Бамбук шумит ночью - Моника Варненска

Осмотрев Тат Луанг, я возвращаюсь во Вьентьян. Изумительная по красоте Ват Пра Кео, древняя пагода «Изумрудного Будды», согласно легенде, построена властителем Пра Патса Агиа в 814 году нашей эры. Издали она напоминает древнегреческий храм. Прекрасна статуя сидящего Будды с ласковым, улыбающимся лицом: одна рука его лежит на колене, другая вытянута — в такой же позе и теперь сидят буддийские монахи, ожидающие традиционного подаяния. Лица других богов печальные, терпеливые, иногда гневные. Дальше — статуя красивой девушки. Маленькая статуэтка ребенка. Алтарь. Фрагменты дверных косяков, украшенных барельефами. На внешней галерее — длинный ряд статуй, среди которых сильно поврежденное изваяние божества с человеческим торсом и головой обезьяны. Видимо, это лаосский «родственник» Ханумана — короля обезьян, известного миру но камбоджийской мифологии.

Ват Си Сакет — пагода и буддийский монастырь. Внутри пагоды прекрасные фрески и богатая библиотека, в которой я нахожу старинные ценные рукописи на бумаге из дерева лятанъер. Две башенки тхат и две статуи Будды находятся снаружи, под открытым небом. Одна из этих статуй — огромная, вторая — чуть поменьше. У обоих Будд — чудовищных размеров пальцы на очень больших руках. Прическа из буклей увенчана диадемой, напоминающей полыхающее пламя. Орлиные носы, опущенные веки — таковы характерные черты божеств в храмовой лаосской скульптуре, отличающие изображение лаосского Будды от его статуй в пагодах соседних стран.

Пагода Ват Онг Ту. Края крыши слегка изогнуты, с тройными изломами, а вся она имеет форму, исполненную гармонии и красоты. Фронтон из темного дерева искусно инкрустирован жемчужной массой, крупинки которой играют нежными радужными блестками. Низкие ступени с поручнями в виде изогнутых туловищ драконов с трех сторон ведут к святилищу. А за ними — дверные проемы с красивыми барельефами. В рамках из стилизованных вьюнков две богини что-то говорят третьей, которая с сердечной улыбкой склонилась к ним, словно мать, чутко слушающая своих детей. Соседний барельеф: одна богиня поливает голову другой водой из кувшина. На косяках следующих дверей — головы слонов. Дальше — клубок змей. Птица, очень похожая на орла. Битва: фигуры сражающихся монархов или вождей с саблями в руках. Пожалуй, все это мотивы из «Рамаяны», представляющей неисчерпаемый источник вдохновения для безымянных кхмерских и лаосских мастеров.

Молодой бонза любезным жестом приглашает меня войти в пагоду. Он немного говорит по-английски. Зовут его Коу Тонг. Внутри пагода кажется мне несколько убогой. Может быть, это просто общая черта всех пагод Лаоса, в котором распространен буддизм хинаяны? Напомню, что эту разновидность буддизма характеризуют простота и скромность. Отсюда ясно, что эта ветвь буддизма легче проникала в народ, чем буддизм махаяны, и быстрее укоренялась среди бедных слоев населения. А может быть, мне это только кажется, особенно после осмотра сайгонских пагод, которые сверкают золотом и пурпуром?..

Алтарь расположен на возвышении, сделанном в виде ступеней. Твердые треугольные подушки. Подсвечники, на которых огромными каплями застыл красный воск. Статуя Будды с юным лицом и остроконечной тиарой на голове. Три статуи поменьше стоят рядом. Молодой бонза объясняет, что в пагоде Ват Онг Ту проходят церемонии, связанные с празднованием полнолуния двенадцатого месяца.

— И в это же время происходят обряды перед святилищем Тат Луанг? — спрашиваю я.

Монах утвердительно кивает головой. Накануне праздника торжественная процессия выходит из пагоды Ват Симунг, где, по местным преданиям, пребывает дух, опекающий Вьентьян. А на следующий день перед пагодой Ват Онг Ту совершается обряд принесения традиционной присяги, который восходит к древним буддийским обрядам: в свидетели слова человека берут землю и небо как две противоположные стихии, в то же время дополняющие друг друга. Собираются толпы верующих, среди которых немало высокопоставленных чиновников и сановников королевского двора. Бонзы обрызгивают землю водой, а один из присутствующих произносит формулу присяги-заклятия, призывая силы, управляющие землей, небом и водами. Он обещает защиту этих сил и милость Будды справедливым людям и внезапную смерть всем подлецам. Бонзы просят опекающий дух стать очевидцем и свидетелем присяги. Под звуки музыки королевские копьеносцы и представители армии окунают в сосуд с водой концы копий, мечей и карабинов. Сопровождающая этот обряд музыка стихает. Монотонным голосом бонзы начинают речитативом возносить молитвы. Они просят благословения у добрых духов. Церемониймейстер, который произносил заклятие, выпивает воду из сосуда. Если он человек плохой и лживый, то погибнет от болезни, утонет в реке, надет от удара молнии, умрет от укуса ядовитой змеи или же его разорвут в джунглях кровожадные звери… Так по крайней мере считают верующие, и так говорит он сам, произнося молитву в конце обряда.

