Ангел (СИ) - Ла Рок

Заправив спутанную чёлку за ухо, я снимаю Фарэры. Наклоняюсь к шутнику напротив. Парень собрался балагурить дальше и думает рассказать что-то весёлое. Спрошу-ка нечто забавное.

— Тётку, убил бы при дочери? — вкрадчиво интересуюсь.

Взгляд диких глаз сложно выдержать, особенно слишком неправильного правого. Парень застывает на месте.

— Несомненно, — шепчу и выплёвываю: — крут…

Общее веселье эмоционально сблизило и мимику напротив читаю легко. Удивление на помятом лице сменяет стыд, под весом которого парень отводит взгляд в сторону. Со временем, из подобного стыда куют достоинство, называемое многими честью. Недавней злости или лживой бравады не осталось, безумной вседозволенности тоже нет. Вижу хорошие эмоции, неплохого человека. Парнишка действительно не вписывается в произошедшее ранее. Настроение прыгает вверх. Продолжаю смотреть на чудика и мы снова пересекаемся взглядами.

— Вопрос дурацкий… — медленно киваю, прикрыв глаза.

Парень нахмурился и недовольно уставился. Обиделся, похоже…

— Нужно было предупредить, что я с придурью…

Примирительно улыбаюсь.

— Хотя… Разве не заметно сразу?!

Изображаю цветочек, окружив задорный оскал ладошками, полными стальных колец.

— Значит, поскользнулся на банане в самолёте? — дурашливо подмигиваю. — Но я знаю, что с ними не пускают! И кто врёт?

Парень тяжело вздохнул и покачал головой.

— Естественно, ты не в курсе, что значит для корейца, когда его называют бананом, — утверждает Ган.

Улыбаюсь и отрицательно кручу головой.

— Что знаешь о семье Пак? — заинтересовался Ган и уточняет, с тем выражением, каким спрашивают прописные истины: — О той самой семье Пак?

Фарэры вернулись на законное место. Прекращаю валять дурака и равнодушно пожимаю плечами. Кто их вообще разберёт? Этих «Паков» пол Кореи, а остальные «Кимы».

— Ты точно из Пукхан! — хмыкнул Ган и уверенно продолжил: — В нашей стране все знают семью Пак. Мы довольно богаты и сказочно патриотичны. Это первое, — начинает перечислять чудик, явно копируя кого-то ещё. — На острова мне удалось слинять отдохнуть от всего этого… Дорвался до безграничного веселья и спустил пар! Сильно напился, — хмуро признался Ган. — Шикарный виски, развлекуха, никаких планов и полный отрыв. Это второе. Дела семьи, это дела семьи и иногда срывают назад. Резко и без вариантов. Это третье. Ну и четвертое, радикальное… Спешка и хватание за всякую гадость ведут к катастрофе! Твоя правда. Мне под руку попалась бутылка с водой, сушняк начался реально дикий. Сказать, что было в воде?

Пристально изучаю чудика, который сумрачно уставился на опустевшие миски. У богатеньких свои причуды и своя атмосфера…

— Отрава возникла случайно? — недоверчиво уточняю.

— Маловероятно, — спокойно ответил Ган и поднимает испытующий взгляд: — Рано или поздно мы узнаем тех, кто подмешал в воду эту дрянь. И их не станет. Факт. Поэтому меня крайне интересует, что связывает тебя со всем этим.

Какая чушь! Скалюсь правым уголком рта.

— Решение дать таблетку было спонтанным! Дать в морду тоже! Остальное вообще дичь полная! А свои угрозы засунь сам знаешь куда!

Парень примирительно выставляет руки.

— Понятно, для тебя всё нелепая случайность. Весь тот пятничный вечер. А меня специально поставили под груз обстоятельств. Пришлось лезть в самолёт, с огромными глюками! И кое-кто усложнил задачу многократно. Понимаешь?

Дурацкое обвинение пропускаю мимо ушей. Чудик удумал за что предъявить! Хотя действительно нелепо. Нашла коса на камень… Встретились две неадекватности в воздухе. Сочувствия к парню не испытываю — случайности не повод размахивать оружием. Тем более в летящем самолёте и среди пассажиров. Чревато.

— Удивительное везение, — задумчиво восторгаюсь, — в аэропорту не приняли, невменяемое состояние упустили…

— ВИП-вход, — Ган равнодушно пожимает плечами, — там поверхностный досмотр.

