История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Вежливость требовала обратиться к старшей даме, и сэр Фрэнсис повернулся к ней. Взяв бессильно висевшую руку Берты, он приложил к ней губы и сказал:

– Позвольте мне представиться. Я – сэр Фрэнсис Белхейвен.

Леди Берта присела, ее расширенные от страха глаза не отрывались от его лица, и она продолжала прижимать платок к губам. К удивлению сэра Фрэнсиса, «леди» Берта ему не ответила, совсем не сказала, что очарована встречей с ним, и не осведомилась о его здоровье. Вместо этого женщина снова присела. Затем еще раз.

– В этом едва ли есть необходимость, – сказал он, скрывая свое удивление под притворной веселостью. – Я только рыцарь, знаете ли, а не герцог и даже не граф.

Леди Берта снова присела, и Элизабет резко толкнула ее локтем.

– Как вы! – выкрикнула толстая дама.

– Моя тетушка чуточку… э… стеснительна с незнакомыми, – с трудом нашлась Элизабет.

Звук нежного музыкального голоса Элизабет оживил кровь в жилах сэра Фрэнсиса. С нескрываемым интересом он повернулся к своей будущей невесте и понял, что то, что Элизабет прижимала к своей груди так бережно и с такой любовью, было его собственным изображением. Он едва смог сдержать восторг.

– Я знал, что так и будет между нами, никакого притворства, никакой девичьей стыдливости, – воскликнул он, глядя на ее бесстрастное настороженное лицо, и осторожно взял свой бюст из ее рук. – Но, моя милая, незачем ласкать кусок глины, когда я здесь во плоти.

На минуту Элизабет остолбенела, глядя на бюст, который только что держала и который он сначала осторожно поставил на подставку, затем в ожидании повернулся к ней, наводя ее на ужасающую, но правильную мысль, что сэр Фрэнсис ждет, что она протянет руки и прижмет его лысеющую голову к своей груди. Элизабет смотрела на него, мозг ее был парализован от перепутавшихся мыслей.

– Я… я хотела бы попросить вас о любезности, сэр Фрэнсис, – наконец, произнесла она.

– Все, что угодно, дорогая, – сказал он хриплым голосом.

– Я бы хотела… отдохнуть перед ужином.

Он отступил с разочарованным видом, но затем вспомнил о хороших манерах и неохотно кивнул.

– Мы не придерживаемся сельских распорядков. Ужин в восемь тридцать.

Впервые он по-настоящему рассмотрел девушку. Его воспоминания об утонченной красоте ее лица и восхитительном теле были настолько сильны, настолько ясны, что до этой минуты сэр Фрэнсис видел леди Элизабет Камерон такой, какой увидел много времени тому назад. Сейчас он с запозданием заметил простое некрасивое платье, которое было на ней, и волосы, собранные в строгую прическу. Его взгляд опустился вниз к безобразному железному кресту, висевшему у нее на шее, и отшатнулся в шоке.

– О, и… дорогая, я пригласил гостей, – добавил сэр Фрэнсис многозначительно, глядя на ее некрасивое платье. – Я думаю, что вам надо это знать, чтобы одеться более подходяще.

Элизабет приняла оскорбление с тем же ощущением отупения, которое она испытывала с того момента, как увидела его. И только когда за ним закрылась дверь, обрела способность двигаться.

– Берта, – воскликнула она, опускаясь с несчастным видом на стул рядом с ней, – как ты могла так приседать, ведь он узнает, что ты горничная прежде, чем закончится вечер! Мы никогда не сумеем это скрыть!

– Ну, вот! – воскликнула Берта, обиженная и возмущенная. – Разве я прижимала его голову к моей груди, когда он вошел.

– Мы будем теперь умнее, – поклялась Элизабет, виновато взглянув на Берту, и в ее голосе больше не слышалось беспокойства, его заменили железная воля и решительность. – Мы должны действовать лучше. Я хочу, чтобы мы обе убрались отсюда завтра. В крайнем случае, через день.

– Дворецкий глазел на мою грудь, – пожаловалась Берта. – Я заметила.

Элизабет взглянула на нее с кривой невеселой улыбкой.

– А лакей разглядывал мою. Ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности в этом месте. Мы сыграли сейчас только часть, сцену испуга. Мы – новички в разыгрывании пьес, но сегодня вечером я продолжу игру. Ты увидишь. Не важно, чего это будет стоить. Я сделаю это.

Когда, наконец, Элизабет спустилась по лестнице, направляясь в столовую, она опаздывала на два часа. Намеренно.

– Господи, вы опоздали, моя дорогая, – сказал сэр Фрэнсис, отталкивая стул и бросаясь к дверям, где стояла Элизабет, старавшаяся собрать все свое мужество, чтобы сделать то, что надо было сделать. – Входите и познакомьтесь с моими гостями, – добавил он, вводя ее в комнату и бросив быстрый разочарованный взгляд на ее убогую одежду и строгую прическу. – Мы поступили так, как вы предложили, – и начали ужин. Что задержало вас так надолго наверху?

– Я молилась, – сказала, стараясь смотреть ему прямо в глаза, Элизабет.

Сэр Фрэнсис оправился от удивления как раз вовремя, чтобы представить ее четверым людям за столом – двум мужчинам, похожим на него по возрасту и внешности, и двум женщинам, вероятно, лет тридцати пяти, на которых были самые неприлично открытые платья, какие когда-либо ей приходилось видеть.

Элизабет взяла холодного мяса, чтобы успокоить свой бунтующий желудок, в то время как обе женщины разглядывали ее с нескрываемым презрением.

– Должна сказать, что ваш костюм очень необычен, – заметила женщина по имени Элоиза. – В ваших краях принято одеваться так… просто?

Элизабет откусила крохотный кусочек мяса.

– Не совсем, я не одобряю, когда надевают слишком много украшений. – Она повернулась к сэру Фрэнсису с невинным видом. – Платья – дороги. Я считаю это пустой тратой денег.

Сэр Фрэнсис неожиданно почувствовал желание согласиться с ней, особенно потому, что собирался держать свою жену по возможности голой.

– Совершенно верно! – просиял он, глядя на остальных женщин с подчеркнутым неодобрением. – Нет смысла тратить такие деньги на платья. Нет смысла тратить деньги вообще.

– Совершенно с вами согласна, – сказала Элизабет, кивая. – Я предпочитаю вместо этого отдавать каждый шиллинг, который я могу скопить, на благотворительность.

– Отдавать, – воскликнул он, подавляя рык, полупривстав со своего стула.

Затем заставил себя снова сесть и стал думать о том, а разумно ли вообще жениться на ней. Она была мила, ее лицо, повзрослевшее с тех пор, как он его помнил, и даже черная вуаль и гладко зачесанные назад волосы не могли скрыть красоту изумрудно-зеленых глаз и длинных черных ресниц. Под глазами были темные круги – тени, он не помнил, что заметил их, когда увидел ее впервые в тот день. Сэр Фрэнсис отнес тени за счет ее слишком серьезной натуры. Приданое девушки было вполне приемлемым, а тело под этим бесформенным черным платьем… Он желал бы увидеть, как она сложена. Возможно, тело тоже изменилось, и не к лучшему, за прошедшие несколько лет.