Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

С другой стороны, состояние почти постоянных передвижений всего народа не давало возможности ограничить военную силу вестготов только королевской дружиной или дружинами аристократов. В военных действиях явно должны были принимать участие все боеспособные вестготы. Это позволяло основной массе вестготского населения продолжать в той или иной степени участвовать и в политической жизни общества. Так, еще в середине Vb. на собрании вестготы приняли решение о мире с империей (Sid. Ар. Сагт. VII, 486—488). Однако эта роль все более сокращалась. По свидетельству Сидония Аполлинария (Сагт. VII,452—453), король уже советовался преимущественно л ишь со знатью: consilium seniorum. О том же сообщает Клавдиан (De bello Goth. 480-482), говоря о приказе короля посоветоваться с «отцами», составлявшими курию (Getarum curia).

ВЕСТГОТЫ И ИМПЕРИЯ

Вскоре после поселения в Аквитании Валлия умер. Ему наследовал Теодорих (может быть, правильнее — Теодорид). Каким образом он пришел к власти, точно неизвестно. Иордан (Get. 176) просто говорит, что Теодорих (Теодорид) наследовал Валлии в королевской власти (suc-cessit in regno). Его сын, если верить Сидонию Аполлинарию (Сагт. VII, 505), называл Алариха, взявшего Рим, своим дедом (nosteravus). Иногда думают, что эти слова, вложенные поэтом в уста Теодориха II, являются поэтической вольностью. Но трудно себе представить, чтобы поэт, живший под властью вестготских королей, искажал смысл высказываний этих государей. Известно, что в 402 г. жена и дети Алариха попали в плен к римлянам. Были ли у него еще дети, мы не знаем. Возможно, что Теодорих I был зятем Алариха, но не исключено, что и сыном, хотя когда он родился, неизвестно. Сам Аларих мог родиться, как считают некоторые ученые, около 360 г. Поэтому само по себе существование его взрослого сына в 418 г. не было бы странным. Когда в 451 г. Теодорих погиб на Каталаунских полях, то, по словам Иордана (Get. 209), он был уже весьма старым (maturae senectutis). Но даже если новый король был не сыном, а зятем Алариха, важно то, что он (в этом случае через свою жену) принадлежал к роду Балтов. Сигерих явно Балтом не был. О роде Валлии ничего не известно. Судя по тому, что Теодорих совершенно спокойно наследовал ему, асам Валлия умер своей смертью (Iord. Get. 173—176; Isid. Hist. 23), можно предположить, что они были какими-то родственниками. Думается, что не будет очень смелым и предположение, что Валлия тоже был Балтом[65]. Если это так, то после очень кратковременного перерыва во время правления Сигериха королевское достоинство вновь возвращается к роду Балтов.

Выполняя условия договора с империей, вестготы в 422 г. помогли римскому полководцу Кастину в войне с вандалами в Испании, но по каким-то причинам изменили ему (Hydat. 11). А уже в 425 г. вестготы попытались захватить Арелат, который, несмотря на общий упадок городской жизни, оставался очень важным торговым центром, связывающим Галлию не только с Испанией, но и с Африкой и даже Востоком. И только приближение основного римского войска во главе с Аэцием заставило Теодориха отойти от города (Prosp. Tir. a. 425; Chron Gal., p. 658). Таким образом, вестготы снова оказались в состоянии открытой войны с империей. И эта война завершилась в 428 г. заключением мира под давлением Аэция (Sid. Ар. Сагт. VII, 215 ел.). И позже вестготы выступали против римлян. Означает ли это, что договор, согласно которому вестготы были признаны федератами, более уже не существовал? Вполне возможно. Можно вспомнить, что в 408 г. после гибели Стилихона Аларих возобновил войну с римлянами. Исидор Севильский (Hist. 23) говорит, что Теодорих, наследуя Валлии, был недоволен миром с римлянами и отверг заключенный договор. Поскольку известно, что договор и позже был действен, можно считать, что Констанций заключил новый договор с вестготами, на этот раз с Теодорихом. Возможно, что для германцев договор оставался в силе до смерти одного из партнеров. В таком случае смерть Гонория (а Констанций явно заключал договор от имени императора), как полагал вестготский король, освобождала его от обязательств по отношению к империи.

В это время в Западной Римской империи царила политическая анархия. Ставший после смерти Гонория императором Иоанн, которого активно поддержал недавно разгромленный вандалами Кастин, не был признан восточным императором Феодосием II и вскоре был свергнут восточноримскими войсками, посадившими на западный трон малолетнего сына Галлы Плацидии Валентиниана III, регентство при котором было вручено его матери. Теодорих вполне мог воспользоваться этими внутренними раздорами, чтобы увеличить вестготские владения, а главное — добиться выхода к Средиземному морю и его экономическим возможностям. В таком случае предлогом могло быть непризнание либо Иоанна, либо, скорее, Валентиниана законным императором. Но слова Сидония Аполлинария (Carm. VII, 215 ел.) о заключении Теодорихом и Аэцием мира, вероятно, говорят все же о равноправии сторон. Поэтому вполне возможно, что федератных отношений уже не существовало. Если это так, то Вестготское королевство к этому времени приобретает полную политическую самостоятельность. И датой обретения им абсолютного суверенитета надо считать 423 или 425 г.