— Куда испарилась бравая команда в чёрных пижамах?

— Пижамы, ха! — усмехнулся Ган. — Они меня здесь встречали.

Уверенность на лице чудика не допускает сомнений.

— Почему такая ненависть к ягодам, — легко улыбаюсь, — а именно бананам?

— «Банан. Кореец снаружи, а белый внутри!» — Ган кривит губы, проговаривая фразу. — Обзывалась та самая тётка. «Пристаёшь к девочке! Негодник! Кто тебя учил!», остановила меня в проходе и стала обвинять в домогательствах. Я всего лишь в уборную направлялся! Хреново было уже совсем. Думаю, её задело моё обращение по-английски. Ну да, ведь я старался не выделяться, — парень хмыкнул. — В полном самолёте корейцев! Говорю же, огромные глюки. Слова недовольной тётки послужили началом нашей ссоры, затем подоспел воздушный маршал… Наверное, у него тоже день был неудачным. Он сразу схватился за пистолет! Мы немного поборолись, результат вышел печальным… Дальше всё смутно, напрочь меня накрыло.

Чушь какая! Но парень действительно мог впасть в состояние корейской ярости. Подобное бешенство, под усилением алкоголя и гадости в воде, горы свернёт. Или чью-то тонкую шею…

Известный факт. В большинстве своём, корейцы ребятки добродушные, только вспыхивают сильнее пороха, стремительно и яростно, а уж под веществами, так вообще караул.

— Ты появилась вовремя, — неожиданно признал Ган. — Рад тому, что вырубила меня… — парень почесывает бровь, сверкая матовым стеклом дорогих часов, — совершенно не представляю каких дел мог натворить, в таком состоянии.

Растроганно смотрю в окно, наслаждаясь моментом. Впервые слышу благодарность за разбитое лицо и сломанный нос. Какое приятное чувство…

«Ролекс»

118

(28 ноября 09:00) Рядом с баром «Помятая Креветка». Сеул.

Двое парней в кожанках и синих джинсах оседлали красные мотороллеры службы доставки. Один поправляет мотоциклетный шлем с поднятым вверх забралом, второй свесил кисти рук, опираясь на хром рулевой дуги.

— Глосс, берёшь север или юг? — спросил парень, поправляющий шлем.

— Север.

— Давай поменяемся?

— Не вопрос, Джей… Навестишь ёджачингу? Свежий кофе в постель? Нэ? Цветочки не забудь. Ромео!

(Ёджачингу [여자친구] — Подружка.)

— Какой кофе? Мы с младшей школы знакомы. Семьями дружим!

Парень хлопает прозрачным забралом и прячет розовеющие щёки.

— Файтин! — подкалывает друга Глосс, согнув локоть и держа кулак у лица.

— Где там НамДжун застрял? — глухо звучит из-под забрала.

— Он сегодня не монстр, а мыльный монстр! Его черёд драить посуду.

— К вечернему батлу готов?

— Да я по жизни готов! Мы их порвём, Джей. Главное отжигай в ритм, как умеешь, а флоу и рифму оставь нам.

Третий парень появился из двери, рядом с прозрачной витриной. НамДжун несёт большие пакеты. На них видны логотипы заведения, изображающие жёлтую креветку, перечеркнутую жирным иксом.

— Мансэ! Вот и груз мыльный монстр притаранил!

(Тем временем) Бар «Помятая Креветка».

— Почему вчера так рванула?

Небрежный вопрос отвлекает от наблюдения за рабочими службы доставки. Парни распихали пакеты в багажники и уселись на мотороллеры, тарахтящие движками.

— Хорошо сидим, давай макколли закажем? — добавляет Ган.

— Мак-колли? — уточняю, задумавшись.

— Рисовое вино, — удивился Ган, — ты даже этого не знаешь?

Раздобревший парень решил отметить знакомство и устроить попойку? Или празднует второй день рождения? Утром хлестать местный самогон из риса и палок будет крайней глупостью.

— Мне только сивухи не хватало, — слабо усмехнувшись, тихо бормочу: — Тогда вообще крыша съедет.

— Окей, — Ган легко принял отказ. — А вчерашний букет цветов чем не угодил? Аллергия? Может, объяснишь? На будущее…