Особняк - Иезекииль Бун

важна для него. Ей хотелось верить, что Билли забыл о Нелли, что это лишь дурное воспоминание из прошлого, но на самом деле Эмили прекрасно знала: Билли никогда не отказывался от этой идеи. К тому же кого она обманывает? Теперь у них есть деньги и новая машина. Она похлопала по карману куртки, в котором лежали ключи от машины. Куртка была совершенно новой. Неужели ее было так легко купить? Может быть. Наверное. Это изменит ее жизнь: пусть даже Билли не сможет ничего сделать с Нелли, они все равно выйдут сухими из воды – долги исчезли словно по волшебству, в банке лежат деньги. Они смогут завести детей. Может быть, если он не сумеет запустить Нелли, то в конечном счете это поможет Билли наконец избавиться от своего общего с Шоном прошлого, от своих ошибок, от своих собственных призраков. Даже если они больше ничего не получат, Эмили надеялась, что они вынесут из своей поездки в Уиски Ран хотя бы это. Но что Билли мог найти здесь, в Кортаке, в старой хижине, которую реконструировали на территории кампуса? Ведь это она заставила его прийти сюда и посмотреть на нее. А он не отказался и не сказал, что не хочет посещать хижину, хотя Эмили знала об этом. Она знала.

Она оглянулась. Билли засунул руки в карманы. Шаркая ковбойскими сапогами, он шел по дорожке. Они остановились, чтобы посмотреть на хижину снаружи.

На взгляд Эмили, она практически не изменилась. Университет Кортаки проделал хорошую работу, перевозя ее сюда из поместья Шона. Они не сумели воссоздать руины особняка Игл, заслонявшие собой небеса, или реку Святого Лаврентия, отделяющую две страны друг от друга, но деревьев оказалось предостаточно – с того места, где они стояли, было с трудом видно компьютерный павильон, а позади хижины располагался небольшой пруд. Если ничего не знать, может показаться, что хижина всегда тут и стояла.

Эмили потянулась к Билли и сжала его руку. Он машинально пожал ее в ответ, и у нее внезапно появилось непреодолимое желание попросить его развернуться и уйти, но она этого не сделала. Взамен они вместе шагнули вперед и вошли в хижину.

Это был кошмар.

Ни один из них не проронил ни слова.

Хижина показалась ей даже меньше, чем она помнила. На стуле возле двери сидела студентка с именным бейджиком и читала. Она даже не оторвала взгляд от книги, когда Билли и Эмили открыли дверь и вошли в комнатушку. Она была крохотной, едва ли шесть на четыре метра. Они пересекли ее: через центр шел узкий проход, в середине которого был круглый пятачок, способный вместить в лучшем случае четыре-пять человек за раз, а вся остальная часть хижины оказалась огорожена веревкой. По одну сторону, у окна, стоял стол – старая дверь от уличного туалета с прорезью в виде месяца, и ноутбук на нем был, насколько Эмили могла судить, той же модели, которой пользовались Шон с Билли. Ноутбук, конечно, не работал, но, как и тогда, когда она жила с ними, розетка была всунута в удлинитель, проходящий под закрытым окном. В дальнем конце комнаты стояли печь и тазик, в котором они мыли посуду, а также ручная водокачка. Стены все еще были исписаны кривым почерком. Цифры, сокращения, буквы и формулы – все это Билли и Шон написали перманентным маркером. Надписи слегка стерлись, но их все еще можно было разобрать – это была письменная история того, что превратилось в Eagle Technology. А в дальнем конце оставались одна-единственная пенка и спальный мешок. Один. Только один.

Ой.

Одна пенка. Один компьютер. Не было и намека на то, что здесь когда-то жил Билли.

Эмили увидела, как Билли мельком глянул на спальный мешок. Он посмотрел на него, затем пристально уставился, после чего отвел взгляд. Внезапно Билли заметил один-единственный компьютер: слава богу, наконец он отвернулся и от него и подошел к стене с надписями. Эмили не могла точно сказать, читал он их или просто избегал смотреть туда, где из прошлого стерли его существование.