В 439 г. римляне в союзе с гуннами сами напали на вестготов (Iord. Get. 176). Возможно, это было ответом на недавнее нападение готов на некоторые римские города, соседние с их владениями (Prosp. Tir. an. 436). Иордан, рассказывая о римском нападении, говорит о нарушении мира (расе rupta), а описывая последующие события и восстановление мира (расе), отмечает восстановление прежнего соглашения (in pristina Concordia redierunt) и договора (foedus). Возникает естественный вопрос, о каком договоре идет речь — о договоре Констанция или Аэция. Само по себе слово foedus не обязательно подразумевает наличие именно федератов. Это слово часто употреблялось еще и в республиканские времена для обозначения практически любого договора как с равноправными союзниками, так и с фактически подчиненными общинами и племенами, скрывая подлинное подчинение последних Риму{417}. Приблизительно десятью годами раньше вестготы участвовали в войне в Африке, и биограф Августина (Posid. Vita Aug. 28), рассказывающий об этих событиях, говорит о готах как о войске федератов (cum Gothorum foederatorum exercitu). Это было уже после заключения мира между Теодорихом и Аэцием. Высказывается мнение, что автор в данном случае использовал слово foederati в другом смысле, чем раньше. Действительно, в Африке вполне могли не знать о реальном положении дел в Галлии. Поэтому на основании только этого упоминания делать выводы о юридическом положении Вестготского королевства в Западной Римской империи на рубеже 20-30-х гг. V в. едва ли возможно.

Обратимся к более поздним событиям. Когда в 451 г. гунны, предводительствуемые Аттилой, вторглись в Галлию и над Западной Римской империей нависла серьезнейшая опасность, Аэций был вынужден собрать против них все свои силы. Значительную часть римской армии составляли различные варварские войска, подчинявшиеся Аэцию и набранные им (Iord. Get. 191 — 192). Совершенно другим было положение вестготов. Еще до битвы, если верить Иордану, император Валентиниан направил вестготскому королю письмо, в котором убеждал (а не приказывал, как можно было бы ожидать) вестготов помочь римлянам. Он писал, что вестготы являются «членами государства» (rei publicae… membrum), но в то же время указывал, что само это членство определяется союзом, используя, однако, при этом термин не foedus, a societas. Это слово собственно означает «товарищество», «объединение ради общей пользы» и в принципе подразумевает равноправие сторон. Это равноправие наглядно проявилось в битве на Каталаунских полях, где вестготы во главе с Теодорихом занимали правое крыло, а римляне (фактически сборное варварское войско) под командованием Аэция — левое. Из описания Иордана (Get. 197) создается впечатление, что римская армия состояла из трех равноправных «корпусов»: собственно римского, вестготского и аланского, который в страхе перед его возможной изменой был помещен в центре между войсками Аэция и Теодориха. В «Хронике» Проспера Тирона о врагах Аттилы в этой битве говорится как о «наших», т. е. римлянах, и готах (et nostris et Gothis). А после сражения Аэций стал убеждать нового готского короля Торисмунда вернуться на свои места (ad sedes proprias). И это был, по словам Иордана (Get. 216), «совет» (consilium), а не приказ. Одним словом, в 451 г. готы предстают уже никак не связанные с Римской империей какими-либо обязательствами, в том числе военной службой, так что их в это время уже явно нельзя считать федератами. Наконец, известно, и об этом будет подробнее говориться дальше, что во времена Теодориха I появились первые вестготские законы, и это тоже является доказательством полной самостоятельности Вестготского королевства.

В битве на Каталаунских полях пал вестготский король Теодорих. Когда готы узнали об этом, они торжественно похоронили его и, гремя оружием, передали королевскую власть (regiam deferunt maiestatem) его старшему сыну Торисмунду (Iord. Get. 215). Еще Цезарь (Bel. Gal. VII, 21) писал, что галлы стуком оружия выражают свое согласие с оратором. Тот же обычай зафиксирован Тацитом (Germ. 11) и для германцев. Причем все это происходило обычно на народном собрании или другом подобном сборище вооруженных мужчин. Поэтому надо думать, что и в данном случае были собраны воины для решения вопроса о власти. Однако дело обстояло не так просто. Аэций, убеждая Торисмунда вернуться в свое королевство, говорит, что тот должен вернуться, чтобы овладеть королевской властью, которую ему оставил отец (regnum, quod pater reliquerat, arriperet), дабы его братья, оставленные отцом дома, не захватили отцовские сокровища, не проникли в королевство (или, лучше, в королевскую власть) вестготов (ne… Vesegotharum regno perva-derent) и в результате не пришлось бы Торисмунду воевать со своими (cum suis… pugnaret). И Торисмунд совершенно серьезно воспринял этот совет и эти предостережения Аэция (Iord. Get. 216). Следовательно, слова римского полководца были основаны на знании реального положения в Вестготском королевстве. Далее Иордан (Get. 218) рассказывает, что Торисмунд, облеченный королевским величием (regia maiestate subvectus), вступил в Толозу (Тулузу), и его при этом приветствовала толпа братьев и могучих, т. е. явно знатных (fratrum et fortium turbagauderet), и ни у кого не возникло мысли начать борьбу за наследование (de regni sucessione certamen).