Форпост. Земля войны - Шабловский Владимирович

Рядом уже суетились товарищи, осматривая трупы, собирая трофеи. Сержант-пограничник подошел к орущему благим матом раненому "полицаю", осмотрел его, покачал головой, хлопнул одиночный выстрел и крики оборвались, а стрелок тут же получил строгий нагоняй от Войтенко за неэффективное использование боеприпасов. Камлоев ударом ножа прервал мучения хрипло постанывающего караванщика. Чуть поодаль переворачивая и разглядывая покойников, матерился Шевченко, безуспешно пытаясь найти тело давнего недруга. Рядом с ним Илья все еще под влиянием бурлящего в жилах адреналина, в ярости мстительно пинал ногами и плевал на тела поверженных врагов, припоминая каждому из них совершенные преступления.

Увы, все его потуги прапорщика оказались тщетны, невесть за что, но судьба была благосклонна к Капитану, и тому каким-то чудом вновь удалось ускользнуть.

— Во, мужики, смотрите чего у меня есть. Целехонький — один из погранцов, за шиворот поднял с земли бледного, трясущегося человечка.

— Ба, Петруша, вот мы и встретились — Илья едва не подпрыгнул от восторга и пояснил — это же Мусы толстозадого первейший помощник. Где твой босс, уродец?

— Не знаю, честное слово не знаю. Я видел, как он в сторону откатился, а потом исчез куда-то. Отпустите, пожалуйста. Я не виноват, меня заставили… — заскулил пленник, предчувствуя большие неприятности.

— Заставили? У-у-у тварь — прежде, чем кто-либо успел среагировать внушительных размеров кулак хлестко впечатался в прыщавую физиономию Петруши — а девок насиловать тебя тоже заставляли? А мужиков за ноги подвешивать и об хребты палки ломать, тоже заставляли?

— Я не буду больше, простите. Я все, что хотите, сделаю — человечек подполз к Войтенко, словно каким то чутьем почуяв в нем командира — все, все расскажу, только простите.

— Бог простит, если захочет, конечно — Еремеев мрачной глыбой навис над стоящим на коленях пленником, схватил его за волосы и быстрым движением перерезал горло — приговор приведен в исполнение и обжалованию не подлежит.

— Поторопился Володя. Надо было допросить, как следует — укоризненно покачал головой Войтенко.

— Не о чем эту мразь допрашивать — поморщился ОМОНовец — все, что надо и так у людей узнаем.

Больше не задерживаясь над булькающим кровью трупом бандита, бойцы продолжили сбор трофеев.

— Глянь, крутая штука — присвистнул вынырнувший из-за спины Спиридонова, лесозаводский милиционер Димка, тот самый, что охранял Сергея, в его кратковременном заточении, в сарае-изоляторе. Наклонившись, он попытался поднять лежащий рядом с затянутым в натовский камуфляж телом Абдуллы, АКС с подствольным гранатометом. Ремень автомата зацепился, и чтобы его высвободить парень ногой перевернул покойника и застыл, глядя в зрачок направленного на него пистолетного ствола.

Все дальнейшее Сергей наблюдал как в замедленном кино. Видел, как с громкими хлопками расцветают вспышки выстрелов, как с застывшим навсегда, удивленным выражением на лице валится на спину мертвый Димка. Спиридонов понимал, что катастрофически не успевает выстрелить первым и ничего уже не может изменить. Что-то сильно толкнуло и резкой болью обожгло разом онемевшее плечо. Словно сквозь вату в ушах он услышал треск нескольких автоматных очередей и видел, как добрый десяток пуль выбивает алые фонтанчики из судорожно вздрагивающего тела моджахеда.

— У-у-у, ты, что — же делаешь, изверг — в очередной раз взвыл Спиридонов, его свободная рука взметнулась над головой Николая — штатного лесозаводского медика, который, нахмурив брови, сосредоточенно ковырял диной спицей в раненном плече пациента.

— Тихо, Серый, тихо, — огромная лапа Володи быстро перехватила занесенный для удара кулак и прижала его к земле — убьешь нам медика, где другого возьмем?

— Хоть бы укол поставил, сволочь — сквозь зубы процедил старлей, высвобождая целую руку, и вытирая рукавом градом катящийся пот с бледного лица — коновал хренов.

— Тихо, тихо, без паники. Я почти закончил. Тебе еще повезло, кости и важные органы не задеты — успокоил беспокойного больного эскулап — я и так на тебя целую ампулу новокаина извел.

С некоторой натяжкой случившееся с Сергеем действительно можно было назвать везением, только одна из двух выпущенных в него пуль пробила кевлар бронежилета и застряла в мягких тканях плеча. Именно ее извлечением и занимался сейчас бывший фельдшер скорой помощи, временно переквалифицировавшийся в полевого хирурга.

