Император Крисп - Гарри Тертлдав

Убедившись наконец, что сумятица и в самом деле вызвана боевым столкновением, Крисп отдал сигнальщикам приказ остановить всю колонну. Едва стихли звуки горнов, Криспа начали одолевать сомнения – уж не совершил ли он ошибку? Но что еще оставалось ему делать? Предоставить арьергарду отбиваться самому, когда авангард продолжает двигаться вперед, было бы чистым безрассудством.

Крисп повернулся к Катаколону, сидевшему на лошади в нескольких шагах от него:

– Скачи туда галопом, выясни, что там происходит, и сообщи мне. Быстрее!

– Есть, отец!

Катаколон, чьи глаза возбужденно заблестели, пришпорил лошадь.

Та возмущенно заржала от подобного обращения, но тут же рванулась вперед с такой прытью, что Катаколон едва не кувыркнулся через хвост.

Младший сын Автократора вернулся гораздо быстрее, чем Крисп ожидал, но гнев императора сразу улетучился, когда он увидел скачущего следом за Катаколоном посыльного, в котором узнал одного из солдат Ноэтия.

– Ну? – рявкнул Крисп.

Посыльный отдал честь.

– Да возрадуется ваше величество, нас атаковала банда человек в сорок. Они приблизились и стали обстреливать нас из луков.

Когда мы пошли в контратаку, большинство ускакало, но несколько человек остались и стали биться на саблях, чтобы другие успели уйти.

– Потери есть? – спросил Крисп.

– У нас один убит и четверо ранены, ваше величество, – ответил посыльный.

– Мы убили пятерых, и еще несколько нападавших пошатывались в седлах, когда убегали.

– Пленные есть?

– Когда я выехал к вам, погоня еще продолжалась. При мне пленников не захватывали, но, как я уже сказал, у меня неполная информация.

– Поеду назад и выясню все сам, – решил Крисп и повернулся к Катаколону: Передай музыкантам, пусть сыграют «поход». Когда сын заторопился исполнить приказ, он сказал посыльному:

– Проводи меня к Ноэтию. Я сам послушаю его рапорт.

Погоняя коня, Крисп кипел от возмущения. Жалкие сорок человек задержали его на целый час. Еще несколько таких булавочных уколов, и армия начнет голодать, не добравшись вовремя до Аптоса. «Надо усилить кавалерийские заслоны», – решил он.

Налетчиков следует отгонять прежде, чем они приблизятся к главным силам.

Патрульные кавалеристы смогут сражаться, не прекращая движения вперед, а если натиск окажется слишком сильным – вернуться к своим товарищам.

Он надеялся, что кавалеристы сумели захватить нескольких фанасиотов. Один допрос стоил тысячи предположений, особенно в ситуации, когда ему так мало известно о противнике. Он знал о способах, с помощью которых его люди могли выжать правду из любого пленника. Эти методы ему не нравились, однако любой человек, захваченный с оружием в руках и выступивший против Автократора, однозначно считался предателем и бунтовщиком, и с ним никто не собирался церемониться, раз его действия представляли угрозу империи.

Один из раненых солдат Криспа лежал в фургоне; над ним уже склонился жрец-целитель в синей рясе. Солдат слабо корчился – из его шеи торчала стрела.

Крисп натянул поводья, желая понаблюдать за работой целителя. Сперва он удивился, почему тот не извлек из шеи стрелу, но потом догадался, что именно она не дает раненому за несколько секунд истечь кровью и умереть. Да, целителю придется нелегко.

Тот вновь и вновь повторял молитву Фосу:

– Будь благословен Фос, владыка благой и премудрый, милостью твоей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.

Погрузившись при помощи молитвы в целительный транс, он опустил одну руку на шею раненого, а второй ухватился за стрелу, которая покачивалась от дыхания солдата.

Внезапно целитель резко выдернул стрелу. Солдат закричал, в горле у него заклокотало, в лицо жрецу брызнула кровь. Тот словно и не заметил ее, ни на мгновение не утратив сосредоточенности.

Внезапно фонтан крови иссяк, словно рука целителя повернула кран. По спине Криспа побежали мурашки – так всегда случалось, когда он видел целителя за работой. Он подумал, что воздух над раненым солдатом должен слегка дрожать, словно над костром, – настолько мощной была живительная сила, перетекающая от жреца к солдату. Но его глаза, в отличие от других, не столь легко обозначаемых органов чувств, не различали ничего.

Целитель выпустил раненого и сел. Лицо человека в синей рясе было бледным и измученным – плата за потраченную целительную силу. Через секунду сел и солдат. На шее у него виднелся белесый шрам; казалось, ему уже несколько лет.

Бывший раненый с изумлением взял окровавленную стрелу, еще недавно торчавшую у него в шее.

– Благодарю вас, святой отец, – сказал совершенно обычным голосом. – Я уже думал, что умер.

– А мне это кажется сейчас, – прохрипел жрец. – Воды или вина, умоляю.

Солдат сорвал с пояса флягу и протянул ее спасшему его человеку в синей рясе. Целитель запрокинул голову, прижал горлышко к губам и стал жадно пить большими глотками.

Крисп тронул коня, радуясь выздоровлению солдата. Лучше всего целителям удавалось справляться с последствиями стычек, а не битв, потому что у них быстро истощались магические силы – и собственные тоже. При крупных сражениях они помогали лишь самым тяжелым раненым, оставляя всех прочих обычным лекарям, которые сражались с ранами при помощи игл и повязок, а не магии.

Навстречу Криспу уже ехал Ноэтий. Отдав честь, он сказал императору:

– Мы без труда отогнали негодяев, ваше величество. Мне жаль, что из-за этого пришлось остановить колонну.

– Мне этого жаль вдвое больше твоего, – ответил Крисп. – Что ж, если благой бог пожелает, такое больше не повторится. – Он объяснил свой план окружения армии кавалерийскими пикетами.

Выслушав его, Ноэтий одобрительно кивнул. – Твои люди захватили кого-нибудь из мятежников?

– Да, одного – уже после того, как я выслал к вам Барисбакурия, – ответил Ноэтий. – Так что, будем давить фанасиотский сыр, пока из него не потечет сыворотка?

Находившиеся неподалеку два младших офицера из отряда Ноэтия мрачно усмехнулись, услышав жестокое предложение своего командира, облаченное в шутовской наряд.

– Пока не надо, – решил Крисп. – Сперва посмотрим, что из него сумеет вытянуть магия. Приведите пленника сюда, хочу на него взглянуть.

Ноэтий отдал приказ, и вскоре несколько солдат привели к Автократору юношу в домотканой крестьянской тунике. Пленник, должно быть, упал с лошади – на локтях и выше одного колена одежда была порвана, и в этих трех местах и еще в нескольких кожа была ободрана до крови. Из глубокой царапины на лбу сочилась сукровица, стекая на глаз.

Но дерзости пленник не утратил. Когда один из охранников прорычал: «Пади ниц перед его величеством, недоносок», юноша опустил голову, но лишь для того, чтобы сплюнуть себе под ноги, словно отвергая Скотоса. Рассвирепевшие солдаты силой заставили его простереться перед Криспом.