— И что же, эти церемонии происходят и теперь? — задаю я вопрос молодому бонзе.

— В общем да. Но весь обряд более скромен, чем прежде. Исчезли копьеносцы в богатой красочной одежде, меньше появляется высокопоставленных лиц и сановников… Война!

Ват Фиа Ват, большая пагода, выглядит запущенной и заброшенной. Я знаю, что большая часть ее разрушена еще во время сиамских нашествий в первой четверти прошлого столетня. Однако остатки здания сохранили следы прекрасной архитектуры. Я оглядываюсь вокруг с чувством неудовлетворенности и разочарования: какие-то малоинтересные статуи, ничем не отличающиеся от виденных мною раньше. А я ведь искала тут совсем иное… Несколько лет назад француз Пьер-Мари Ганье нашел вблизи Вьентьяна фигуры, выбитые в скале. Это были давно забытые изваяния, о которых среди местных жителей ходили самые разнообразные слухи. Вот что он пишет:

«Последние стволы бамбука, преграждавшие нам дорогу, падают под ударами ножа куп-куп. Старый Чам, уже более часа идущий во главе нашей колонны, прокладывает нам путь через заросли. Мы наконец выбираемся из лесной чащобы и останавливаемся перед скалой, где в глубоких нишах, имеющих форму вертикальных овалов, видны выбитые в том же скальном монолите фигуры сидящих Будд. Мы стоим у подножия каменной платформы, с которой на нас смотрят огромные статуи. Две самые крупные из них имеют в высоту около пяти метров, а три поменьше — полутораметровые. Изваяния эти вместе со скалой находятся под сенью гигантских деревьев, ветви которых закрывают небо. Несколько ниже, среди непроходимого колючего кустарника, видны еще пять статуй — это Будды, опустившие взгляд своих каменных очей в землю… Парни из соседней деревни, бросившие работу на строительстве небольшой плотины, чтобы сопровождать нас, не скрывают волнения и любопытства: ага, значит, „это“ находилось так близко от них, а они ничего не знали!

Наконец-то после долгих поисков мы нашли „горельефные гроты“ Ванг Санг!..» (Р.-М. Gagneux, Les sculptures de Vang Sang, — «La Revue Française présenté le Laos», Paris, 1961).

Ванг Санг означает «слоновый двор». По-видимому, это название было дано значительно позже создания скальных фигур и оно касалось кладбища слонов, о котором упоминали туманные предания, кружившие в окрестностях Ванг Сайга.

«Вся эта история началась несколько месяцев назад, — пишет Ганье. — По просьбе моего друга, фотографа-любителя, я, видимо, несколько легкомысленно взялся за поиски гротов Ванг Санг, о сокровищах которых лет двадцать назад сообщил один из индокитайских журналистов. Никогда в этих гротах я не был, а большинство жителей Вьентьяна, которых я спрашивал о Ванг Санге, даже не знало о существовании такого места…»

Основываясь только на скупых и зачастую противоречивых сведениях, автор все же отправился на поиски сокровищ.

«В течение трех месяцев я с двумя юными лаосскими друзьями прочесывал всю местность. То на машине, если только позволяла дорога, то в лодках-пирогах, скользивших даже по мелководью, то просто пешком мы бродили по этим местам, расспрашивая деревенских чиновников, седых бонз, охотников и дровосеков, которые исходили джунгли и знают их тайны. Мы осматривали пагоды и святилища, укрытые в лабиринте гор. Ночью, сидя у костров на берегах рек, мы слушали многочисленные рассказы о гротах и пещерах, об овеянных легендами местах, о затерянных Буддах в Фон Кхем, о бездонном колодце в Сом Ди… Мы возвращались с этих бесед, неся в руках охапки ярких диких орхидей, сорванных около лесных троп, но… без каких-либо сведений о гротах Ванг Санг…» — продолжает автор.

И все-таки путешественники не сдавались. Наконец француз нашел более точные сведения о Ванг Санге в одном из старых — полувековой давности — бюллетеней.

15 сообщении указывалось точное местонахождение гротов с горельефами в скале: их надо было искать примерно в 60 километрах к северу от Вьентьяна, около деревни Нонг Пин.