Лето мафии - Э. Винсент

Лори Вил, она же Рубин Карлайл, лежала с закрытыми глазами на диване в викторианском стиле. На столике перед ней лежали чайная ложка, шприц, несколько спичек и пустой пакетик.

Покачав головой, Бенни пробормотал:

— Проклятие…

Какое-то время мы молча следили за частым дыханием Лори Вил, затем Бенни прошел в гримерную и опустился на колени перед диваном. У его матери задрожали веки, глаза открылись, и она посмотрела на сына. Зрачки у нее были мутные, белки налились кровью. Она прищурилась, словно пытаясь что-то вспомнить, но тотчас же снова закрыла глаза. Бенни поцеловал матери руку, затем, нагнувшись, осторожно прикоснулся губами ей ко лбу.

Пятясь, мы вышли из комнаты, и Бенни уставился на звезду с надписью «Рубин Карлайл». Покачав головой, он закрыл дверь и, повернувшись ко мне, тихо промолвил:

— Это все… последняя попытка…

Глава 30

Приблизительно в то же самое время, когда мы наслаждались джазом в «Рио», Поль Драго и Чаки Лоу по прозвищу Законник, его водитель и телохранитель, входили в «Копакабану». Чаки был коренастый громила средних лет со светлым ежиком на голове, огромными ушами, как у слона, и лицом баварского пивовара. Он приходился родственником Голландцу Шульцу, чье настоящее имя было Артур Флегенгеймер. Чаки на самом деле звали Чарльз Липшиц. Ни у кого не возникало вопросов, почему они взяли себе другие имена.

После того как Голландца пристрелили в 1935 году, Чаки попытался начать собственное дело. Из этой затеи ничего путного не вышло: он совершал одну ошибку за другой. Кончилось тем, что в 1938 году Чаки загремел на десять лет в «Синг-Синг» за вооруженное ограбление. В тюрьме он познакомился с Анджело Мазерелли, который как раз заканчивал отбывать пятилетний срок за угрозу действием во время забастовки рабочих порта. Во время бунта в тюрьме Анджело спас Чаки жизнь, и тот не забыл о своем долге. После того как Чаки в 1948 году вышел на свободу и устроился водителем и телохранителем к Драго, Анджело получал с него расплату в виде информации. Иметь свои глаза и уши в стане врага — это уже не раз оказывалось полезным. А в нынешней предгрозовой атмосфере это было просто неоценимо. Нам было известно каждое слово Драго до того, как это слово оборачивалось делом.

Луис Антонио поспешил навстречу с протянутой рукой в то самое мгновение, когда Драго вошел в клуб. Хотя крупные шишки мафии и так всегда сидели за лучшими столиками, до сих пор обычай требовал во время рукопожатия передавать одетому с иголочки метрдотелю пятидесятидолларовую бумажку. Луис взял руку Драго и, два раза быстро дернув ее, выпустил. Убрав банкнот в карман с ловкостью иллюзиониста, он выдал ослепительную улыбку, которая могла бы осветить весь Бродвей.

— Мы так рады снова видеть вас у себя, мистер Драго! Вас только двое? — самым почтительным, самым раболепным тоном спросил Луис.

— Я должен встретиться с Джорджио Петроне, — ответил Драго, обводя взглядом столики.

— А, — сказал Луис, — он уже здесь. — Он щелкнул пальцами маячившему у него за спиной официанту. — Проводи мистера Драго за столик мистера Петроне.

Поклонившись, он передал Драго официанту, а сам, сбросив с лица улыбку, проводил взглядом Драго, идущего через зал.

Атмосфера субботнего вечера полностью отличалась от той, что царила в клубе вчера. Исчезли роскошные красавицы с откровенными декольте, постоянные хождения гостей от одного столика к другому с рукопожатиями и обменом любезностями, голубоватая дымка сотни кубинских сигар. Терри была на своем посту, а на сцене пел Джерри Вейл, но только теперь он исполнял «Женщину» для жен, а не для любовниц, для туристов, а не для местных жителей.

— Поль, какая радость, что тебе удалось выбраться, — встретил Джи-джи подошедшего Драго. — Недотрогу Грилло ты знаешь… — Он выждал, пока Драго и Грилло пожимали друг другу руки. — Шампанское?

— Виски. «Олд оверхолт», — ответил Драго. — И пиво для Чаки.

Джи-джи посмотрел на Недотрогу, а тот, щелкнув пальцами, подозвал официанта и сделал заказ.

— Ты говорил, тебе известно кое-что о том, кто обчистил мой склад, — сразу же перешел к делу Драго, отметая ненужный обмен любезностями.

— Совершенно случайно известно, — улыбнувшись, подтвердил Джи-джи. — Как ты отнесешься к тому, если я скажу, что украденные у тебя меха лежат у меня на складе?

