Мартиролог. Дневники - Андрей Тарковский

Он многолик, многосмыслен и всегда решен в последней глубине… он органическое образование, как кристалл. Он даже некая монада — и тем отличается от сложного и разложимого состава аллегории, притчи или сравнения… Символы несказанны и неизъяснимы, и мы беспомощны перед их целостным тайным смыслом».

Вспоминается дзэн-буддизм. А что же тогда, вернее: не такими ли качествами обладает образ как таковой?

«13. Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;

14. Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».

«…Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои!»

Вчера был у Варвары.

Она скорее коллекционер пси-явлений, чем ясновидящая или целительница. Хотя энергия ее ощущается. Потом неизвестно, услугами каких духов она пользуется. Она и сама этого не знает, Юри прав следует начинать с собственной души и нравственности. Хотя она делает большое дело — старается помочь узакониванию парапсихологии как науки. Юри Л[ина] с двумя друзьями жили у нас три дня. Хорошие ребята.

Еще пси-пример. В горах Грузии, где пасутся стада овец, существует особая профессия — мцнобари — т. е. угадыватель. В его функцию входит относить отбившихся сосунков к матке среди огромного стада. Мцнобари безошибочно несет прямо к «маме» сосунка в отаре в сотни голов и находит ее острым «нюхом». Единственно, что может ему помочь, это голоса матери и сосунка, которые перекликаются. Но, если учесть, что блеет все стадо, становится понятным, что это дела не упрощает.

По поводу теории синхроничности. Пример — история с рукописью «Рублева». О том, как я потерял единственный экземпляр черновика, оставив его в такси, и как таксист, увидев меня в толпе на том же самом месте через несколько часов, идущего по улице, затормозил и отдал мне папку. Случай невероятный.

Уверен, что Время обратимо. Непрямолинейно, во всяком случае.

«Великий человек — это общественное бедствие».

Ночью приснился очень тревожный сон. Будто я попадаю во «внутреннюю тюрьму» в результате какой-то мелкой уголовщины. Понимаю, что повод ничтожен, но он влияет, тем не менее, на контакты мои с заграницей. Тюрьма где-то на окраине (но не современной окраине, а скорее довоенной, а точнее, послевоенной). А затем каким-то образом оказываюсь «на свободе». Приблизительно как у Чаплина в «Новых временах». Я страшно пугаюсь и начинаю искать тюрьму, плутая по этому довоенному московскому кварталу. Какой-то молодой человек, очень любезный, показывает мне путь. Потом я встречаю (а может быть, и до молодого человека) Марину, которая узнает меня на улице и идет, рыдая, за мной, говоря, что «мама так и знала», что со мной это произошло (хотя я никому об этом не говорю). Я ужасно на Марину сержусь и убегаю от нее через лестницу с бюстом Ленина. Наконец я с радостью вижу вход в тюрьму, который узнаю по выпуклому гербу СССР. Меня беспокоит, как меня там встретят, но это все мелочи по сравнению с ужасом моего в ней отсутствия. Я иду к дверям и просыпаюсь…

Вчера приходила Л. Яблочкина и сказала, что Тонино уже купил камеру. Кристальди послал телеграмму на имя Ермаша и Сизова по поводу «Путешествия по Италии». Мне пока ничего неизвестно, и я полагаю, что мне об этом не соблаговолят передать. Видимо, придется писать письмо Ермашу.

Феликс Кузнецов говорит, что сумел заинтересовать Чаковского (этого то разбойника) в обсуждении «Зеркала» на страницах «Лит[ературной] газеты». Сомнительно. Правда, он (Ч.) уже смотрел фильм у себя в редакции.

Энн пробивает в Таллине совместную с ФРГ постановку «Гофмана». Говорит, что это реально.

1. По поводу «благодетелей рода человеческого» — прибавить что-нибудь типа «так называемых благодетелей» или те, «кто вообразил себя благодетелями».

2. Сказочные детали (Круг, деньги). Ликвидировать все фальшивое.

3. Линия Ученого (атомный взрыв).

4. Линия Художника (покой?).

5. Линия Виктора (гибель в конце).

6. Имена (Антон).

7. Название.

Пожалуй, я нашел цель — следует снять фильм об Иисусе. Конечно, не так, как Пазолини. Здесь два пути — или снимать его за границей, либо любительской камерой и иносказательно.

Вчера через Сизова меня вызвал Ермаш. Мне кажется, для того, чтобы усыпить мое недовольство тем, что я безработный.

1. Просил прочесть Стругацких. И заранее выражал недоверие бр. Стругацким, ибо они сделали сценарий для Соловьева В. И. «в духе сионизма». Из заявки Ермаш ничего не понял.

2. Просил прислать либретто по «Идиоту». (Демагогия.) Не надо революционеров.

3. Предлагал (вспоминая) «Очарованного странника» Лескова. (Прочесть разве?)

4. Предлагал Лема (сценарий). Надо на всякий случай прочесть.

5. Об уходе Толстого сказал, что есть много заявок от режиссеров (Самсонов, Зархи, Бондарчук). Я сказал о важности юбилея. Может быть, он подумает, кому дать фильм (в свое время он «давал» его мне).

6. Ругал меня за пристрастие к болезненностям. («Доктор Фаустус», Ипполит.)

7. Отказал заведомо Кристальди меня («Путешествие по Италии»), мотивируя тем, что тот «жулик».

8. Про приглашения Бергмана он ничего якобы не знает.

Все это болтовня и способ, которым он хочет добиться от меня покоя на время съезда.

Кажется, нужно писать письмо в президиум съезда. Тем более, что я уверился, в демогагической функции беседы со мной Ермаша:

На студию (Нехорошеву) звонили из отдела культуры ЦК и спрашивали — какие Тарковский предлагал заявки на фильмы и какие из них были отвергнуты начальством. И фазу после этого Ермаш меня вызывает. Галочка поставлена — Тарковскому «сделаны предложения».

Написал письмо в президиум XXV съезда о моей безработице по вине Госкино. Пойду отправлять.

Написал письмо Ермашу:

«26 февраля 76 г.

Филипп Тимофеевич!

Меня несказанно огорчила и даже унизила встреча с Вами 23 февраля (то есть накануне съезда КПСС). Потому, что передо мной возникла еще более неприступная пропасть на пути к запуску в производство, чем это было раньше.