Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом» - Алла Михайлова

О ТОМ, КАК МОЖНО СГЛАЗИТЬ, ИЛИ ПОЧЕМУ УМЕРЛА АЛЛА ПЯТИГОРСКАЯ

28 июля 2002 года в ресторане на Большой Пироговской улице отмечал своё шестидесятипятилетие известный режиссёр и драматург Виктор Иванович Мережко, на котором присутствовали многие известные люди, его друзья: Никас Сафронов, Николай Дроздов, Юрий Лонго… Никас выглядел усталым, так как в тот день утром он прилетел из Ульяновска, куда ездил навестить своего старенького папу.

В три часа ночи, расстроенный, он собрался домой, так как на мобильный позвонил племянник и сказал, что у отца снова сердечный приступ. Он сел в свой джип и на большой скорости помчался домой. Юра говорит, что Никас любит гонять, что с ним ездить страшно. Но ночью дороги свободны, а он, видимо, задумался об отце.

Вдруг откуда-то вынырнула мужская фигура, Никас резко затормозил, выворачивая руль, чтобы не случилось столкновения. Машину занесло на высокий бордюрный камень, она перевернулась и осталась лежать на боку. Никас просто чудом остался жив, сам вылез из машины, позвонил друзьям, вызвал «Скорую» и ещё успокаивал перепуганного до смерти пешехода, который ночью пытался перейти дорогу в неположенном месте. С тяжёлыми травмами и сильным ушибом позвоночника он был доставлен и госпитализирован в Боткинскую больницу, в которой пролежал почти два месяца. А потом полгода носил специальный корсет.

Юра попросил Аллу помочь Ольге, секретарю Ника-са, ухаживать за ним в больнице. Ведь Ольга не могла находиться там сутками бессменно. Разумеется, Алла не отказала. Ей вообще были присущи альтруизм, доброта, отзывчивость, желание помочь всем на светё. Причём и людям, и даже бездомным животным. Она и за Юрой ходила как за ребёнком. Носила, как и я потом, ему супы в банках из дома, разогревала и кормила чуть ли не с ложки. А Никас к тому же нравился ей как мужчина. Иногда она, в свои пятьдесят девять лет, писала ему трогательные и наивные письма, почти детские… Конечно же, она эти письма ему не отдавала, она читала их мне. Не знаю, ценил ли такое отношение к себе Никас. Скорее, принимал, как должное, потому что позднее, когда уже самой Алле стало плохо, никакой маломальской помощи или участия она от него не видела.

Посетителей к Никасу было столько, что в коридоре порой выстраивалась очередь. Алла вспоминала, что зачастила к нему тогда какая-то уже немолодая полная женщина из Азербайджана. Сначала одна, потом с такой же полной дочкой, одетой во всё прозрачное. Видимо, знала о пристрастии Никаса к молодым и полным девушкам. Может быть, надеялась сосватать ему свою дочку. Алла в то время всегда была около Никаса — массаж делала, борщом кормила, постель поправляла, приносила лекарства… Алла была воспитанным и деликатным человеком, но Никас, очевидно, не желая оставаться наедине со своей азербайджанской поклонницей, не разрешал Алле покидать палату.

Видимо, от Аллы к Никасу исходила какая-то особая любовная теплота, которая ощущалась почти на физическом уровне. Может быть, она была взаимной. И тогда эта женщина вдруг начала просто неистово хвалить Аллу, слащавым и приторным голосом монотонно повторяя и повторяя одно и то же: «Вы такая хорошая, мы Вам так признательны, чем мы Вас можем отблагодарить?..»

При этом она постоянно дотрагивалась до нее. «Что Вы делаете? Не надо меня трогать!», — пыталась защищаться Алла, но все было бесполезно. А однажды она просто спиной почувствовала, как азербайджанка проводит около нее какие-то манипулятивные пассы ладонями. Спина просто горела. Она резко обернулась и увидела реальное подтверждение своих чувств и предположений.

У Аллы самой энергии было хоть отбавляй. В тот раз она не придала особого значения поведению азербайджанки, по крайней мере, не думала, что вот так просто её можно сглазить. И уж тем более навести порчу. Правда, такая мысль мелькнула. Мелькнула и пропала. Если бы она тогда рассказала всё Юре, наверняка, трагедии можно было бы избежать. Но Алла всегда была здоровой, бодрой, энергичной, весёлой, она практически никогда не болела и не унывала. Однако прошло чуть больше месяца, примерно сорок дней, и уже в конце сентября у нее покраснела и начала болеть грудь. Было такое чувство, что сил нет совсем, стало трудно даже просто сжать ладонь в кулак.

Алла начала заниматься самолечением — пить таблетки, ставить компрессы на грудь и только усугубила положение дел. К слову сказать, забегая вперёд, оба — и Алла, и Юра — умерли в конечном результате от сильного сглаза и порчи, которые в обоих случаях ровно через сорок дней проявились резким ухудшением здоровья. Чтобы защититься от сглаза и порчи, нужны ритуалы с чужой сильной, но спокойной энергетикой, направленные на защиту человека. Именно с чужой. Но у них — ни у того, ни у другой — такой защиты не было.

