Мужчина ее мечты - Виктория Угрюмова

Глава 14

Такой монументальной стелы, как произведение из трех застывших в моем крохотном коридорчике фигур, я не наблюдала уже довольно давно.

То есть на Пергамском барельефе с алтаря Зевса изображен кусочек знаменитой битвы с гигантами, и вот что я вам скажу. Хорошо, что в моей квартире нет места для острова Сицилия, а не то бы мне пришлось увидеть, как гневная Афина Паллада (Владимир Ильич) наваливает многострадальную сию сушу на гиганта Энкелада (Игорь Разумовский), а над всем этим безобразием парит прекраснокудрый Гермес (Макс Одинцов)*. Роли для себя я в этой постановке, честно говоря, не видела. Они постояли и посверкали глазами минуты эдак две, пока окончательно не утомились. Тогда уже вспомнили о правилах приличия, о том, что это все-таки моя берлога и хотя бы по этой причине со мной иногда нужно здороваться в ее пределах.

* Здесь и далее имеется в виду легенда о битве богов и гигантов, в которой богам помогал Геракл. В ходе этого сражения, согласно мифу, гиганты были повержены. Посейдон навалил па гиганта Полибота остров Кос, а Афина Паллада — остров Сицилию на гиганта Энкелада. Дионис убил Эврита, а Артемида — Гратиона.

Пока Владимир Ильич, опомнившись, галантно лобызал мне руку, Игорь и Макс совершенно откровенно пытались затолкать меня вглубь квартиры, в сторону кухни, чему я сопротивлялась из чистой зловредности и системы принципов, которыми руководствовалась всю жизнь. А один из моих любимых принципов, между прочим, гласит: я не люблю, когда в этом монологе меня никто не спрашивает.

— Не могу сказать, что я страшно рад вас видеть, — прошипел Игорь, сияя улыбкой на шестьдесят четыре зуба.

— Взаимно, абсолютно взаимно, — склонил голову Владимир Ильич. — Я бы сказал, что не вовремя, извинился и покинул вас, пообещав зайти в другой раз, но, увы, не могу. У меня совершенно неотложное дело. — Это наконец он обратился и ко мне.

— У нас тоже совершенно неотложное дело, — проскрипел Макс.

Тут он кривил душой только наполовину. С одной стороны, спешки, как при ловле блох, не наблюдалось — собирались же мы смотреть со вкусом мой клад. Но и неправды его слова не содержали. Рано или поздно нам предстояло перейти к существу нашей проблемы.

— Сожалею, — сухо сказал Владимир Ильич. — Ника, я понимаю, что веду себя несколько странно, но я настоятельно требую, чтобы ты меня выслушала. Это не прихоть, и даже не мое личное дело. Это касается в первую очередь тебя.

— Я настаиваю на том, чтобы мне дали право присутствовать, — родил Разумовский совершенно зубодробительную фразу.

— Это как? — искренне изумилась я.

— Это так, что одну мы тебя с ним не оставим. — И Макс напыжился, словно пухлый еж, обнаруживший, что к найденному бутерброду с другой стороны прилип такой же пыхтящий и уже чавкающий конкурент. — И еще мы первые пришли. На правах старинного друга я настаиваю, чтобы ты прислушалась к голосу разума.

— То есть ты утверждаешь, что с моим голосом разума никто, кроме тебя, не знаком? — Видимо, я начинала терять терпение.

— Кроме того, — веско сказал Владимир Ильич, явно не собираясь уточнять, кроме чего, — я не могу дозвониться целые сутки.

Насчет суток он явно переборщил, но Игоря все-таки допек.

— Помимо всего прочего, я тоже не мог дозвониться, — бросил он через плечо.

— Помимо чего? — поинтересовался Володя.

— Это неважно.

Они уставились друг на друга, как виг на тори*. Я ощущала себя законопроектом в британском парламенте.

* Виги и тори — либералы и консерваторы, две партии британского парламента.

— Врываться в чужой дом и выгонять из него гостей не совсем прилично, — тонко намекнул Макс.

— Сидеть в гостях в чужом доме и выставлять новоприбывших — тоже не верх благородного воспитания, — отпустил шпильку Володя.

— На то имеются веские причины, — принял Макс пышную позу крючкотвора и бюрократа.

Три головы повернулись ко мне, ожидая справедливого арбитража.

Мне было неудобно, но справедливость превыше всего.

— Все хороши, — буркнула я.

— Прекрасно, — внес ноту оживления Абессинов. — Ника, поскольку я и так и так собирался делать тебе предложение, то, разреши, я сделаю его сейчас. Будь моей женой! И на правах жениха позволь переговорить с тобой с глазу на глаз.

