История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

– Я надеялся, дорогая, – сказал сэр Фрэнсис, взяв девушку за руку и нежно пожимая ее, – что вы могли бы надеть что-то другое к ужину, как я предложил вам.

Элизабет посмотрела на него невинными глазами.

– Это все, что я привезла.

– Все, что вы привезли, – произнес он. – Н-но я ясно видел, как мой лакей нес наверх несколько сундуков.

– Они принадлежат моей тетушке, только один из них мой, – торопливо сочинила она, уже предугадывая следующий вопрос и в панике придумывая какой-нибудь подходящий ответ.

– В самом деле? – Он продолжал разглядывать ее платье с большим неудовольствием и затем задал тот самый вопрос, которого она ожидала. – А что же, могу я спросить, находится в вашем сундуке, если не платья?

Пришло вдохновение, и Элизабет засияла улыбкой.

– Что-то очень дорогое. Бесценное, – призналась она.

Все лица следили за ней с острым интересом – особенно жадный сэр Фрэнсис.

– Ну, не томите нас ожиданием, любовь моя. Что же в нем?

– Мощи святого Иакова.

Леди Элоиза и леди Мортанд вскрикнули в один голос. Сэр Уильям поперхнулся вином, а сэр Фрэнсис смотрел на нее с ужасом, но Элизабет еще не кончила, приберегая завершающий удар к концу ужина. Когда гости поднялись, она потребовала, чтобы все снова сели и чтобы была произнесена подобающая благодарственная молитва. Воздев руки к небу, Элизабет превратила простую благодарность в ядовитую тираду против грехов похоти и невоздержания, достигшую крещендо, когда она призвала возмездие судного дня на всех грешников, и дошла до кульминации при приводящем в страх зловещем описании мук, ожидавших всех, кто ступил на путь распутства. В ее словах перемешались дьяволы и мифология, кое-что из религии и большая доля собственного живого воображения. Закончив, Элизабет опустила глаза, по-настоящему молясь о том, чтобы сегодня выбраться из этого неприятного положения. Больше она не могла ничего сделать; она разыграла свою карту, собрав все силы, отдав всю себя.

Этого было достаточно. После ужина сэр Фрэнсис проводил ее в спальню и со слабой попыткой выразить сожаление объявил, что очень боится – они не подходят друг другу ни в чем.

Элизабет и Берта уехали следующим утром на заре, за час до того, как начали шевелиться слуги. Облаченный в халат, сэр Фрэнсис наблюдал из окна спальни, как кучер помогал Элизабет сесть в экипаж. Он уже собирался отвернуться, когда неожиданный порыв ветра подхватил подол черного платья девушки, открыв длинную великолепной формы ногу, в которую сэр Фрэнсис впился взглядом. Он все еще смотрел, не отрываясь, на карету, когда та поворачивала к выезду; через открытое окошко кареты увидел, как засмеялась Элизабет и, подняв руку, вынула шпильки из волос. Облако золотистых кудрей взметнулось в открытом окне, закрывая ее лицо, и сэр Фрэнсис задумчиво облизал губы.

Глава 10

Загородное имение лорда Джона Марчмэна, графа Кэнфорда, располагалось среди столь вольной нетронутой естественной красоты, что, смотря из окна кареты, Элизабет на время забыла цель своего визита. Такого большого дома она никогда не видела – растянувшееся в длину, наполовину деревянное строение времен Тюдоров, – но ее очаровали окрестности. Плакучие ивы тянулись вдоль ручья, протекающего через парк, окружавший дом, и сирень свободно и буйно цвела рядом с ивами, их нежные краски переливались в естественном великолепии вместе с голубыми аквилегиями и дикими лилиями.

Прежде чем карета остановилась перед домом, дверь уже распахнулась и высокий человек сбежал со ступеней.

– Кажется, здесь нас ждет более теплая встреча, чем была нам оказана прошлый раз, – сказала Элизабет с решимостью в голосе, который все еще дрожал от волнения; она натянула перчатки, смело готовясь встретить и преодолеть следующее препятствие на пути к своему счастью и независимости.

Дверцу кареты распахнули с силой, чуть не сорвавшей ее с петель, и мужское лицо заглянуло внутрь.

– Леди Элизабет! – загремел лорд Марчмэн, его лицо горело от нетерпения… или вина, определить Элизабет не могла. – Вот уж действительно долгожданный сюрприз. – А затем, как бы смущенный этим глупым замечанием, он покачал большой головой и поспешно сказал: – Долгожданное удовольствие то есть. Сюрприз – то, что вы приехали рано.

Элизабет с твердостью подавила в себе волну сочувствия к его явному смущению, а заодно и мысль, что он, может быть, довольно симпатичный.

– Я надеюсь, мы не доставили вам слишком много неудобства, – сказала она.

– Не слишком много. То есть, – поправился он, глядя в ее широко раскрытые глаза и чувствуя, что тонет в них, – совсем нет.

Элизабет улыбнулась и представила свою спутницу:

– Тетя Берта.

Затем она позволила чересчур взволнованному хозяину ввести их по ступеням в дом. Берта прошептала с некоторым удовлетворением:

– Я думаю, он так же волнуется, как и я.

После солнечного великолепия внутри дом казался грязноватым и мрачным. Элизабет посмотрела на обстановку зала в гостиной – все здесь было обито темной кожей, которая когда-то была темно-бордовой и коричневой. Лорд Марчмэн, внимательно и с надеждой наблюдавший за ней, посмотрел вокруг и неожиданно увидел свой дом ее глазами. Пытаясь оправдать недостатки обстановки, он поспешно сказал:

– Этот дом нуждается в женской руке. Я – старый холостяк, видите ли, как и мой отец.

При этих словах глаза Берты впились в его лицо.

– Ну и ну! – воскликнула она, возмущенная его явным признанием, что он незаконнорожденный.

– Я не хотел сказать, – поспешил заверить лорд Марчмэн, – что мой отец никогда не был женат. Я хотел сказать… – он замялся, нервно теребя свой шейный платок, как бы пытаясь ослабить его, – что моя мать умерла, когда я был маленьким, и мой отец никогда не женился снова. Мы жили здесь вдвоем.

Там, где два коридора выходили к лестнице, лорд Марчмэн остановился и посмотрел на Берту и Элизабет.

– Не желаете ли вы перекусить, или предпочтете сразу пойти отдохнуть?

Элизабет нуждалась в отдыхе, и, главное, она хотела провести как можно меньше времени в его обществе.

– Отдохнуть, если можно.

– В этом случае, – указал он приглашающим жестом на лестницу, – пойдемте.

Берта ахнула от негодования, вызванного тем, что она приняла этот жест за явный знак того, что он ничем не лучше сэра Фрэнсиса.

– Послушайте-ка, милорд, я укладывала ее в постель сотни раз и не нуждаюсь в помощи таких, как вы! – И затем, как бы вспомнив свое истинное положение, она разрушила эффект, произведенный величественностью, присев и добавив подобострастным шепотом: – Если вы не против, сэр.