Повести и рассказы - Николай Агафонов

Слева от Царских врат иконостаса приоткрылась дверь, из нее показалась голова молодого человека с едва пробивающимися под носом усами. Голова повертелась в разные стороны, осматривая толпу женщин с младенцами на руках, стоящих около амвона[106]. Затем дверь приоткрылась пошире, и молодой человек небольшого роста, худенький, в сером костюме в полоску и клетчатой рубашке выскользнул на амвон и, протиснувшись сквозь толпу, направился прямо к центральному выходу из собора. На вид ему можно было дать не более двадцати лет. По дороге он раскланивался со старушками, убиравшими храм, те кивали молодому человеку в ответ, ласково улыбаясь. Одна старушка поспешила за ним.

– Отец Олег, батюшка, подождите, – молодой человек остановился, поджидая ее, – вот, примите от всех нас поясок, вышитый золотыми нитками, на ваш подрясник. Это вам на молитвенную память. Вот записка наших сестер о здравии. Помяните нас, когда сможете, за службой.

Молодой человек взял бережно поясок и, поблагодарив, продолжил путь к выходу.

Молодой человек, названный бабушкой отцом Олегом, действительно был священником Олегом Дорофеевым, только в этом году окончившим Одесскую духовную семинарию и неделю назад рукоположенным правящим архиереем во священники. Это только на вид ему дашь двадцать лет, борода не растет, потому выглядит несолидно, как говорится, маленькая собачка до старости щенок, – а на самом деле ему двадцать пять лет. Всю эту неделю он проходил практику в соборе после рукоположения в духовный сан. Сейчас ему надлежало спешить в Епархиальное управление для получения от владыки указа с назначением на приход. В Епархиальное управление шел пешком, оно было недалеко от собора, всего в двух кварталах. Давно и с нетерпением ожидая начала своей пастырской деятельности, он был полон оптимизма и радужных надежд, раздумывая, куда пошлет его служить владыка. Но когда, придя в Епархиальное управление, он получил от секретаря указ о назначении, его оптимизм значительно поубавился. В указе говорилось, что его назначают настоятелем в Казанскую церковь села Ухабовка. Мало того что это село находилось в двухстах пятидесяти километрах от областного центра, так весной и осенью из-за дождей и разлива рек практически было отрезано от всего остального мира. Да и прихожан, по слухам, там было не больше двадцати-тридцати человек. Здесь же, в управлении, он повстречал одноклассника по семинарии, отца Николая Терихина, который получал указ быть вторым священником в райцентр Бровки. Подойдя к отцу Олегу и похлопав его по плечу, отец Николай с усмешкой сказал:

– Уж лучше быть пятым в Бровках, чем настоятелем в Ухабовке.

Отец Олег, не желая показывать своего разочарования перед отцом Николаем, как можно бодрее парировал:

– А древние римляне говорили, – и он произнес по-латыни поговорку, которая в переводе означает, что «лучше быть первым в городе, чем последним в Риме».

– Ну-ну, – покачал головой отец Николай, – ты еще и латынь помнишь, она тебе очень пригодится в Ухабовке, там бабушки только на латыни исповедуются, – и, довольный своей удачной шуткой, расхохотался.

Перед отъездом к месту служения отец Олег решил зайти в кафедральный собор попрощаться с протодиаконом, который за время практики очень помог ему усвоить все тонкости службы. Протодиакон, отец Стефан, пожилой грузный человек, сидел в алтаре, отдыхая после окончания службы. Увидев отца Олега, он, добродушно улыбаясь, прогудел:

– Ну, отче Олеже[107], никак прощаться пришел, куда же тебя владыка посылает?

– Куда Макар телят не гонял, – пошутил отец Олег.

– Ну и куда же он телят не гонял? – прищурил глаза отец Стефан. – Я, почитай, уж четвертый десяток по епархии езжу, все приходы знаю.

– В Ухабовку, – тяжко вздохнул отец Олег.

– Ух ты, брат, вот как. За какие же грехи в ссыльный приход, у тебя их вроде пока нет? Ну, не вздыхай так тяжко. Владыка, наверное, твое смирение испытывает, а потом возвысит обязательно. Да не так уж там, между прочим, плохо. Последний раз, помню, с архиереем мы были там лет десять-двенадцать назад. Красота: лес, речка. Ты, кстати, рыбак?

– Нет, какой я рыбак, – ответил отец Олег.

