Замок Убийственный - Джон Де Ченси

— Тогда зачем, милорд, вы касались спины своего брата?

— Когда?

— Незадолго до того, как он был убит кинжалом.

— Не помню.

— Зато леди Рильма помнит очень ясно.

— Она не в себе, как обычно.

— Все же я ей верю. Вы также коснулись спины принцессы Доркас, незадолго до того, как выпустили второй кинжал в неё. Разве это не так, милорд?

— Нет! Это ложь!

— «Где пальцем я коснулся», — произнес Такстон. — Часть заклинания. Смертоносного заклинания. Мне кажется, что заклинание лорда Белгарда намного более совершенно. И касаться никого не надо. Совершенно иная система наведения. Верно, милорд?

— Совершенно верно, — ответил Белгард.

— Ваше заклинание, лорд Эрл, в техническом смысле более отсталое, вы взяли его из очень старой книги. Оно действовало на расстоянии не более пятидесяти ярдов. Но в Садовом мире это было неважно. Здесь немало потайных мест. Например, в кустах сирени по ту сторону пруда.

— Ложь! Он лжет! Это сфабриковано!

— В любом случае, — продолжал Такстон, — вы пытались убить принцессу просто потому, что она знала, вы — убийца. Мы не станем докапываться, как она узнала. Скажем, у неё было сильное подозрение, о котором вы догадались. Вам надо было избавиться от неё, но тут вам опять не повезло. В решающий момент у неё за спиной оказался Дамик, и нож попал в него. Он ведь был вашим другом.

— Да.

— И вы убили его, сами того не желая.

— Вы сумасшедший, Тайрин! Все, с меня хватит!

— Давайте на секунду вернемся к книге. В смысле магии вы были менее искусны, чем Белгард, но интриги вам удавались куда лучше. Белгард брал книги под залог. Вы нет. Вы не хотели, чтобы в библиотеке остались какие-нибудь сведения о вас. И вы читали все прямо на месте.

— Ну и что?

— Но книги хранились в закрытом фонде, и, чтобы получить их, вам надо было выписать заявку, на которой указываются заглавие, автор и номер заказа. У нас есть такая заявка на «Цветы забвения», написанная вашей рукой.

— Чепуха. Они возвращаются ко мне, когда я получаю книгу, и я их тут же выбрасываю.

— Да, это верно. Но тут вы дали промашку. Этой полоской бумаги вы воспользовались как закладкой и вернули её вместе с книгой. Она у нас, милорд.

— Это ничего не доказывает! У вас нет ничего, кроме косвенных доказательств! Это неслыханно, и я более такое обращение терпеть не намерен.

— Но у нас есть свидетель.

— Что? Что вы сказали?

— Свидетель, который слышал, как вы, сидя в кустах сирени, распевали: «Лети и попади туда, где пальцем я коснулся» — заклинание для дротика. Это молодой слуга, который там курил украдкой, и, конечно, он затаился, как мог, чтобы не быть наказанным за то, что прохлаждается в рабочее время. А когда вы выходили из зарослей сирени, он вас увидел. Так он утверждает.

Эрл смертельно побледнел, потом краска постепенно вернулась на его лицо, и лорд тяжело вздохнул.

— Да, это я сделал. Я составил заклинание. Оно поначалу не действовало, и я пошел за Орином, чтобы понять, что, черт побери, не так; увидел всю картину и понял, что мое заклинание сработало.

— И вы пришли в ужас от того, что сделали, не так ли?

— Да, в первый момент. Вид человека, павшего от моей руки, потряс меня. Но мерзавец заслуживал смерти. Все это знают.

— Но почему вы убили его, милорд? Мы этого не знали и не знаем до сих пор. Каков был мотив?

— Я сделал это для моего сына, — улыбнулся Эрл.

— Вашего сына?

— Да. У Орина не было детей, не было наследника, которому достался бы титул пэра. Но недавно я услышал, как он жаловался, что жена его бесплодна. После того как Рильма напала на него, у него появился удобный повод развестись с ней. Такая перспектива меня напугала. Вообще-то я всегда удивлялся, почему он не избавился от неё раньше. Наконец, после нескольких лет мучительного беспокойства, я решил действовать, пока не стало слишком поздно, пока у него не появился законный сын. После смерти Орина титул виконта перешел бы ко мне, а значит, к моему старшему сыну после моей смерти. Это все, что я мог бы оставить сыну в наследство. Как все здесь знают, я потерял почти все свое и так не слишком большое состояние на неразумных вложениях, когда мы вели дела вместе с Дамиком. Звание пэра могло бы стать для сына неплохим наследством — оно дало бы ему явные преимущества перед остальными. Вот почему я сделал то, что сделал. Никакого эгоизма.

— Но вы ведь были готовы и даже сделали попытку убить совсем постороннего человека — принцессу, — заметил ему Такстон.