UROCHKA — MY LOVE

За время моего лечения у Юры мы подружились, и только-только наступил март, как я, забрав ролики сорок пятого размера у сына, положив туда стельки и надев деревенские шерстяные носки, под его руководством начала потихоньку учиться кататься. Ведь Юра обещал, что когда наступит тепло, мы будем обязательно ездить кататься на Поклонную гору. Сын меня понимал. Андрей очень хотел, чтобы я была весёлой и счастливой, и когда я уже работала с Юрой, всегда откликалея на мои просьбы и помогал ему во всём: и если с компьютером случались неполадки, и если в доме нужна была какая-то мужская помощь…

Так я встала на ролики. Хотя заниматься спортом я, честно говоря, не люблю, и от спорта всегда была далека. К тому же и необходимости в нем не было, проблема лишнего веса передо мной никогда не стояла. Как набрала сорок восемь килограммов в пятнадцать лет, ещё в школе, в седьмом классе, так никогда больше и не весила, даже родив двоих детей и перешагнув за сорок, разве что плюс-минус один килограмм. Но уж очень хотелось, чтобы наши прогулки действительно состоялись. Ведь чтобы быть ближе к любимому человеку, надо искать грани соприкосновения. Позже я даже на горных лыжах научилась кататься, но спорт вместе с зимним холодом — это уж совсем не для меня.

В марте ещё везде лежит снег, но Фрунзенская набережная, рядом с которой я живу, очень удачное место для учёбы в такое время года — на газонах ещё лежит снег, а асфальт уже сухой, благодаря ветрам, дующим с Москвы-реки. В моём возрасте учиться кататься на роликах днём мне было стыдно, и Андрей, приходя из института, по вечерам, в темноте, учил меня поворачивать, тормозить… В общем, всему.

UROCHKA-MY LOVE. Седьмого мая 2003 года, увидев эту впервые высветившуюся любимую надпись на моём телефоне, у меня замерло сердце, и я поняла, что пришёл наконец день сдачи экзамена. Приехав с Юрой на Поклонную гору, я не сразу поняла всего ужаса ожидающих меня трудностей, даже опасности, о которых можно было бы догадаться и раньше уже из самого названия Поклонной горы. Дело в том, что, катаясь по Фрунзенской набережной, я научилась ездить по ровной поверхности, но у меня совсем не было навыка катания со склонов. К тому же на Поклонной горе эти склоны пересекают дороги с автомобильным движением, что совсем не безопасно для новичков.

Юра вихрем понёсся с горы, я — следом за ним, в тот же миг похолодев до кончиков волос от страха и ужаса, так как с молниеносной быстротой поняла, что сейчас со всего разгона или разобьюсь вдребезги, или попаду под машину. И такие приключения в моём возрасте! Как выяснилось позже, в подобных случаях надо просто падать на обочину, в траву. Легко сказать. Но вместо того, чтобы попытаться сесть на пятую точку, пусть изрядно ободравшись, но хотя бы с минимальным ущербом для здоровья, я зачем-то начала тормозить, а тормозить к тому времени я научилась только с разворотом… Не знаю, как жива осталась. Странно. Даже ничего не сломала. Даже одежду не порвала, только проехалась в ней, как наждачной бумагой, по асфальту.

Зато потом мы ехали, крепко взявшись за руки, сразу став почему-то ближе, а большое круглое красное солнце садилось за верхушки деревьев. Было тепло, кругом, катаясь, резвилась, смеялась и дурачилась молодёжь, громко играла музыка, и за всё это вдруг свалившееся на меня счастье я согласилась бы рухнуть ещё раз пять, испытав организм на прочность и не думая о возрасте и последствиях.

Вот только Юрочка после того первого раза, испугавшись лишиться своей верной помощницы, брал меня кататься на роликах и горных лыжах нечасто, говоря: «У тебя косточка тонкая. Легко сломается». Помнил, как тяжело и плохо ему было без Аллы Пятигорской, когда та заболела. Да за несколько месяцев до смерти ещё и ногу сломала, упав после работы с лестницы прямо у Юры в подъезде.

«ТЫ МНЕ ТУТ НЕ НУЖНА»

В тот день они приняли много людей, Юра устал, у него поднялось давление, и он раздражённо сказал ей: «Ты меня обираешь! Ты мне тут не нужна, мне нужен человек только для оплаты платежей!» Имелись в виду коммунальные платежи и сборы в налоговую инспекцию. Дело в том, что именно Аллочка, придя к Юре в 1994 году, создала его организацию и получала десять процентов с каждого записанного пациента, поэтому в тот день набралась довольно приличная сумма к оплате. Правда, отходил Юра очень быстро: «Не обращай внимание. Ну, что ты хочешь, я же из деревни приехал!» Хотя вряд ли играет какую-то роль то, откуда приехал человек. «Деревня» — это не деревенский житель, это тот, кто не делает выводов.