Школьная бойня - Николай Иванович Леонов

добрый день. Тамара Георгиевна беспокоит. Я недавно была у вас на Петровке.

– Конечно, помню. Здравствуйте.

Гуров взглянул на Стаса с Весниным и показал пальцем на телефон. Извинившись таким образом, он вышел из кухни и остановился в прихожей, возле входной двери, в нижнем замке которой болталась большая связка ключей.

– Я вас, наверное, отвлекаю, но считаю, что дело неотложное, – горячо уверила женщина. – Насчет той самой бутылки вина, которую я видела на столе директора, помните?

– Так, так, – вспомнил Гуров. – Было дело. Вы сказали, что не знаете, откуда бутылка взялась.

– Знаю. Знаю! Вспомнила! Не видела, как она оказалась на столе, но вспомнила, что Вячеслав Иванович упоминал имя того, кто ее принес. Он потом мне сам сказал. Это был папа одного из наших учеников. Веснин. Николай Веснин. Директор еще добавил, что Веснин подарил вино только ему, как бы презент, понимаете? Но директор решил не забирать бутылку вина себе, а оставить ее для предстоящего общего застолья. Наверное, для вас эта информация ничего не значит, но я решила позвонить.

– Нет-нет, вы все сделали правильно, – пробормотал Гуров. – Спасибо вам большое.

– Пожалуйста.

Кофе был выпит. Ледяная вода в стакане холодила пальцы руки, обхватывающей стакан.

– Следователь пообещала разобраться, но вот уже прошел год – и ничего не произошло. Меня ни разу не вызвали в полицию, ни разу не позвонили, чтобы что-то уточнить. Я уверен, что никто не занимается поиском убийцы Егора. Мир даже не шелохнулся, как и после смерти жены. Никто никому не нужен. Я не слюнявая баба, плакать не стану. Стисну зубы и пойду дальше. У меня Денис, я ему нужен. Надеюсь, что нужен. Да нет, точно нужен. Но виновного я найду. Непременно.

– Николай, иногда следствию нужно время, чтобы разобраться, – объяснил Гуров. – А вот устраивать самосуд не советую. Поберегите нервы, вам еще сына поднимать.

– Не пропадет без меня. Вырос, – бросил в сторону Веснин.

Он замолчал. Стало ясно, что разговор окончен. Не потому, что Николай рассказал все, что от него хотели услышать, а из-за того, что сам он исчерпал свои возможности для ведения беседы.

Как бы в подтверждение того, что пора закругляться, он глянул на дисплей своего телефона.

– Вы извините, но у меня дела.

– Да, конечно, – вздохнул Гуров, поднимаясь. – Но должен попросить вас прийти на Петровку в ближайшее время. Есть еще пара вопросов, которые нас интересуют.

– Не сегодня, – мотнул головой Веснин.

– Разумеется, – ответил Лев Иванович. – Я позвоню.

– Буду рад помочь, – холодно ответил Веснин и взглянул на Стаса: – Печенье и впрямь получилось душевное. А сын все переживал.

– Зря, – улыбнулся Стас. – Ваш мальчишка просто молодец. Так ему и передайте.

Дойти от подъезда до припаркованного «Пежо» оказалось невозможным. Гроза постепенно стихала, молнии сверкали уже не над головой, а где-то вдали, и громыхало после каждой такой вспышки не сразу, а уже через некоторое время и не так оглушающе. Но дождь и не думал прекращаться. На подступах к подъезду, где пару часов назад был сухой асфальт, теперь разлилось бурлящее водоворотами озеро.

Гуров и Крячко стояли под козырьком, наслаждаясь вожделенной прохладой. Стас держал в руке пакет с камерой Веснина.

– Значит, вот что скрывали Немирович и Шлицман, – неспешно проговорил Гуров. – Смерть человека. И ведь практически удалось. Только как? Кроме них, об этом знали два десятка старшеклассников плюс полиция.

– Немирович постоянно трясся над имиджем вверенной ему школы, – сказал Стас. – Если бы об инциденте узнало его начальство, то его бы могли привлечь. Да и Шлицману бы не поздоровилось.

