Оберег - Ольга Ивановна Маслюкова

— Да, Алиса, пережила. Но не стану об этом рассказывать. Не хочу расстраивать тебя, чтобы ты не усомнилась в Филиппе. Ты сейчас не готова к этому. Воспринимай свое чувство таким, как представляешь его. Может, и светлая твоя любовь. Исключения бывают.

Несмотря на то, что подруги были ровесницами, Лена чувствовала себя старше, и как взрослая женщина с большим опытом пыталась умерить восторг Алисы, вернуть ее к действительности.

— За мной скоро приедут, — сменила тему Алиса. — Я волнуюсь и нервничаю, ведь разговор с Хассаном предстоит непростой.

— Зная вашу историю, предположу, что он будет по-настоящему трудным. Я даже побаиваюсь за тебя. Египетские мужчины строги к изменам, не прощают их просто так.

— И мне страшно. Филипп хотел поехать со мной, но я остановила его. Сами разберемся.

— Ох, мне пора на работу. Желаю тебе удачи. Хорошо, что сейчас у нас с тобой хотя бы есть связь, и мы будем общаться. Можно по скайпу. Да как угодно, лишь бы ты больше не потерялась.

— Конечно, Леночка. Каждый день буду звонить. Я ведь ненадолго, скоро вернусь. Здесь остается Филипп, который меня ждет, не уедет вместе с друзьями.

— Да, вижу, у вас все серьезно, — надевая блузку, покачала головой Лена. — Пойдем, покажу, куда положить ключ от квартиры.

Глава 22

Филипп взлетел по лестнице отеля, не чувствуя под собой ног. Улыбка Алисы все еще стояла перед его глазами, он словно чувствовал тонкий запах ее духов. В номере мужчина дал волю воспоминаниям, они будоражили в нем неистовую страсть. «Она моя», — ликовал он. Не в силах оставаться на месте, вскочил, прошелся по комнате, выдвинул ящик тумбочки, в которую Алиса складывала свои косметические принадлежности и, о счастье, увидел забытую коробочку с духами, аромат которых сразу распространился по комнате. Филипп поставил флакон на стол и подумал: «Пусть будет здесь, как будто она вышла из номера на несколько минут и сейчас вернется». Взял початую бутылку виски и налил немного в стакан. Сделав несколько глотков, включил телевизор. Новости, которые показывали в этот момент, не отвлекли его от мыслей об Алисе. Время, казалось, остановилось. Он снова ходил по комнате, смотрел в окно, ложился на кровать и, в конце концов, выключил телевизор, накинул рубашку и вышел из номера. Направился сначала к Петру, но друга в номере не оказалось. Тогда он толкнул дверь Евгения и понял, что остался один. Выйдя на террасу, увидел, что друзья наслаждаются солнцем и морем на пляже. Филипп медленно побрел в их сторону.

На шезлонге животом кверху лежал Петр, он накрыл лицо кепкой и мирно похрапывал. В отличие от давно загоревшей спины, эта часть его тела все еще оставалась белой, а сейчас изрядно покраснела под палящими лучами, но друг пока этого не ощущал.

— Сгоришь, — раздалось у него прямо над ухом.

Мужчина сразу сбросил кепку с лица и начал испуганно озираться.

— А, это ты…

— А кто еще? Здесь, кроме нас, никого нет.

— Мало ли… — пробормотал Петр и повернулся на бок.

— Накинь рубашку. Красный уже весь.

— Разве? — он посмотрел на свой живот и согласился. — Впрочем, ты прав, нужно прикрыться.

Филипп посмотрел на море, где Евгений качался на волнах, лежа на спине. Он тоже решил искупаться, снял рубашку и шорты, положил на шезлонг очки. Петр, прищурившись, посмотрел на друга.

— Страдаешь?

— Как видишь…

— Да уж, — причмокнул Петр.

— Я не лечу домой, остаюсь здесь.

— Ты что, с ума сошел?

— Возможно, но я так решил.

— А что сказать Эрике и твоей маме?

— Придумаешь что-нибудь.

— Филипп, очнись. Приедешь в Москву и все забудешь. На отдыхе всегда расслабляешься, увлекаешься красивыми девчонками. Это временное явление, по себе знаю.

— Это не обычная курортная интрижка. Это на всю жизнь.

— Постой, — Петр сел, опустив ноги на горячий песок, — тебе нужно сначала охладиться и остудить свой пыл, а уж потом думать о чем-то всерьез. Сейчас выйдет на берег Женя, и мы тебя приведем в чувство.

— Ничего у вас не получится. Я в здравом уме и светлой памяти. А охладиться согласен.

— Нет, ты не в здравом уме, ты болен. Затмение какое-то. Инфекция любви. Провел с девочкой ночь, никому не возбраняется. Хорошая, симпатичная, очень сексуальная, но… Эрика не хуже. Ты же ничего об этой девчонке не знаешь!

— Я все знаю о ней.

— Филипп, ты же не новичок в таких делах. Удивляюсь тебе… Взрослый мужчина, сам понимаешь: все пройдет.

— Это не тот случай, пойми ты! Я никогда бы не поверил, что такое может случиться, тем более в при столь кратком знакомстве. Такое глубокое, сильное, удивительное чувство…

Филипп смотрел на Петра горящими глазами, пытаясь объяснить свое состояние. А тот с удивлением отметил: его друг не играет, не бравирует, а говорит абсолютно искренне. Он никогда не видел его таким.

Подошел Евгений, еще в воде увидевший, что Филипп и Петр бурно обсуждают что-то важное. Их серьезные лица удивили его.

— Я опять что-то пропустил? Вы как на поминках.

— Да, друг наш болен.

— Что случилось, Филипп? Простыл?

— Если бы… От этого хотя бы есть лекарства… — махнул рукой Петр. — Влюбился наш друг и, по-видимому, всерьез. А это опасный симптом, и лекарства от болезни нет.

— Бросьте, все лечится! Сейчас пойдем в ресторан, посидим, покурим кальян… а завтра в дорогу.

— Он остается.

— Глупо, — спокойно произнес Евгений.

— Филипп, мы не первый раз приезжаем сюда отдыхать. И девчонки были. Но это всего лишь отдых. Вспомни прошлые годы — просто отдых, — не успокаивался Петр.

— Да, были, но такой не было. Она необыкновенная. И со своей трагической историей жизни.

— Мало ли что у кого бывает в жизни. Ты просто пожалел ее.

— Нет, друзья, такая женщина мне нужна на всю оставшуюся жизнь. И больше не будем говорить на эту тему. Я все сказал. Мне нужно остаться на пару дней, чтобы вывезти ее отсюда. Я буду ждать.

— Хорошо. Убедил, — продолжал Евгений. — Верю тебе и все улажу с родственниками. Петр позвонит твоей маме и Эрике. Что-нибудь придумает. Мама твоя обожает Петра и поверит каждому слову. А ты потом сам разводи все стрелы. И скажу больше: ты должен задержаться на столько, сколько понадобится.

Филипп похлопал друга по плечу в знак благодарности.

Евгений недавно отметил пятидесятилетие и был самым старшим из друзей. Он был разведен и уже пять лет жил один. Это обстоятельство сильно повлияло на его отношение к представительницам слабого пола: к большинству относился с изрядной долей скепсиса