Наследство Крэгхолда - Эдвина Нун

— Конечно, мисс Фэннер.

— Картрет, мне нужно вернуться в Бостон, чтобы разузнать кое-что о своей семье. Возможно, мы встретимся снова, несмотря на все ужасы, которые, как видно, иногда случаются в таких местах, как это.

— Надеемся, что вы вернетесь, и еще раз благодарим вас — если бы не вы, то я просто содрогаюсь от мысли о том, что могло произойти с Хильдой.

— Думаю, просто повезло. Честно говоря, мне больше не хочется говорить об этом, Картрет. Все было сплошным кошмаром.

— О да, я понимаю.

— Неужели? Интересно…

Даже в ярко освещенном электричеством холле со всем его датским убранством и обстановкой Энн никак не могла избавиться от мысли о том, что она оставляет что-то незавершенным. Причиной тому был этот темноволосый человек, склонившийся над регистрационной стойкой, — его зловещее лицо и осторожные, только ему присущие жесты, то, как он барабанил по стойке длинными аристократическими пальцами, его застывшая улыбка… И окаянный невидимка Вентворт, этот вездесущий гном — носильщик, который появлялся и исчезал незаметно для всех. Ее чемоданы снова были вынесены в холл и теперь стояли там готовые к появлению крэгхолдского такси, которое должно было доставить Энн на железнодорожную станцию. Эти чемоданы словно бы означали конец кошмара. Теперь после адских испытаний, выпавших ей на долю, ожидавший дома рояль казался Энн самым изумительным инструментом.

О других неизбежных делах тоже позаботились. Уилтон Максвелл, пославший телеграмму Гаю Вормсби, должен был получить трупы троих несчастных; в свидетельских показаниях, предоставленных Энн Фэннер крэгмурскому судье, говорилось об одном несчастном случае, одном убийстве и одной смерти из-за одного или нескольких неизвестных людей. Энн не пришлось объяснять этого судье — кажется, долгая жизнь в Крэгмуре приучила его жителей ко многим необъяснимым вещам. Что касается пастора Подии и его дьявольской братии, то сочли, что они не причинили Хильде никакого вреда и так далее. В Крэгмуре были такие законы, что девушка из большого города только покачала головой: пастора и его клан пожурили, предупредили и безо всякого наказания отпустили снова заниматься их делами. Все это приводило Энн в полное замешательство.

Однако оставалась еще одна, еще более смущавшая ее вещь: возможность претендовать на владение Крэгхолд-Хаус. Так была ли она ван Руис?

Энн Фэннер собиралась узнать это тем же путем, что и Питер Каулз. В номерах трех жертв не оказалось никаких доказательств, документов или записей, подтверждающих это, и, какой бы ни была причина их отсутствия, это заставляло побаиваться Крэгхолд-Хаус.

Энн видела призрак полковника.

Она сама видела комнату, заполненную серебряным светом и сиянием кристаллов.

Картрет по-прежнему оставался загадкой. Как и Вентворт.

И вот теперь она уезжала домой совершенно неудовлетворенная, так как не нашла всем этим загадкам и тайнам никаких объяснений. Энн подозревала, что, может быть, не найдет никогда их, точно так же, как не узнает, что же такое ужасное видела Кэтрин Каулз в Ведьминых пещерах и отчего упало дерево.

Энн невольно вздрогнула и плотнее укутала горло шерстяным шарфом, с трудом унимая дрожь. Картрет, возвышавшийся над стойкой, расплылся в вежливой улыбке:

— Такси приехало, мисс Фэннер, и я говорю вам au revoir[12]. Мы встретимся снова.

Энн не услышала шума подъехавшей машины, а Картрет, очевидно, услышал. Вздохнув, Энн Фэннер обернулась, чтобы взять свои два чемодана.

Но их уже не было.

— Вентворт… — начал было Картрет.

— Уже отнес их в машину, — простонала Энн. — О господи, я это знаю. До свидания, Картрет.

Он кивнул, и Энн направилась по холлу, прочь из этой уютной, странной, пугающей гостиницы.

Она старалась не бежать.

Ночь уже опустилась на Крэгмур и его окрестности, и на горизонте, словно мираж, обозначился островерхий силуэт с башенками, как бы застывший в готическом прошлом. Как только Энн Фэннер села в ожидавшее ее такси, мерцающая, словно в последних предсмертных судорогах, полная луна появилась из-за гряды темных облаков, освещая весь пейзаж. Ее таинственность была почти зловещей, и все же она была прекрасна!

Далеко в темноте спали Шанокинские горы, а лупа освещала Ведьмины пещеры на севере и Лес гоблинов, украшавший Крэгмурское плоскогорье.

Но Энн Фэннер не оглядывалась. Пока машина ехала вперед по извилистой, вымощенной камнем узкой дорожке, все мысли Энн уже были обращены в будущее.

Завтра.

Бостон.

И перспектива стать наследницей.

Она не хотела думать ни о Крэгхолде, ни о троих мертвых людях, которые, вероятно, были заколдованы с самого начала.

Ведьмины пещеры. Энн вздрогнула: какое ужасное это слово — «ведьмы»!

Такое нечеловеческое и бесчеловечное.

А в это время в гостинице с лица Картрета, стоявшего за регистрационной стойкой, сошла дежурная вежливая улыбка. Как только он услышал шум отъезжающего такси, взгляд его стал задумчивым. Он казался, как никогда, загадочным и странным в свете электрических ламп в холле.

Чересчур странным для управляющего гостиницей.

По пути на железнодорожную станцию Энн Фэннер погрузилась в мир своих мыслей и ожиданий. Машина катилась по дороге в лунном свете на исходе октября, и Энн подумала, что, в конце концов (если к тому же учесть перспективы), она — счастливая юная леди, наделенная красотой, умом, молодостью и, что очень возможно, состоянием. Будущее казалось таким многообещающим…

Но Крэгхолд-Хаус — не важно, что там произошло, — навсегда останется в ее памяти. Или в ночных кошмарах.

Той же самой ночью, сидя за столом с немигающей свечой по левую руку, Картрет снова читал в своей мрачной комнате — это была его святая святых. Его худощавое тело было неподвижным. Прямо держа голову, он внимательно водил глазами по строчкам книги. Она была закреплена на подставке, которую он поставил перед собой на грубый дощатый стол. И вновь за дверью послышались прыгающие шаги, и, как всегда, раздался тихий беспечный стук в его дверь.

— Кто там? — спросил Картрет.

— Час настал, и все в порядке.

— Хорошо. Я готов.

После многозначительной паузы из-за двери возвестили:

— Призрак идет. Вдоль озера. Чтоб забрать невинную душу…

— Да, я знаю.

За дверью раздался сдавленный неестественный смешок:

— Должно ль нам, сможем ли мы объединиться с тенью?

— Ступай спать, друг мой. Ты же знаешь, я все улажу.

— Очень хорошо. Спокойной ночи, друг мой.

— Спокойной ночи, — ответил Картрет.

Через несколько секунд в коридоре вновь послышались шаги — они удалились, — и стало тихо. Картрет задул свечу.