— Стоп, стоп! — Игорь покраснел как маков цвет и был возмущен не меньше, чем настоятельница женского монастыря, обнаружившая в саду использованный презерватив. — Я пришел первый, я имею право первым сделать предложение. Ника, выходи за меня замуж, и нам надо поговорить, в конце концов…

Я хорошо воспитанный человек. Я очень хорошо воспитанный человек. Во всяком случае, и в этом состоянии я сумела вспомнить, что гостей нельзя бить сковородкой по голове. Не знаю почему, но нельзя.

— Впервые в жизни слышу, чтобы предложение руки и сердца делали ради такой малости, как конфиденциальный разговор. — Я просто-таки сочилась ядом. И имела на то право: меня здорово разозлили эти Полибот и Гратион. И по примеру Посейдона я пошарила глазами в поисках острова Кос, чтобы как следует потолочь его на дубовых головах своих возлюбленных.

— Не только ради этого, — запротестовал Игорь, заметив странноватый блеск моих глаз. — Вовсе не только.

После этой его фразы я явственно ощутила себя Дионисом, лупасящим глупого Эврита тирсом* по маковке.

* Тирс — музыкальный инструмент.

— Ника! — привлек мое внимание Володя. — Мое решение взвешенно, я уже ехал сюда с этой мыслью. А драгоценный Игорь Владиславович («Ого! Он даже знает его отчество в отличие от меня», — мелькнуло в голове) выдвинул свое предложение под влиянием минутного порыва. Это просто несерьезно.

— Мне лучше знать, серьезно или нет, — огрызнулся Разумовский.

— Давайте обсудим эту животрепещущую тему несколько позднее. Если вы хоть сколько-нибудь беспокоитесь о нашей прекрасной хозяйке, то оставьте нас наедине и дайте мне возможность высказаться.

— Мы, собственно, и пришли сюда ради того, чтобы остаться наедине и высказаться, — указал Макс на корень всех проблем.

— Нам надо поговорить. У меня сведения чрезвычайной важности.

— У нас тоже. Именно поэтому мы отсюда не уйдем. И пяди не сдадим, — поведал Одинцов. — Постарайтесь, Владимир Ильич, с этим смириться. Боюсь, что дело касается не только, как вы изволили выразиться, нашей прекрасной хозяйки, но и еще кое-кого.

— Ва-банк? — великолепно изогнул бровь господин Абессинов. — Браво, подполковник.

Пикируются. Ненавязчиво сообщают друг другу, что все или почти все друг о друге знают. Метят территорию. Я вообще, кажется, не в счет, потому что если я сейчас тихонько выберусь с этого пятачка, раскаленного от страстей, они заметят пропажу далеко не сразу. Но бровь Владимир Ильич изгибает здорово.

Я, конечно, лопалась от злости в этот момент, но все равно не могла не оценить, как чертовски красиво у него получилось. А еще я думала, что вместе они вообще прекрасно смотрятся — Володя и Игорь — и как сложно будет выбирать. А ведь они сделали мне предложение! Сперва это как-то ускользнуло от моего разгоряченного ума, но теперь я медленно и верно осознавала происшедшее. ОНИ. СДЕЛАЛИ. МНЕ. ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ОБА. Надо как-то реагировать.

Но отреагировать не получилось.

— Лерка, да объясни ты этому нахалу, что тебе сейчас не до лирики. Тебе всерьез нужно подумать, и не о предложениях руки и всяких органов, — выпалил Макс в сердцах.

Впрочем, после «Лерки» он мог и не продолжать. Немая сцена.

Владимир Ильич Абессинов в финальной сцене «Ревизора» в роли всех.

Володя Абессинов пребывал в растерянности.

Во-первых, Ника оказалась чудо как хороша в обтягивающем кожаном костюме, и это совершенно сбило его с толку в первую секунду. Конечно, он сумел взять себя в руки буквально сразу же, замешкался разве что на паузу между двумя ударами сердца, но обнаружился новый «сюрприз». Этот, правда, был сомнителен.

Перед ним собственной персоной находился Игорь Разумовский, когдатошний знакомый и человек во всех отношениях достойный. Они никогда не воевали по разные стороны баррикад, во всяком случае официально, но существовали в параллельных пространствах, и один никогда не забредал на территорию другого. И тут вдруг такое столкновение.

Голова у Абессинова, как уже упоминалось, работала как безотказная вычислительная машина. И потому он почти сразу связал Разумовского и те фотографии и адрес, которые появились у Координатора в течение недели.

Конечно, это могло быть простым совпадением, но в такие совпадения он уже давно не верил. Когда директор лучшего детективного агентства оказывается случайно знаком и даже вхож в дом к женщине, которую собираются убить (причем за баснословную сумму), это значит, что директор здесь на работе. Правда, он сделал ей предложение, но это просто ловкий ход. Володя должен все обстоятельно объяснить Нике, но для этого, как минимум, нужно остаться наедине.