В поисках невидимого Бога - Филип Янси

Мне кажется, величайший прогресс в человеческой истории произошел на Пятидесятницу, ибо в этот день было восстановлено прямое взаимодействие духа человеческого с Духом Божьим, утраченное при грехопадении. Время от времени я желаю, чтобы Бог действовал прямо и зримо, не оставляя ни малейших сомнений, но на самом деле я знаю, что Он хочет поделиться властью с такими, как я, осуществлять Свой Промысел не вопреки людям, а через них и вместе с ними.

«Относись ко мне серьезно! Я уже не маленький», — так говорят все подростки. Бог воспринимает такие просьбы с уважением. Он делает меня своим соработником. Он дает мне свободу, прекрасно зная, как часто я буду ей злоупотреблять. Он умаляется настолько, что апостолу приходится напоминать христианам: «Духа не угашайте» (1 Фес 5:19). И все потому, что Отцу нужно, чтобы подросток вырос в ответственного и любящего взрослого. Возьмем брак, самые взрослые отношения, какие только бывают у людей. (Впрочем, похожие отношения характерны и для настоящей дружбы.) В подлинном, состоявшемся таинстве брака муж и жена обретают единство, одновременно сохраняя личную свободу и независимость. Рождается новое существо, уникальная общность, в которой участвуют и муж, и жена. Когда мы с женой планируем поездку, она занимается одними приготовлениями, а я — другими. Мы редко пререкаемся, кому что покупать или упаковывать, ибо знаем: наши усилия направлены на то, от чего хорошо обоим.

Тем не менее, как известно каждой семейной паре, между супругами всегда имеются и серьезные различия. На то, чтобы смириться с некоторыми из них, может уйти вся жизнь. Так же обстоят дела и в союзе с Богом. Но проблемы совместимости тут иного плана. Один Партнер — невидимый, нематериальный, могущественный и совершенный, а другой — видимый, плотяной, слабый и грешный. Как им взаимодействовать друг с другом?

Мне кажется, что Святого Духа можно в чем–то уподобить консультанту по вопросам брака — нашего брака с Богом. Это сравнение могут назвать натянутым, но вспомним еще раз, какими словами описывается Дух в Новом Завете: Утешитель, Помощник, Советчик. Дух утешает в тяготах, успокаивает в душевном смятении и способствует преодолению страхов. Библия вновь и вновь изображает Его как незримую внутреннюю Силу, Посредника, Который помогает нам наладить связь с нашим запредельным Отцом.

Нам с Джэнет, как и всем супругам, вскоре после заключения брака пришлось расстаться с розовыми мечтами и узнать, что свадьба — лишь начало пути. Нельзя сказать, что наша совместная жизнь — сплошная тишь да гладь. Напротив, друг другу мы выражаем негодование и всякие обиды чаще, чем кому–либо еще, даже если причины душевного дискомфорта не имеют никакого отношения к нашей семейной жизни. Что ж, здоровый брак — не значит брак беспроблемный. Но семья для нас — самое безопасное место на свете. Мы уверены, что будем любить друг друга и завтра, и послезавтра, и что наша любовь преодолеет все трудности.

Когда я читаю Псалмы, Книгу Иова и Книгу Иеремии, я улавливаю нечто знакомое. Какие гневные речи и жалобы, какие обвинения (подчас самые дикие) высказываются в этих книгах в адрес Бога! Ему можно сказать абсолютно обо всем, что наболело на душе. К сожалению, в нынешней Церкви такого и близко не встретить. На мой взгляд, это наш крупный духовный недостаток, а не достоинство, как полагают некоторые. Ведь и с нами приключаются беды, описанные в Книге Иова и Псалмах. Так к чему прятать наши подлинные чувства от Бога, обитающего внутри нас? От Духа, который обещал ходатайствовать за нас «воздыханиями неизреченными» (Рим 8:26)?

Жизнь с Богом нельзя свести к универсальной формуле. Это невозможно по той же самой причине, по которой не сводим к формуле брак — живая и развивающаяся взаимосвязь с другим свободным существом, очень отличающимся от меня, но с которым у меня много общего. Нет на свете отношений, ставящих более сложные вопросы, чем брак. Что греха таить, я иногда тоскую по «старомодному» браку, где роли и ожидания четко оговорены и обсуждению не подлежат. Или по вмешательству со стороны, которое устранило бы во мне все, что доставляет нам с женой проблемы. Но ничего такого не происходит. Каждое утро мы просыпаемся, глядим друг на друга и продолжаем наш совместный путь по земле, которая с каждым шагом становится все тверже. Такова настоящая любовь, какими бы ни были партнеры — видимыми или невидимыми.

