Некромерон - Виктория Угрюмова

— А я что? Я разве спорю? — виновато развел руками кентавр. — С титанами и их потомством спорить себе дороже. Верно я говорю?

Все закивали, выражая полное согласие на сей счет.

— Так по какому же делу… — начал было Альгерс, но тут в «Расторопные телеги» ворвалось новое действующее лицо.

Лицо было гневное, но прелестное. Странно, подумал Такангор, что при появлении столь милой и хрупкой даже дамы все, кто был в баре, включая самого хозяина, немедленно повалились на пол, закрыв головы руками.

— Дорогая, — заискивающе сказал кузнец, — это совсем не то, что ты думаешь.

— То, — непреклонно отвечала дорогая, уставившись на кузнеца немигающим взглядом.

— Не смотри на меня так. Ну, зашел пропустить стаканчик с приятелями после тяжелого рабочего дня.

— Не дня, а часа, — поведала дама.

— Не отвечай взглядом на ее взор горящий, — прошептал Карлюза, дергая Такангора за руку. — Горгонида она, я вижу.

— Горгонида не Горгонида, а мне надо с кузнецом поговорить, — рассердился минотавр. — Мадам, я понимаю, что все женщины имеют своеобразный нрав, взять хотя бы мою маменьку. Но мы пытались обсудить дела, и ваше стремительное появление нам помешало.

Отдать ему должное, Такангор старался быть галантным настолько, насколько вообще возможно. Но супруга Альгерса не оценила его старания.

— Я своему мужу помешать не могу, — заявила она сердито. — Мы всегда и все вместе делаем, со всеми трудностями справляемся. Дай-ка я гляну, кто это такой недовольный выискался.

Супружество установлено для того, чтобы вместе справляться с трудностями, которых никогда бы не было без супружества.

— Дорогая, — пытался запротестовать кузнец, однако движения его были замедлены, как будто он двигался в толще воды. Видимо, Ианида и впрямь сильно злилась.

Такангор поднял голову. Он не любил, когда с ним разговаривали таким резким тоном. К тому же дама была наряжена в красное платье, а красный цвет всегда действовал на него возбуждающе.

Несколько долгих минут, показавшихся остальным часами, они смотрели друг на друга. Глаза Ианиды становились все больше, зрачки расширялись и расширялись, пока наконец не показалось, что ты заглядываешь в две бездны, в которых клубится мрак.

Обычно к этому моменту все, кто хоть краем глаза видел жену кузнеца, были неподвижны и молчаливы.

Но глаза разгневанного минотавра наливались кровью, их цвет постепенно менялся с рубинового на густой гранатовый, он не шевелился и почти не дышал. И когда встревоженный кузнец попытался было потрясти его, чтобы убедиться, что бедняга все еще жив, Такангор внезапно заговорил:

— У вас прелестные глаза, мадам. Правда-правда, очень красивые. Но все-таки вы нам помешали. Выпьете стаканчик? «Плач дракона» вам сейчас не повредит.

— Охотно, милорд, — смущаясь и краснея, ответила Ианида. — Знаете, это второй раз в жизни я сталкиваюсь с существом, которое не каменеет от взгляда Горгоны.

— Зато другие как всегда, — пролепетал Альгерс. — Что теперь с кентавром делать будем?

Кентавр с раскрытым ртом и кружкой, крепко зажатой в руке, элегически таращился куда-то вдаль и вполне напоминал произведение талантливого скульптора.

— Говорил я ему — падай, ложись, так нет — в героя захотел поиграть, — забубнил кобольд из-за стойки. — Вынесем его ко входу, будет пока стоять в рекламных целях. А недельки две-три спустя оттает.

— Так неудобно получилось, — огорчилась Горгона.

— Как обычно…

— Драконьи зубы принимаете? — спросил Такангор.

— Само собой.

— А поучительная история про принца-лекаря?

— История поучительная, но деньги все равно остаются деньгами, — философски рассудил бармен.

— Тогда выпивку всем за мой счет! — И Такангор широким жестом высыпал на стол пригоршню зубов. — Ну а мне повторите с самого начала, чтоб не запутаться.

— Силен пить! — пронеслось по залу, и к столу минотавра стали подтягиваться заинтересованные кентавры.

— День определенно удался, — сообщил кобольд самому себе и лихо хлопнул стакан «Гнева Мунемеи».

К слову, определенные последствия своеобразного поединка Такангора и Ианиды все же обнаружились: минотавр напрочь забыл расспросить кобольда об истории названия этого удивительного напитка.

— Мадам Топотан! Мадам Топотан! — Горгулья нетерпеливо переминалась с лапы на лапу у входа в лабиринт. — Мадам Топотан! Я принесла вам свежий выпуск «Красного зрачка»!

— Я не выписываю «Красный зрачок», мадам Горгарога, — внушительно сообщила Мунемея, вытирая руки о фартук. — Вы же знаете, как я отношусь к этой газете.

— Вы мне будете рассказывать! — встопорщила крылья почтальонша. — Я хорошо помню ваше отрицательное мнение, мадам Топотан, но все-таки я принесла вам свежий выпуск. Там статья про вашего мальчика.

— Докатился! — гневно фыркнула Мунемея. — Нашел куда попасть в статью.

— Как я вас разделяю с вашими взглядами, — сказала горгулья, — Но они, как всегда, успели первыми. Куча неточностей и редакторских ляпов, зато они даже поместили проект памятника, который сейчас устанавливают в Чесучине нашему Такангорчику. Догадываетесь почему?

Из-за плеча Мунемеи высунулась голова юного минотавра с кольцом в носу.

— Здрасьте, мадам Горгарога, — пробасил он. — Мама, я же говорил вам, что в «Королевском паникере» писали о братике, а вы уперлись рогами и ни в какую.

— Господин Цугля обещал добыть вам пару последних номеров «Кладбищенского вестника», «Усыпальницы» и «Звездного полдня». Там тоже опубликованы громадные материалы про последнюю Кровавую паялпу. Говорят, молодой боец-минотавр произвел такой фурор, что полностью затмил фаворита нескольких последних сезонов. Пишут, что публика в приступе воодушевления забросала устроителей пончиками.

Вам теперь надо прилично завести отдельный альбом, вот и господин Цугля так подумал, поэтому выписал из Юкоки несколько образцов: один — в переплете из красного сафьяна, другой — в рыбьей чешуе…

— Это еще зачем?

— Прекрасно противостоит сырости. В нем заметки сохранятся на века, мадам Топотан. И еще один, роскошный, волосатый, рыжевато-коричневый, из какого-то заморского чуда-юда. Заковыристое такое название, я на бумажке записала, но бумажку забыла в гнезде. Что вы хотите — пятисот шестой годок будем отмечать, память уже не та. Когда-то я читала наизусть все должностные инструкции, а вы видели наши инструкции в длину? О, это поэма, это песня! — Горгулья недовольно уставилась на собеседницу. — Ну, что же вы болтаете?! Читайте!

Мунемея осторожно развернула газету и пробежала глазами несколько строчек.