– Не забывай, что погибший уже не был учеником этой школы. Он вообще был на базе отдыха, что называется, на птичьих правах. Главное, что дети, за которых поручился Немирович, не пострадали. Нет, Стас, тут есть еще что-то. Не могу нащупать, что именно, хоть убей.

– Нащупаешь. А пока что посмотри, что я нашел, – Крячко протянул Гурову свой телефон.

На экране была фотография прямоугольной белой коробки с красной полосой. И черные буквы, складывающиеся в слово «Ретардо».

– Это ты у него дома нашел? – на всякий случай спросил Гуров.

– Коробка стояла рядом с камерой. Только боком, чтобы название невозможно было увидеть. Я ее случайно задел.

– Поставил так же, как она стояла до тебя?

– Обижаешь.

– Значит, он мог использовать препарат, – понял Гуров.

– Ну я бы поспорил с тобой, конечно, – приосанился Стас, забирая телефон. – Но не стану.

– И что у нас получается? – нетерпеливо заговорил Гуров. – Это он всех убрал?

– Похоже на то.

– А по какой причине, Стас? Что его заставило это сделать?

– Свихнулся на почве смерти сына. Я, если честно, примерил его ситуацию на себя. Не дай бог, Лева, такое пережить и остаться в своем уме.

Гуров полез в карман, достал сигарету, потом зажигалку. Закурил, уставившись в кипящий под ногами водоем. «Итак, что мы имеем, – стал размышлять он. – У Веснина есть сын Егор. Парень-инвалид. Есть Шлицман, который увозит Егора на базу отдыха. Егора сбивает машина. Кто виноват, если преступника, который был за рулем, так и не нашли? Виноватым может быть любой из тех, кто должен был следить за Егором, помогать ему. Оберегать его. В первую очередь это родной брат убитого. Но Денис – единственный, кто остался у Веснина. Он его оправдывает, это его ребенок. Какой с него спрос, если на базе были взрослые?.. Директор школы и учитель истории. Немирович и Шлицман. Оба мертвы… Но при чем здесь учительница начальных классов, которая даже не знала о том, что случилось? Зачем Веснину понадобилось убивать ее? Ах да, вино. Бутылка вина, которую она взяла из учительской, была по самую пробку наполнена пойлом, в котором плескалась смертельная доза действующего вещества, на основе которого изготавливался препарат «Ретардо».

– Это могла быть месть, Стас… – сказал он вслух.

– Учителям? – задумался Крячко. – Ну а что, вполне вероятно… Немирович и Шлицман должны были следить за детьми. Но при чем тогда учительница начальных классов?

– Пока не знаю. Может, случайно подвернулась под руку. Не знаю, Стас. Но мы это непременно выясним.

Громкий визг резанул по ушам. Возле подъезда появились две тонкие фигуры – мужская и женская.

– Сюда, сюда! – закричал парень и влетел под козырек, едва не сбив Гурова с ног. Следом за ним появилась девушка.

Оба промокли, но тем не менее на лицах сияли улыбки. Осознав, что они в убежище не одни, девчонка открыла сумочку и, отвернувшись, принялась в ней что-то искать.

Их лица показались Гурову знакомыми.

– Каким ветром? – дружелюбно поинтересовался он, вспомнив парня и девушку.

Парочка одновременно всмотрелась в лицо Льва Ивановича.

– Мы знакомы? – вежливым тоном спросил парень.

– Не совсем, но виделись. На выпускном вечере несколько дней назад.

Девушка провела рукой по светлым волосам, убирая их с лица.

– О! – удивилась она. – А я вас знаю.

– Виделись возле женского туалета, – напомнил Гуров. – С вами подруга еще была. Олеся Серова, если не ошибаюсь. А вы, дай бог памяти, Данила Кольцов и Вика Ольшанская?

Данила кивнул, что могло означать твердое «да». Вика даже не посмотрела в его сторону.

– Это ж надо в таком месте встретиться, – продолжил Гуров. –