— Я скажу, что должна быть чертовски хорошая причина, по которой они туда попали, — ответил Драго.

— Я получил меха от Винни Весты, сынка Джино Весты, — продолжал небрежным тоном Джи-джи. — Джино предложил обчистить твой склад, и его сынок провернул это дело.

Официант принес пиво и высокий стакан и бутылку виски со стаканчиком. Наполнив стакан и стаканчик, он удалился. Джи-джи и Недотрога молчали. Чаки отпил половину пива; Драго задумчиво разглядывал стаканчик. Наконец он поднял взгляд и прищурился.

— Веста слишком умен, чтобы делать глупости, — сказал он.

— Не буду спорить, — согласился Джи-джи, — однако, как мне кажется, эта заварушка с мехами — лишь начало. Внимание Комиссии отвлечено этим Кифовером. И Веста проверяет дно, пытаясь понять, как далеко ему можно зайти в воду, — продолжал он. Джи-джи понимал, что это наглая ложь, но она далась ему без труда. — Если его никто не остановит, он надавит сильнее и начнет прибирать к рукам все новые и новые территории… — Он наклонился к Драго. — Веста уже принюхивается к моим владениям… и мне случайно стало известно, что он определенно положил глаз на твои.

Залпом опрокинув виски, Драго внимательно посмотрел на Джи-джи. Недотрога снова наполнил ему стаканчик.

— Откуда у тебя такие сведения? — спросил Драго.

— А разве это имеет значение? Я знаю, что это правда, и у меня есть меха — доказательство того, что Веста сделал первый шаг.

Драго никогда не доверял Джи-джи, и сейчас он тоже не купился на его слова. Но Джи-джи утверждал, что меха у него, поэтому Драго решил подыграть.

— Ты говоришь, мое барахло у тебя?

— У меня. И в знак дружбы можешь его забрать.

Драго посмотрел на Недотрогу, затем снова перевел взгляд на Джи-джи, словно обдумывая предложение.

— А что будешь иметь с этого ты?

— На тебя работает мальчишка по имени Ник Колуччи?

Драго кивнул, и Джи-джи продолжал елейным голосом:

— Я слышал, этот Колуччи ненавидит молодого Весту. Пусть он преподаст ему урок. — Он помолчал для пущего эффекта. — Пусть Ник отправит сына могущественного Джино Весты в больницу.

Поль Драго был далеко не самым умным капорежиме, но осторожности ему было не занимать.

— И чего мы этим добьемся?

— Возможно, ничего. Но я полагаю, Джино придет в бешенство и нанесет ответный удар… достаточно сильный, чтобы ты его почувствовал. В таком случае этот удар также разозлит Комиссию. И тогда уже она решит нашу проблему — или покажет собственное бессилие.

Драго ничего не ответил. Все четверо молча сидели за столиком, в то время как весь зал стоя приветствовал Джерри Вейла. Когда аплодисменты наконец затихли, Драго опрокинул в рот второй стаканчик и встал. Следом за ним поднялся на ноги Чаки.

— Я подумаю, — сказал Драго.

Луис Антонио проводил взглядом Драго и Чаки, покидающих клуб, после чего пошел к телефону и позвонил Джино Весте. А на следующее утро Чаки Законник доложил об этом разговоре Анджело Мазерелли.

Глава 31

В воскресенье в девять часов утра я вышел на кухню, одетый в голубой пиджак и серые брюки. В петельку воротника моей белой сорочки была вставлена серебряная булавка, поднимавшая узел синего в серую полоску галстука. Мама в домашнем халате варила кофе. Я крутанулся, демонстрируя свой наряд, и заявил, что в этой щегольской обновке я похож на умника из «Лиги плюща».[25] Мать, усмехнувшись, ответила, что со своими черными волосами и смуглой кожей, как у латиноса, я больше смахиваю на начинающего коммивояжера. Сейчас, по прошествии стольких лет, оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что она, наверное, была права. Налив кофе, я подождал, пока мать сходит к себе переодеться. Мы с отцом собирались совершить еженедельный кивок в сторону религии, сходив с матерью на воскресную мессу.

Не успел я сесть за стол, как послышался стук в дверь — пять знакомых ударов, «побриться и постричься».[26] Двух последних ударов, обозначающих «да, да», не последовало. Улыбнувшись, я подошел к двери, отстучал два недостающих удара и впустил Сидни.

— Ого, — восхищенно воскликнул он, оглядывая мой наряд, — очень круто!

— Спасибо. Хочешь сегодня сходить к Бенни?

— Конечно, хочу, — обрадовался Сидни. — После обеда?

— Да. Похоже, погода сегодня снова будет жестокой. — Жара отступать не желала, и в одежде для выхода в церковь я потихоньку начинал вянуть. — Возможно, мы прогуляемся до Центрального парка, чтобы немного остыть. Кофе хочешь?