Она почувствовала, что глаза запекло от слез, рвущихся наружу, и попыталась сглотнуть комок, образовавшийся в горле. Ей хотелось протянуть руку, погладить Билли по спине, заключить в свои объятия, утешить и дать ему понять, что его невозможно убрать окончательно. Но Эмили понимала, что Билли не хотел этого.

Когда она впервые оказалась здесь – здесь? или там? – она была дезориентирована: было уже очень поздно, а она достаточно напилась и не осознавала, что сосед Шона находится в той же комнате. Тогда она вообще не знала, кто такой Билли, и не понимала, что в итоге он станет ее мужем. Ей даже не было известно о его существовании. Они с Шоном оба были бухие в хлам, и им не стоило садиться за руль. По сути, это было чудо, что они, долго добираясь до хижины, не убились сами и никого не сбили. Эмили до сих пор не могла вспомнить, кто сидел за рулем того старого «универсала»: он раньше принадлежал тетушке Беверли, и на нем они ехали из центра Кортаки мимо Уиски Ран в лес. Они сильно напились, и это была очень долгая поездка, но когда они наконец добрались, им все еще хотелось поскорее сбросить костюмы. Это было на Хэллоуин, когда Эмили училась на третьем курсе. «Святый боже», – подумала она. Сегодня же исполняется ровно тринадцать лет с того дня. Тринадцать – счастливое число. Хотя нет, не сегодня. Завтра, ведь к тому времени, как они, пошатываясь, вошли в хижину, время уже перевалило за полночь: был уже не Хэллоуин, а первое ноября. Нет, вранье. Она знала, что это вранье. Эмили могла сколько угодно говорить, что все произошло первого ноября, но на самом деле Хэллоуин все еще продолжался. Эмили вспомнила, как когда-то много-много лет назад прочла, что студенты чаще всего напиваются и спят с незнакомцами именно на Хэллоуин, и теперь она понимала – почему. Когда еще можно так удачно притвориться кем-то, кем не являешься? Если канун Нового года предназначен для новых начинаний, а День святого Валентина – для отчаявшихся и остепенившихся разом, то когда, если не в Хэллоуин, можно обмануть самого себя. Можно убедить себя, что она на самом деле другой человек, заставить себя поверить, что она по праву является студенткой Университета Кортаки.

Предполагалось, что это будет связь всего на одну ночь. В колледже Эмили уже встречалась с несколькими парнями и всех их держала на расстоянии, но, познакомившись той ночью с Шоном, она практически мгновенно решила, что переспит с ним. Он был привлекателен и выглядел жалко, несмотря на то что его почти полностью поглотила музыка и чуть не задавила толпа в том доме на Стюарт Авеню. Чей это был дом? Почему они с соседкой пошли именно на эту вечеринку по случаю Хэллоуина, а не на другую? У них с Шоном были общие друзья, и уже тогда он умел очаровывать, если того хотел. К полуночи они вышли на крыльцо, и он дал ей свою куртку.

– Положение кажется отчаянным, – сказала она. – Никакого водопровода? И вместо отопления печь?

– Не забывай, что у нас нет мебели: я сплю на пенке на полу хижины, и до нее час езды отсюда.

На самом деле – час с четвертью.

– Ого, – безразличным тоном произнесла она. – Ты прямо сразил меня наповал.

– Это все мой злой гений, – сообщил он. – Хочу заставить тебя переспать со мной чисто из жалости. И как бы ужасен я ни был в постели, в этом случае ты почувствуешь, что совершаешь нечто благое, и, возможно, переспишь со мной еще несколько раз, прежде чем поймешь, что заслуживаешь лучшего.

Эмили рассмеялась, и он поцеловал ее. А может, это она его поцеловала. В какой-то момент Эмили решила, что хочет посмотреть на эту легендарную хижину, увидеть воочию все роскошество, и один из них сел за руль «универсала». О, как пьяны они были! Как глупо и безответственно, как неуважительно к человеческой жизни было с их стороны сесть за руль, и какое счастье, что их не оштрафовали или не случилось что похуже!