Взрыв - Виктор Михайлович Попов

— Надеюсь — с успехом? — хлопнул он по плечу Жака.

— На нолях, — развел руками Жак. Нисколько не удивился он неожиданному появлению Хаббарта. В любое время, где угодно тот может возникнуть без всякого предупреждения — такой он человек. — Я говорил почти чистую правду. Не поверил...

— Смешной ты! — Хаббарт снял очки, протер платком стекла: — Сейчас вранью больше веры, чем правде. Что дальше с профессором? А если я поговорю?.. — задумался он.

Заманчиво это — уговорить Петракова, все равно что одержать победу, не вступая в бой. Остались бы позади и этот истаскавшийся Жак, и согбенный Уоткинс, да и сам Гровс. Тем более сейчас, когда наступил критический момент у солдата, когда ни дня не проходит без внеочередного требования с материка отчитаться о ходе завершения эксперимента.

— Жаль, что так получилось. — Хаббарт в задумчивости кусал губы. Положено сразу идти к Гровсу — такая служба, доложить надо об этом провале с Петраковым. Но мысль о попытке самому заняться профессором захватила его.

Он оставил Жака одного и направился по серой, безликой улице следом за Петраковым. В конце концов, чем он, Хаббарт, хуже этих так называемых специалистов? Он тоже имеет медицинское образование. Сразу после получения права на врачевание поступил... служить в разведку. Хорошее это дело. Каждый встречный ходит под тобой, потому что каждого можешь согнуть в бараний рог. А всякие громкие таланты, сверхумелые мастера или эрудиты так называемые — все это чепуха. На этом не разбогатеешь, карьеру не сделаешь.

Нравится работа, потому и относится к ней с душой. Шеф по достоинству ценит его, Хаббарта, вот и доверил такой ответственный пост на далеком от материка острове. Если бы справиться с Петраковым!.. Тогда бы в победителях ходил один он, Хаббарт, успешное завершение эксперимента было бы прежде всего его заслугой. А такое признание — это деньги, присвоение внеочередного звания, дальнейшее продвижение по службе.

Пройдя квартал, Хаббарт увидел впереди себя за поворотом ссутулившегося Петракова. Чуть было не догнал. Так нельзя, а то заметит слежку, и тогда с разговором об эксперименте лучше не подступаться. Переждал, пока профессор свернет на «свою» улицу, лишь потом направился по его следу.

С чего начать беседу? Петраков скоро войдет в квартиру, наверно, захочет отдохнуть. Конечно, будет отдыхать после такой длительной прогулки. Значит, надо повременить с визитом, чтобы не подумал, что Хаббарт специально дожидался. Предстоящей беседе лучше придать случайный характер.

А если разговор пойдет по сугубо профессиональному руслу? Начнет этот Петраков молоть, как многие чудики-ученые, о наследственности да об иммунитете, о несовместимости тканей да о белковых тайнах... Что он, Хаббарт, добавит к словам профессора, чем поделится? Хаббарт — администратор в глазах Петракова, а забирается в несвойственную для себя сферу деятельности... Забьет вопросами этот профессор, раскусит, что за человек пожаловал к нему. Нет, такое соображение не отбросишь. На то он, Хаббарт, и поставлен здесь, чтобы все учитывать и себя до поры не выдавать. А если все же профессор поймет, кого представляет Хаббарт в научном Центре? Хотя и под куполом, а след останется — след в досье на разведчика Хаббарта...

И тут взыграла военная струнка. Он не мог даже представить себя разоблаченным. Разоблачение — это поражение. Но поражение возможно и по другой причине. Он попытается уговорить Петракова заверишть эксперимент с солдатом. Профессор может отказать — отказал же он Уоткинсу и Жаку. Вот тогда жди неприятностей. Когда инициативу венчает успех, тогда мало кто из боссов смотрит, законно ли, по правилам ли сделано дело. Тогда — почет, поздравления, блага... А если неудача? Кто вам, господин Хаббарт, разрешил превысить свои полномочия? Забылись? А коли так, то и мы о вас забудем...

Н-нет! Он, Хаббарт, ни на шаг не сойдет со своей дороги. Есть строгая инструкция, приказы шефа, есть постоянный порядок в работе. Никаких заманчивых вольностей с этим Петраковым. У Гровса со своими помощниками одни заботы, у Хаббарта — другие. Что бы там ни получилось у них, он без работы не останется. А это в настоящее время ценить надо...

Он круто, словно по команде, слышной ему одному, развернулся, взглянул вслед входившему в дом Петракову. До свидания, господин профессор! Администратор Хаббарт побеспокоится, чтобы вам хорошо работалось в научном Центре.

4

Иван Андреевич проснулся от густого устойчивого гула. Такого в городке под куполом он еще не замечал. Что это, землетрясение? Он оделся, вышел на веранду. Гудело ровно, но всему дому, но стены не дрожали. Только на улице он понял: шел дождь. По-тропически сплошной массой водяной поток обрушился на город, было не по-утреннему пасмурно и, казалось, душно.

Все вокруг представлялось не таким, как вчера. Душно... Городской кондиционер работал исправно, воздух на улице был чистым и свежим. Но Ивана Андреевича не покидало ощущение летней раскаленной духоты, что дома размягчало все тело перед ливневым дождем. Ему даже слышалось, как по жестяному отливу на окнах будто бы ударяли тяжелые капли и оцинкованная жесть тоже гудела, напряженно отзывалась на эти удары. Но сейчас не было видно ни единой капли на тротуаре, на пустых безжизненных домах.

Он прошел по улице, всматриваясь в серый, накрытый опустившимся небом купол. Даже отсюда, с земли, было видно, сколь могуч водяной поток. Ровные, растянутые на весь обзор купола живые волны сползали одна за другой, рождаясь на самой вершине, у расплющенного конца рванувшейся ввысь центральной бетонной опоры. Вверху, около опоры, сквозь эти волны можно было различить черные клубы дождевых туч, но постепенно, спускаясь к середине купола, а потом и к горной цепи вокруг города, волны воды становились массивнее, сквозь них уже ничего не было видно. По краю города, над всем горизонтом, изорванным вулканическими нагромождениями, переливалась темно-серая мрачность — там бушевали лавины, и было удивительно, что прозрачный и будто бы тонкий купол выдерживал эту огромную тяжесть.

Порой казалось Ивану Андреевичу, что он чувствует воздух родного хоперского края, влажный, насыщенный дождем и густыми испарениями земли, пришедший со степных просторов. И там небось идут дожди, какие обычно бывают перед севом озимых.

Помнится, ранней весной прошлого года, уставший, но довольный опытом, шел он из лаборатории домой. Еще не улеглись мысли, взбудораженные новым экспериментом. Было сыро, темно, и все же улицу запрудила молодежь — теплая весна разбередила людей.

Он думал об Артемке, в последнее время он вообще