда! — недовольно возмущалась женщина, спускаясь с лестницы.

— Что-то случилось, малАя? — участливо спросил Василий, придерживая девочку и не давая ей вырваться, видя, как мамка или няня ее уже спустилась.

— Ведь дед Белош нарочно пришел твой зуб рвать, — заметила просяще женщина, приближаясь.

Наверху лестницы появился знахарь Белош, который также быстро спустился в сени, и почтительно остановился на расстоянии.

— А я не хочу! — воскликнула громко девочка, топнув ножкой.

— Что здесь за гомон? — послышался грозный голос со стороны двора, и в сени со двора проворно вошел полный мужчина с тонким лицом и светлой длинной бородой. Он был облачен в синюю богато украшенную однорядку со спущенными рукавами, красную косоворотку и темные штаны и сапоги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тятенька, я не хочу, чтобы колдун этот злой мой зуб смотрел! — выпалила девочка и устремилась к отцу.

— А ну тише! — строго сказал купец дочери.

Поняв, что это, скорее всего хозяин дома, Сабуровы и Людмила поздоровались.

— Да у нас гости?! — удивился купец Кирилл Юрьевич, осматривая молодых людей. — Погодь, Миланья. С чем пожаловали, люди добрые? — приветливо спросил купец Замятин.

— Проезжие мы, в Москву следуем, — ответил быстро Мирон. — Остановиться у Вас хотели. Говорят, у Вас лучший дом на улице, и дорого за постой не берете.

— Хорошо, обсудим все теперича, — кивнул купец и, обратившись к дочери, строго велел. — А ну, Миланья, с Надеждой ступай, пусть Белош Егорович, посмотрит твой болящий зуб. Я его нарочно, теперь, позвал для этого. А он ведь и так сильно занят.

— Не пойду, тятенька! — воскликнула девочка и отодвинулась от Замятина. — Он уморит меня, как матушку мою несчастную!

— Опять начала эту свою песню! — не выдержал купец.

— Никакого сладу с ней нет, — поддакнула Надежда, всплеснув руками.

— Вы, Миланья Кирилловна, не понимаете, — наконец-то вмешался в разговор до того молчащий Белош и почтительно продолжил. — Зуб если не вырвать Ваш, он гноиться будет. И потом в щеку пойдет. Помереть можете.

— Миланья, прекрати артачиться! — уже строго заявил отец, и подтолкнул девочку в сторону женщины. — Велю тебе идти с Надеждой и Белошем Егоровичем.

— Нет! — воскликнула яростно девочка и из ее глаз брызнули слезы. Она вырвалась из рук отца и няни и, быстро забежав за широкую спину Василия, выглянула из-за нее и в истерике выпалила. — Он мою матушку извел! Не дамся я ему! Я его боюсь!

После этих страшных слов и обвинений девочки в воздухе повисла тишина. Первым заговорил после длительного всеобщего молчания знахарь Белош.

— Наверное, пойду я, Кирилл Юрьевич, — вздохнув, сказал знахарь и направился к выходу из широких ярко освещенных солнечным светом сеней. Остановившись рядом с Замятиным, он тихо добавил. — Коли совсем невмоготу будет, зовите.

 Купец сунул Белошу серебряную деньгу, за то, что он просто пришел и сказал:

— Не обижайтесь на Милашку мою, мала еще. Всякую чепуху мелет.

— Понимаю, — кивнул знахарь. — Девочка без матери уж третий год, трудно ей.

— Да, да, — закивал купец, печально вздохнув.

Замятин самолично проводил старика Белоша до ворот и быстро вернулся в хоромы. Девочка уже стояла, прижавшись к Надежде. А нянька ласково гладила ее по голове, причитая:

— Ну что ж ты, милая, не понимаешь, что зубик твой сам не пойдет?

Едва купец появился на пороге сеней, где так и ждали его Сабуровы с Людмилой, Василий прокашлялся, обращая на себя внимание Замятина.

— Я могу Миланью Кирилловну осмотреть, — заявил Василий уверенно, обращаясь к купцу. — И зубик ее выдрать если что. Я ведь тоже знахарь.

— Правда? — опешил Замятин.

— Вот так диво! — всплеснула руками нянька. — Как Бог вас послал. А то у малышки уже второй день зуб болит. А дед Белош то у нас самый лучший знахарь в округе, а она виждь боится его.

— Он колдун! — выпалила девочка. — Он мою матушку в кошку обратил! Вот!

Сабуровы и Людмила удивленно уставились на девочку, а нянька Надежда сказала:

— Не слушайте ее. Она как мамка ее пропала, так немного не в себе. Все про эту кошку талдычит.

— И что ж Вы, милейший, правда, можете с зубом подсобить? — спросил купец старшего Сабурова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да.

— И надолго хотите остаться у меня?

— На неделю, наверное, — заявил Мирон.

— Ну что ж, если с зубом дочке поможете, оставайтесь у меня. Больше алтына серебра не возьму с вас за постой.

— Вот и порешили, — кивнул Мирон.

8.2

Едва разместившись в горнице на втором этаже дома, Василий сразу же направился в светлицу к Милаше, чтобы осмотреть ее больной зуб, а Людмила решила до вечерней трапезы поговорить с домочадцами женщинами. Она спустилась на широкий двор и подошла к бабке, которую чуть ранее они видели спящей на лавке в сенях. Старуха, которая немного трясла головой и выглядела очень древней, теперь сидела на завалинке у дома, греясь на солнышке. Девушка поздоровалась, остановившись рядом, и сразу принялась расспрашивать: