Последняя почка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

– Я предлагаю тебе подумать, где она может быть.

– Ты что, обалдела? Мы ведь с ней были едва знакомы, потом не виделись восемь лет! Какие у нас могут быть дела? Вы вместе живёте, вот ты и думай! Тряси её театральных и музыкальных подруг. Но вряд ли есть повод для беспокойства. С кем она вчера должна была встретиться?

– С дирижёром каким-то. Если не ошибаюсь, со Шпиваковым. Потом у неё ещё был концерт в ЦДА.

– А он точно был? И, самое главное, был ли после него банкет?

– Этого не знаю, не выясняла ещё, – ответила Танечка и ушла со связи. Бросив мобильник на стол, Рита со всей силы сжала руками голову. Что за утро? Одна поёт, другая несёт какую-то чушь, третья пропадает! За окном – мерзость! Куда деваться от боли и отвращения ко всему, что перед глазами?

Света, тем временем, завершила концерт и водные процедуры.

– Что там произошло? – спросила она, выглянув из ванной.

– Верка пропала.

– Верка? Та самая? Из театра? Да ладно! Как?

– Домой вчера не приехала. Не звонит, не пишет.

– Ничего страшного не случится с этой пронырливой мелюзгой, – заверила Света. Старательно растерев себя полотенцем, она зашлёпала в комнату. Проводив глазами все её задние углубления и округлости, сохранившие юношескую упругость, Рита поставила сковородку на стол. Вынула из шкафчика вилки. Завтракать Света пришла одетая. Начав есть, она заявила, что приготовлено скверно.

– Ты правда хочешь ребёнка? – спросила Рита, вырвав у неё вилку, чтоб не выпендривалась. Взяв ложку и стукнув ею Риту по лбу, хозяйка кафе ответила:

– Да, конечно. Ведь мне уже двадцать девять! Давно пора.

– Ты что, пропиталась стереотипами?

– Иди в жопу! Ты меня задолбала. Хочу ребёнка, и всё.

– Да нет, ты ответь, – привязалась Рита, вилкой стащив у Светы желток, который она уже заграбастала, – тебе больше нечем заняться, кроме как продолжением своего дебильного рода?

– Мать твою за ногу! …! А чем я ещё должна заниматься? Читать стихи на Арбате и водку жрать? Я не идиотка, я – бизнес-леди!

Рите немножко стало смешно.

– Что ты опять ржёшь? – обиделась Света, – что я не так сказала?

– А я-то что не так сделала? Объясни мне! Ты пошутила, я посмеялась. Раньше ты тоже, конечно, была капризная, но сейчас тебе совершенно не угодишь! Я плакать должна над твоими шутками?

– Да ты злая! Ты поняла, что я говорю серьёзно! Ты вчера видела, что мой бизнес имеет большой размах – не меньший, чем твой восемь лет назад! Ты можешь сколько угодно мне говорить, что всё очень плохо, что всё накроется, что власть думает только лишь о своём кармане и разоряет бизнес, однако я собственным примером доказываю тебе, что это – не так! У власти – не воры, не идиоты. Да, есть огромные недостатки, есть упущения, но жить можно! И даже ничуть не хуже, чем в США, если у тебя голова с мозгами! Можно по всем направлениям идти в гору – если не ныть, не жаловаться, не злобствовать, а работать. Тупо работать, не покладая рук!

– Цепляясь за связи папочки?

– Да какие связи? Папа уже второй год на пенсии!

– Эта шутка была покруче других, – заметила Рита, но всего-навсего улыбнулась, – у нас сегодня день юмора.

– Да какой день юмора? Я тебе говорю – жить можно! Бизнес никто не душит, если он не работает в серых схемах. А то, что жить по закону сложно и разорительно – это бред! Так говорят те, кто даже не пробовал это делать. Просто попробуйте и заткнитесь! Суды встают на сторону бизнесменов, если те действуют легально. Культура тоже растёт. И цивилизованный мир на нас уже смотрит совсем не так, как смотрел когда-то, а уважительно! Нас боятся! Ты ведь не собираешься с этим спорить?

– Стоп! Я запуталась. Уважают или боятся?

– А что, есть разница? Поговорка гласит: "Боятся – значит, уважают!"

– Дурацкая поговорка. Бешеную собаку тоже боятся.

Света пришла в неистовство. Даже стукнула кулачком по краю стола и бросила ложку в раковину.

– Сама ты бешеная собака! Не смей, паскуда, так говорить про мою страну!

Рита, встав, отправила вслед за ложкой и сковородку.

– Позавчера такая же патриотка, тоже немножечко подментованная, стреляла в меня из шпалера! А вчера уже извинялась.

– Да хер тебе, не дождёшься! Наоборот – ты в морду получишь, тварюга злобная, если я ещё раз от тебя услышу что-нибудь в этом роде!

Воспламенив под чайником газ, Рита опять села. Оба её кулака были крепко сжаты.

– Я знать тебя не желаю! – бесилась Света, – зараза!

– Ну и проваливай! Пошла вон! Животное! Сука!

Очень внимательно поглядев на Риту и очень ясно увидев, что шутки кончились, Света встала и со всего размаху дала ей в челюсть. Этот удар был бы страшным, если бы он не вышел скользящим – Рита успела немного отклонить голову. Ей понадобилась секунда, чтобы вскочить и дать сдачи. Её пощёчина, звук которой спугнул с окна двух синичек, вернула Свету на стул. Правда, ненадолго. И на сей раз её бы не усадил даже удар по лбу чугунной сковородой. Но Рита уже убегала с кухни, бросив подруге под ноги стул. Света не споткнулась – перескочив, ринулась вдогонку. Рита успела закрыться в комнате. Трёх ударов Свете хватило, чтоб выбить дверь – замок был одно название.

Но, ворвавшись, она застыла. Рита на четвереньках стояла около шкафа. Её рвало. Хлестала одна лишь кровь – яичница вся была уже на полу. Света содрогнулась. Видя, что кровь уже только капает, она кое-как подтащила свою подругу к дивану и уложила. Лицо у Риты было зелёное. Её взгляд казался безжизненным.

Вызвав Скорую, Света снова бросилась к умирающей. Та уже шевелилась, глядя по сторонам. Но Света решила на всякий случай всю её обслюнявить и надоесть ей воплями о луне Парижа и солнце Аустерлица. Искренность воплей была обильно подтверждена слезами. От всего этого Рита, ясное дело, должна была либо незамедлительно сдохнуть, либо вскочить, дабы положить конец обезьяньим выходкам. И она вскочила. Взяв телефон, сама отменила вызов.

– Да что же произошло? Объясни! – умоляла Света, ползая с тряпкой по полу, – я такого ещё не видела!

– Я не знаю, – сказала Рита. Сидя на стуле, она рассеянно наблюдала, как бизнес-леди полощет тряпку в ведре. Та не унималась.

– Как так – не знаешь? Тебя ведь кровью рвало!

– Очевидно, яйца были не вполне свежие.

– Но ведь я их ела, и ничего! Меня не тошнит.

– Ещё бы тебя тошнило! Ты жрёшь говно! – заметила Рита. Встав, она очень быстро ушла на кухню. Оттуда крикнула:

– Жрёшь говно! И не морщишься! И гордишься этим! И всем про это рассказываешь! Кретинка!

Света молчала. Боевой пыл у неё пропал. Впрочем, ненадолго.

– Я всё равно права, – сказала она, когда пили кофе, – ты можешь