— Ну, вот и все — наконец, в окровавленных пальцах медика появился смятый кусочек металла, он сноровисто обработал рану, наложил повязки — на ближайший месяц ты отвоевался: огнестрельное ранение плюс ушиб мягких тканей, гематома и два сломанных ребра. В общем, немедленная эвакуация, полный покой под постоянным надзором медработника. Есть такой?

— Найдем — кивнул Войтенко — мы к нему такую сиделку приставим, от которой точно не сбежит. А ну парни давайте этого героя к Арнольду в возок и в лагерь. Арнольд, ты понял, головой отвечаешь, аккуратно довезешь и сдашь Василию с рук на руки, пусть вывозят морем в Спиридоновку.

Дальнейший поход для старлея превратился в утомительное и довольно болезненное мотыляние сначала в повозке по бескрайней степи, а потом в ялике, по неспокойным морским волнам. Наконец оказавшись в Замке он попал под плотный контроль. Взволнованная и перепуганная Ирка старалась не на минуту не оставлять своего возлюбленного, но даже ей требовался отдых и тогда вместо нее приходила Вика. Сменяя друг друга, девушки всячески опекали больного, совершенно не обращая внимания на его многочисленные уверения в собственной дееспособности и буквально не спуская с него глаз.

Вот и сейчас лежащая рядом с Сергеем Ирина, опершись щекой на ладонь, ласково и задумчиво смотрела в лицо мужа.

— Ну — Спиридонов открыл глаза.

— Что ну?

— Ты же мне что-то сказать хочешь, так говори.

— Да, Сережа я хотела серьезно с тобой поговорить.

— Валяй.

— Спиридонов, ты не хочешь жениться?

— Гм — Сергей ожидал всего, что угодно только не это — мы же с тобой уже женаты. Петрович нас обвенчал, ты забыла? Это, наверное, от переутомления.

— Да нет же глупый — девушка ласково погладила его ладошкой по щеке — еще раз жениться.

— Это я то глупый? Зачем нам с тобой жениться два раза?

— Да ты не понимаешь. Тебе Вика нравиться? Не хочешь ее второй женой взять?

— Во как — от такого заявления Спиридонов подпрыгнул, и тут же со стоном повалился обратно, боль в потревоженном плече и сломанных ребрах дала о себе знать — ну ты мать даешь. Наверное, точно переутомилась.

— Понимаешь, Вика призналась мне, что влюбилась в тебя, и просила тебе об этом не говорить. Не хочет разрушать нашу семью, но и с собой не может справиться. Она молодец, долго держалась, никому ничего не говорила и старалась виду не показывать, а потом когда ты уехал на эту проклятую войну, подошла ко мне и во всем призналась, сказала, что так будет честнее. Я, конечно, сначала накричала на нее, ты же знаешь, какая я дура, ревнивая, а потом, мне стало ее жалко. Она такая одинокая и несчастная. К тому же посмотри: у нас девочек больше чем парней и у некоторых ребят уже по две жены, так, что думаю тебе тоже этого не избежать. Рано или поздно сам в дом приведешь какую-нибудь, а так получится, что я сама выбрала. Так, что пусть уж лучше это будет Вика. Она же тебе нравиться?

— Ну-у-у — задумчиво протянул Сергей — вообще-то она девчонка красивая, умная. Раз такая история, то почему бы и нет?

— Кобель — девушка резко села и обиженно отвернулась

— О нет, мой разум не есть это понимать — Спиридонов улыбнулся — совершенно никакой логики в поступках. Сначала слезно умоляешь меня жениться на своей подруге, и тут же обзываешь меня кобелем.

Девушка некоторое время сидела и обиженно всхлипывала, но продолжалось это довольно недолго.

— Извини — она повернула мокрое от слез лицо и виновато улыбнулась — я действительно ревнивая дура. Да и ты тоже хорош, мог бы и посопротивляться для приличия. И еще, не знаю хорошая это для тебя новость или нет, у нас будет ребенок.

— Нет, ты у меня действительно глупая — радость переполняла Сергея — как это может быть плохой новостью. Я между прочим уже давно жду, когда ты мне это скажешь.

Наконец окончательно успокоившись, девушка уютно пристроилась на здоровом плече мужа и уснула.

В итоге, через неделю Спиридонов стал двоеженцем. А через восемь месяцев, отцом крепенького, здорового и горластого карапуза.

Вскоре прибыли ведомые Стариковым беженцы из Эмиратов. Усталым, измотанным долгим переходом людям дали отдохнуть, а потом Ковригин и Малиновский провели с ними беседу, стараясь обратить в свою веру. Конечно, процесс этот оказался достаточно проблематичным, и вызвал массу споров и разногласий, но, перед новыми поселенцами был поставлен довольно жесткий выбор, либо жить по правилам установленным старожилами, либо уходить за пределы заселенных территорий и жить своим умом. Красноречие волхвов, помноженное на желание беженцев, жить, наконец, спокойной и стабильной жизнью, одержали все-таки верх, и если кто-то из новичков и остался при своем мнении, они благоразумно предпочли держать его при себе.