Один из нас вернулся - Карен М. МакМанус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай так: твой болван-сынок стащил ключи без твоего ведома, – предлагаю я.
– Нет, – протестует Бронвин. – Что скажут в школе, если у него опять пропадут ключи?
– Погодите. Я пойду один, хорошо? – говорит отец. – А вы ждите здесь.
– Может, мы хотя бы проводим вас до ограды? – предлагает Бронвин.
Отец запирает сарай, и мы идем в обратном направлении, пока перед нами не вырастает темный силуэт «Бэйвью-Хай». Лишь несколько ламп освещают вход.
– Я быстро, – обещает отец и направляется к школе через парковку.
Бронвин, дрожа, глядит ему вслед.
– Замерзла? – Я прижимаю ее к себе.
– Нет. – Она кладет голову мне на грудь. – Волнуюсь. Что-то здесь нечисто.
Я обнимаю ее крепче и вдыхаю аромат яблочного шампуня, чтобы случайно не озвучить свою мысль: «Пусть даже что-то случилось, главное – не с тобой». Знаю, плохо так думать, но все же. В среду вечером Бронвин убедилась, в какое безумие я впадаю, если ей угрожает опасность.
Какое-то время мы стоим обнявшись, пока не слышим топот. Отец бежит к нам вприпрыжку. Он явно чем-то обеспокоен, тяжело дышит. Наконец останавливается, уперев руки в колени.
– Камеры наблюдения… не работают, – сбивчиво сообщает он.
– Не работают? – удивляется Бронвин. – Совсем?
– Индикаторы не горят, – разогнув спину, объясняет отец. – Маленькие красные лампочки, которые зажигаются, когда ведется запись. Когда я заметил, что первая камера – на задней двери – выключена, то решил, что нам просто повезло. Однако камеры в коридоре тоже не работают. И в спортзале. К слову, там нет ни души.
– Может, в школе электричество вырубили? – рассуждает Бронвин, глядя на здание. – Хотя нет, снаружи-то лампы горят…
– Пойдем, пап. Проверим раздевалки, – говорю я.
Я думал, отец начнет возражать, но он отдает мне ключ и ведет нас к заднему входу, камера над которым и правда не работает. Отперев замок и толкнув дверь, я впервые за год с лишним захожу в «Бэйвью-Хай». Первым делом я вижу черную лестницу и мгновенно вспоминаю нашу с Бронвин беседу после полицейского допроса о смерти Саймона. Я тогда извинился за то, что в четвертом классе перед рождественской постановкой стащил у нее Младенца Иисуса, а еще дал ей одноразовый телефон на случай, если она захочет поговорить.
Я сделал вид, будто мне все равно, воспользуется она телефоном или нет, хотя думал лишь об одном: «Только не выбрасывай его, ладно? Ответь, когда я позвоню». И она ответила. После шестого гудка, но все-таки ответила.
Да, в школе со мной случалось и хорошее.
Бронвин переплетает пальцы с моими, и мы проходим через двойные двери в главный коридор, с обеих сторон уставленный шкафчиками.
– Нам обязательно идти через спортзал, чтобы попасть в раздевалки? – спрашивает она. – Я уже плохо помню.
– Необязательно, – отвечает отец. – За спортзалом есть боковой коридор, там и пройдем. – Он ведет нас мимо стеллажа с наградами. – Так странно, что я теперь тут работаю. Целыми днями брожу по этим коридорам, хотя почти не заходил сюда, когда ты, Нейт, здесь учился… – Он откашливается. – Очень жалею, что не помог тебе, когда это было нужно…
– Не бери в голову, – говорю я. Мне каждый раз неловко, когда отец такое говорит, ведь я не знаю, что ответить. – Все как-то само устроилось.
– Нет, не само. Это твоя заслуга, – возражает отец. – Твоя и Бронвин.
– Ну, возможно… – Я никогда еще так не радовался при виде мужской раздевалки. – Мы на месте. – Я наваливаюсь на дверь, без надежды легко открыть дверь. Однако дверь распахивается. – Воняет здесь как раньше. – Сморщив нос, я захожу внутрь.
– Ни разу не заглядывала в раздевалку к парням, – говорит Бронвин. – Ничего, если мы включим свет? – Она шарит рукой по стене и нащупывает выключатель.
В глаза ударяет яркий свет.
– Ай! – сморгнув, я бормочу: – Что ж, посмотрим… Здесь душевая, а там…
Я резко останавливаюсь и выбрасываю в сторону руку, чтобы Бронвин не прошла дальше.
– В чем дело? – спрашивает она, вытягивая шею.
По ее судорожному вздоху я понимаю, что не смог ей помешать, и она тоже это видит: брызги густой, темно-красной жидкости на полу. Прямо у поворота к основному помещению, где стоят шкафчики.
– Кровь! – выдыхает Бронвин.
– Жди здесь, – настаиваю я.
Так она и послушала! Друг за другом мы осторожно обходим кровь на полу, заворачиваем за угол, а там…
– Боже мой! – всплеснув руками, шепчет Бронвин, и ее новый, купленный вчера телефон с грохотом падает на пол.
Я и сам едва не роняю свой.
– Господи, – шепчет отец, приваливаясь к стене.
На полу перед нами – Регги. С кляпом во рту и повязкой на глазах, он привязан к пластиковому стулу, лежащему на боку. На лбу у него рана, возле головы – темная лужа. Угол стены между раздевалкой и душевой тоже забрызган кровью. Тело неподвижно, кожа сероватого оттенка. На правой руке – надпись печатными буквами, как у Фиби:
ВЕДЕТ
Часть II
Глава 23
Эдди
Вторник, 14 июля
Я подношу конверт ближе к лампам на косметическом зеркале. Эх, на просвет ничего не видно. Придется открыть, чтобы узнать наверняка, будет у меня племянник или племянница. Возможно, радостная новость поможет пережить кошмар, в который превратилось мое лето.
С другой стороны – лишу себя приятного сюрприза, и что дальше?
Звонит телефон. Увидев, от кого входящий по «Фейс-тайму», я роняю конверт.
– Приве-е-ет! – машет мне Кили, как только я нажимаю «Ответить». Похоже, она стоит на террасе с видом на океан. У нее за спиной мерцают звезды. – Поздравляю с недоднем рождения, Эдди!
– Спасибо! – Я прислоняю телефон к зеркалу на туалетном столике. На краткий миг я теряюсь, а затем ловлю себя на том, что любуюсь ее сияющими глазами, загорелой кожей… А вот и они. Бабочки в животе. – Ты красотка. Скучаю по тебе, – выдаю я, пока мой пугливый мозг не вынудил меня заговорить о погоде.
Кили отвечает широкой улыбкой.
– И я по тебе скучаю. Какой потрясный цвет волос! Очень праздничный! Знаешь, я собиралась прилететь к тебе на вечеринку, но потом услышала про Регги и решила, что тебе, наверное, не до веселья.
Кили собиралась прилететь ко мне? С Кейп-Кода? Это… даже не знаю… Уже слишком. Поерзав на стуле, я говорю:
– Все пройдет тихо. Мы с Нейтом уже второй раз затеваем вечеринку в самый неподходящий момент. Прошлая была через неделю после смерти Брэндона, а теперь вот – Регги… – Опять накатывают мрачные мысли, и я убираю конверт обратно в тумбочку. Сейчас явно не время для хороших