– А я любитель с удочкой посидеть; пока владыка после службы отдыхал, я там на речке вот таких лещей, – протодиакон растопырил руки на ширине плеч, потом, подумав, сузил их наполовину, – веришь ли, штук пятнадцать натягал. Так что свежую рыбку будешь каждый день кушать. Да что там говорить, мы тут все в магазинах покупаем, а там бабушки и медку, и курочку, и яичек свежих принесут, и молочка из-под коровки, а то вон, посмотри на себя, кожа да кости, никакой солидности. Мы здесь, в городе, как в аду: шум, машины, выхлопные газы, заводы кругом коптят. А там, брат ты мой! Воздух, воздух-то какой! Дыши – не хочу. Ну, словом, отец Олег, не унывай, еще вспомнишь меня, скажешь: прав был старик.

Он обнял отца Олега и проводил его до дверей храма, по пути наставляя, как готовить рыболовную снасть, как делать подсечку во время клева.

Общение с протодиаконом несколько ободрило отца Олега. Когда он пришел домой, то стал своей жене Ларисе расписывать Ухабовский приход со слов протодиакона. Но матушка Лариса только недовольно качала головой:

– Туда я не поеду, пятый месяц беременности, а ну что случится, там же больницы нет, «скорую помощь» не вызовешь, до райцентра в непогоду только на танке доедешь. Нет, поезжай пока один. Плохо, что архиереи из монахов, не знают семейной жизни. Туда надо стариков на отдых посылать. Вот в кафедральном соборе ни одного молодого священника, уж митры на головах от старости не держатся, так ведь никого не спровадишь.

И рассерженная матушка стала собирать вещи отцу Олегу в дорогу.

Несмотря на то что отец Олег выехал утром, до Ухабовки добрался только к вечеру, сменив два автобуса, а от райцентра добирался на попутках. К храму, что стоял у реки, подходил уже в сумерках. Стучать в ворота пришлось долго, пока не приковыляла старуха.

– Кто такой? – подозрительно уставилась она на тщедушную фигуру отца Олега. Тот звонким голосом прокричал:

– Ваш новый настоятель, священник Олег Дорофеев.

– Ну шутник, – засмеялась старуха, – разве такие священники бывают? Наверное, ты студент-практикант, так ваши живут возле клуба в школе.

Олег, понимая, что по его виду трудно признать в нем священника, молча вынул из портфеля подрясник, надел его. Затем достал подаренный ему поясок, расшитый золотыми нитями, подпоясал подрясник. С благоговением перекрестился, поцеловал свой священнический наперсный крест и надел его поверх подрясника, а на голову водрузил лиловую скуфью, сшитую матушкой. Старуха молча с удивлением наблюдала за превращением студента в батюшку, а когда отец Олег водрузил скуфью, как бы очнувшись, запричитала:

– Батюшки, батюшки родные, не признала сразу, вот старая, – и вместо того чтобы открыть калитку, опрометью бросилась в сторожку. Оттуда уже вышли вдвоем с другой старушкой и засеменили к калитке, охая и ахая на ходу.

Открыв калитку, вторая старушка подошла под благословение, представившись псаломщицей Марьей Ивановной. Когда подходила первая старушка, Марья Ивановна сама представила ее сторожем церкви. Пока шли по двору, Марья Ивановна успела рассказать, что она живет при церкви в сторожке. Дом священника здесь же, в ограде, все в нем прибрали в ожидании нового настоятеля. Она подвела его к небольшому домику в три окошка.

– Вот, батюшка, в этой избе будешь жить, тут завсегда священники жили.

Сразу при входе отец Олег очутился в небольшой, наполовину занятой печью кухне. Между печью и кухонным столиком был вход в горницу, перекрытый пестрой занавеской. Горница была метров двадцать, в два окошка. Со стороны глухой стены от горницы были отделены занавесками две крохотных спаленки. В каждой из них помещалось по металлической кровати с горой подушек. В самой горнице стоял круглый стол, покрытый плюшевой красной скатертью, и большой сундук, покрытый ковриком, да три венских стула. Несмотря на то что домик был небольшой, отцу Олегу он понравился уютом и чистотой.

На всех окнах – белые накрахмаленные занавески. Крашеные деревянные полы застелены чистыми домоткаными половичками. Через несколько минут зашла Марья Ивановна, принесла горсть чайной заварки, несколько кусков сахара и половину батона.

– Ну вот, батюшка, вечеряйте и отдыхайте с Богом; что понадобится, приходите в сторожку. – Пожелав спокойной ночи, старушка удалилась.

Отец Олег вскипятил чаю, достал заботливо уложенные матушкой котлеты и яички. Помолился и сел ужинать. Перед тем как разбить яичко, посмотрел на его фабричный штамп и с удовольствием подумал: «Хватит, с инкубаторскими яйцами покончено раз и навсегда. Завтра прихожане принесут яички, творог и сметанку: все домашнее, экологически чистое». С этими благими мыслями он и заснул под тиканье настенных ходиков.