— Да. Я чувствовал, что она знает. Если бы меня обвинили, конечно, ни мне, ни моему сыну звания пэра уже не видать.

— Ясно.

Тайрин уже вызвал двоих стражников.

— Милорд, вам придется пройти с нами, — сказал он.

— Да, конечно.

Такстон тронул Эрла за плечо.

— Извините, милорд. Вот что… Вы знаете, вы были совершенно правы. Все обвинения против вас — косвенные. Хороший адвокат запросто вытащил бы вас.

— Что же меня подвело?

— Ваше собственное признание, милорд.

— Да? А юный слуга?

Такстон, извиняясь, пожал плечами.

— Это был блеф, милорд. Просто блеф. Да и вся процедура — полный блеф. У нас не было серьезных обвинений против кого-либо. Улики против вас были самые серьезные, но все равно косвенные. Мы устроили небольшое представление в надежде, что виновный не выдержит и признается. Ни по какой другой причине мы не стали бы подвергать Трента, Белгарда и леди Рильму такой пытке.

— И я раскололся, — с вымученной улыбкой сказал Эрл. — Очень умно, мистер Такстон. Очень. Вас следует поздравить.

— Благодарю вас, милорд. — Такстон склонил голову.

Лорда увели.

Потрясенные аристократы покинули зал в полном молчании.

Далтон смотрел на приятеля просто с благоговением.

— Такстон, старичок, — сказал он, подойдя поближе. — Никогда больше не буду заставлять тебя играть в гольф. Теперь только теннис.

Твилери

Клер Твил, высокий, хорошо сложенный мужчина, носил сшитые на заказ костюмы — они великолепно подчеркивали каждый его мускул. Сегодняшний костюм не являлся исключением, сшитый из дорогого серого твида, он великолепно облегал мужественную фигуру. Твил стоял у камина, потягивая шерри и наблюдая, как Хелен Дарданиан ставит на граммофон очередную пластинку.

— Любишь струнные квартеты? — поинтересовался он.

— Особенно если они не квинтеты и не трио, — отвечала она, опуская иголку, сделанную из шипа кактуса, на пластинку. Зазвучало адажио — медленное и печальное.

— Не слишком романтично, — заметил он.

— У меня вообще не романтичное настроение, — отвечала она. — Ведь я пленница.

— Это временно.

— У тебя осталось всего двадцать минут.

— В последнюю минуту я что-нибудь придумаю. У меня всегда так. Иди, посиди у огня.

Она подошла и, осторожно подобрав модную темно-красную юбку до середины колена, присела на банкетку в стиле Людовика Четырнадцатого. Её глаза лучились небесной синевой, лицо, в обрамлении длинных светлых волос, поражало возвышенной, классической красотой, а ноги были длинные, красивой формы, словно выточены умелым мастером.

Он сел рядом с ней и, вручив ей бокал вина, поднял свой кубок.

— Давай выпьем за мои вечные муки.

Она подняла свой.

— Как говорится, иди ты к черту!

Он усмехнулся и выпил. Она тоже сделала глоток.

— Должна сказать, ты держишься неплохо.

— Если приходится уйти, лучше сделать это красиво. Никаких слез. Не позволяй им тащить тебя. Шагай гордо.

— Думаешь, у тебя получится?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Посмотрим.

— Как-нибудь можно этого избежать?

— Демоны свои сделки не пересматривают.

— Мне кажется, это жутко. Представляю, какой ужас ты испытываешь.

— Да, если задуматься, можно испугаться. Но я подписал соглашение. В нем были указаны определенные условия — права и обязанности. Теперь пришло время выполнить мою часть контракта. Не могу сказать, что мне не было весело, пока он действовал.

— Но такой ценой…

— Она обусловлена величиной владений.

— Которые они как раз и займут, когда тебя не станет.

— Пусть. Это будет уже не моя проблема.

— Конечно, а как быть остальным людям? Они займут если не весь Некрополис, то большую его часть.

— Джон Карни, наверное, сумеет их сдержать. По крайней мере на время. — Он выпрямился. — Но давай о нем не будем. Давай поговорим о нас с тобой. Времени осталось слишком мало.

— А что о нас?

— У нас с тобой есть будущее?

— Будущего у тебя осталось… ровно девятнадцать минут.

— Как я говорил, в последнюю минуту ко мне приходят неожиданные решения. Раньше ведь нас что-то связывало. Скажи, есть ли шанс все вернуть?

Она покачала головой.

— О чем ты думал?

— О нас. Когда мы были вместе. Когда мы любили друг друга.

— Ты мне нравился, Клер. Я тобой восхищалась. Очень. У тебя все было: красота, богатство, ум, власть. Даже чувство юмора. Иногда ты бывал нежным. О чем ещё может мечтать женщина?