Люди, которые говорят, что верят в Бога, но не любят и не боятся Его, на самом деле верят не в Него и не Ему, а тем, кто сказал им, что Бог есть. Люди, которые верят, что они верят в Бога, но без огня в сердце, горечи души, неясности и сомнений, без доли отчаяния даже в утешении, верят не в Бога, а лишь в идею Бога.

Глава 15. О страсти и безразличии

Бог, Который утоляет человеческую жажду, Он — Незнакомец, Неизвестный. И лишь Его неожиданное присутствие, вдруг оборачивающееся отсутствием, позволяет человеку быть самим собой.

Я стремлюсь быть честным, стараюсь рассказывать о христианской жизни правдиво. У меня нет никакого желания, как говорится, всучить вам испорченный товар. Поэтому позволю себе отойти от основной темы, от рассказа, что Бог обитает внутри нас. В «Письмах Баламута» Клайва Льюиса опытный бес поучает Гнусика, начинающего бесенка: когда подопечный Гнусика находится в церкви, пусть больше оглядывается по сторонам и обращает внимание на соседей; «пусть его мысли перескакивают со слов «Тело Мое» к лицам и обратно»[26]. Если мы последуем этому совету, да к тому же не забудем и на себя поглядывать, удивительные лики Нового Завета поблекнут.

Вот что пишет человек, который для многих, в том числе и для меня, является образцом христианина:

«Так что с моей молитвенной жизнью? Нравится ли мне молиться? Хочется ли мне молиться? Много ли я молюсь? Если честно — «нет» по всем трем пунктам. На шестьдесят четвертом году жизни и тридцать девятом году священства моя молитва кажется мне мертвой, как камень. Я уделял молитве много внимания, читал и писал о ней, ездил в монастыри и дома молитвы, наставлял многих искателей Бога. Казалось бы, к настоящему дню я должен быть сгустком духовного молитвенного огня. Многие думают, что я такой и есть, и разговаривают со мной так, словно молитва — мой величайший дар и самое глубокое желание.

На самом же деле во время молитвы я не чувствую ничего особенного. Ни душевного тепла, ни телесных ощущений, ни умственных образов. Ни одно из пяти моих чувств не затронуто: ни особых запахов или звуков, ни особых видений или вкусовых ощущений, ни особых телодвижений. Довольно долго Дух отчетливо действовал через мою плоть, но сейчас я ничего не чувствую. Я жил с мыслью, что с годами, с приближением старости, молиться станет легче. Но все выходит наоборот. Мою молитвенную жизнь как нельзя лучше описывают слова «тьма» и «сухость».

Означают ли эти тьма и сухость отсутствие Бога? Или столь глубокое и широкое Его присутствие, которое чувства вместить неспособны? Что есть подобная смерть молитвы: конец близости с Богом или начало нового единства, за пределами слов, за гранью душевных и телесных ощущений?»

Генри Нувен написал эти слова в последний год жизни. Его безвременная кончина не позволила нам узнать ответ на последний вопрос, который в ретроспективе звучит почти пророчески. Зная Нувена лично и хорошо представляя, сколько времени и сил он уделял молитве, я не могу оставить его свидетельство без внимания. Я уверен: Нувен обдумывал и прекрасно понимал, о чем он говорит. За свои слова он, безусловно, отвечал. Вообще я полагаю, что популярность католика Нувена среди протестантов во многом связана с его честностью. «Именно тогда, когда люди благодарили меня за то, что я привел их к Богу, я чувствовал, что Бог оставил меня, — признавался Нувен. — Выходило так, словно в обретенном мною доме не оказалось пола».

Порой Нувен черпал мрачное воодушевление из трактата «О подражании Христу», предполагаемым автором которого является известный немецкий мистик Фома Кемпийский. Фома писал: «И я, несчастнейший и беднейший из людей, как приведу Тебя в дом свой, я, который даже не умею полчаса провести в поклонении? Ах, если б мне хотя бы полчаса прожить достойно!»

Нувен мог бы найти поддержку и в словах Томаса Грина, духовного руководителя одной филиппинской семинарии, который посвятил себя изучению молитвы. По словам Грина, сухость в молитве — вещь нормальная. Сравнивая здоровую молитвенную жизнь с историей человеческой любви, Грин выделяет три стадии. Сначала — период свиданий, ухаживания: мы узнаем Бога, увлекаемся Им. Затем медовый месяц: от первого знакомства мы переходим к бурной, окрашенной яркими чувствами любви. И, наконец, долгие годы брака: возрастание в подлинной любви. Как скажет вам любой женатый человек, эта последняя стадия зрелой любви содержит больше скуки, чем романтики. То же верно и для отношений с Богом. Иными словами, появление сухости в молитве может означать не неудачу, а духовный рост.