Пополам (СИ) - Епифанова Саша "Угрюмый рыжий Лис"

Последние слова эхом отразились от стен храма и будто ввинтились в самую душу. Каждой фразой Сефланс бил, словно самым хлестким кнутом, и все, что он говорил, сжигающей болью растекалось по венам. Мы оба были непростительно виноваты: я в том, что смог даже допустить мысль о недоверии, а Сейя в том, что позволила себе промолчать о чем-то столь важном, как секрет Аскен Пет. Прежде, чем успел предаться всем уничижительным мыслям, что бродили в голове, сознание пронзило понимание последнего вопроса.

— Нет, — выкрикнул поспешно. – Наше желание объединиться велико и всеобъемлюще, мы…

— Можешь ли ты говорить и за свою ор пними, теперь, когда узнал о секрете, который она сознательно утаила? – холодно спросил Эйта, чуть склонившись в своем кресле вперед.

Я не посмел оглянуться на Сейю, так как боялся показать этим свое неверие в нее.

— Могу, — произнес спокойно, так как внезапное осознание того, что это была правда, поразительным образом освободило от мучительного волнения. – Мы, как прежде, едины в своих сокровенных желаниях, хоть и разделены теперь физически.

Бог подземного царства продолжал буравить меня пристальным взглядом своих черных глаз, как будто ожидал уличить в лживости или чем-то подобном. Но я спокойно встретил его взгляд, даже позволив себе сделать небольшой шаг ближе к Сейе, чтобы мы стояли еще теснее, плечом к плечу. Этот порыв, казалось, убедил Эйту, и он позволил себе откинуться в кресле и перевести взгляд на нашего замолчавшего покровителя.

— Почему же «ор эйн соф» не состоялся? – решился наконец спросить, когда молчание затянулось.

Боги переглянулись, и когда уже начало казаться, что никто из них не ответит на этот волнительный вопрос, Гейя мягко произнесла:

— Из-за твоего происхождения, – и, видя наше непонимание, продолжила. — Много веков назад род Метаксис был избран хранителем ключа от Аскен Пет за свои былые заслуги и за сердца, что несмотря на все жизненные невзгоды и потери оставались удивительно чистыми и справедливыми. Тебе вряд ли известно, что имя, данное при рождении, носил великий предок, который не знаменит среди обычных жителей Гейенара, но его деяния не могли оставить равнодушными Богов. Этот андрогин потратил свою жизнь на путешествия по бескрайним просторам планеты, чтобы помочь нуждающимся в защите, жилье и простой поддержке. А когда уже больше не мог передвигаться и сражаться с напастями, как в молодости, то основал на севере материка в самых суровых климатических условиях город Амертон, в котором могли найти приют оказавшиеся в трудной жизненной ситуации андрогины. Сердце Сейлема было чисто несмотря на все лишения и испытания, выпавшие на его долю, до самой смерти, которую он принял с великим достоинством и смирением. Дитя этого андрогина продолжило благородное дело родителя – оказание помощи всем нуждающимся, и только много-много поколений спустя Метаксис вернулись в Мирт. Но и там сердца андрогинов из этого рода не зачерствели. Они были по-прежнему открыты всем и каждому. Лишь ты один впитал отрицаемую предками жестокость, позволив себе огрубеть и начать совершать один неверный шаг за другим.

Идея всепрощения и непомерной благодарности по отношению к целому обществу и в отдельности каждому андрогину и правда пропагандировалась нашими родителями. Они пытались искоренить мою склонность к импульсивным поступкам, и, как следствие их, насилию. Отец часто говорил, что великое достоинство и сила содержатся не только в том, чтобы обуздать свой порыв ввязаться в драку или жестоко наказать раба, но и в том, чтобы не допустить мысли о подобном зародиться в голове. Я никогда не смел рассказать об этом порочащем дефекте, как мне начало казаться впоследствии, Сейе, но родители видели меня и эти снедающие душу метания насквозь.

На протяжении многих лет мои стремления были направлены на то, чтобы обуздать себя как снаружи, так и внутри, но в конечном счете все это пало прахом, стоило вести о смерти родителей проникнуть в нашу жизнь. Чувство всеобъемлющей несправедливости затопило сознание подобно бурной реке и выело все мысли о доброте и прощении из пропитанной горем души. Когда я осознал, во что превратился, было уже поздно что-либо делать, и оставалось лишь надеяться, что завершившийся «ор эйн соф» позволит нам вместе с ор пними обуздать мой неистовый нрав. Теперь, после слов Богини, чувство стыда заполнило меня пополам с яростью, ведь это именно они допустили, чтоб родители умерли такой нелепой и скоропостижной смертью, оставив нас с Сейей на произвол жестокой судьбы. Знают ли Боги, сколько ночей подряд ор пними снились кошмары? Сколько бессонных предрассветных часов я проводил, бездумно смотря в потолок и пытаясь примириться со случившимся? Как тяжело было осознавать, что поместье опустело и больше никто и никогда не будет смотреть на нас таким же лучащимся заботой и любовью взглядом, как мать? Что мудрые советы, которые отец всегда с особой тактичностью и мягкостью давал нам, впредь никогда не нарушат тишину его кабинета? Знают ли эти бессмертные и всесильные небожители, какое тяжелое, вязкое и пугающее слово – никогда?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Видимо какая-то из этих мыслей ясно отразилась на моем лице, либо Боги могли читать все наши метания, как открытую книгу, но взгляд Эйты, обращенный на меня, погрубел.

— Достоин ли он нашей аудиенции? – спокойно произнес Бог подземного царства. – Не будет ли лучше…

— Не будет, — перебила его Гейя. – Мы здесь, чтобы помочь его душе найти правильный путь, а не чтобы осуждать, Эйта.

— Но…

— Это мое слово.

Хоть Тиния и являлся главой пантеона напополам со своей супругой, но слово Богини плодородия и хранительницы всего живого на Гейенаре было весомей. Ведь кто будет возносить хвалу Богам и строить новые храмы для молитв и просьб, если Гейя не поможет андрогинам появиться на свет? Если она решит, что в год покровительства Тинии ни один ребенок не должен огласить своим первым криком окружающий мир? Поэтому к матери всего живого относились с великим почтением и ей не перечили. Вот и сейчас, стоило Гейе высказаться в нашу поддержку, как Эйте пришлось молча смириться с ее решением, ибо ему, как и любому другому, хотелось иметь почитателей среди андрогинов, рожденных в его год.

— Твой путь был долог и тернист, Сейлем, — спустя какое-то время произнес Сефланс, — и не скажу, что дальше будет легче. Однако твое происхождение, твой долг перед нами обязывают тебя измениться. Иначе в будущем ключ от Аскен Пет не будет доверен новому поколению рода Метаксис, а это навлечет величайший позор на всех вас.

— Я понимаю, — медленно склонил голову перед покровителем. – Мы постараемся сделать все, что в наших силах, и даже больше. Мой гнев и боль, разделенные на двоих, станут меньше, как и печаль Сейи, — мягко сжал ладонь ор пними.

— Жизнь, разделенная на двоих, тяжелее и легче одновременно, становясь в итоге для одних счастьем, а для других – проклятием, — жестко закончил Эйта.

Теперь все трое внимательно смотрели на нас, словно хотели выискать что-то до этого момента незаметное глазу. Мы стояли рядом и открыто взирали на своих судей и помощников в одном лице, и, когда взгляд Гейи смягчился, я понял, что Боги окончательно решили оказать нам услугу, а не отречься от неправильного андрогина.

— Как мы и сказали прежде, — слово снова взял Сефланс, — «ор эйн соф» не состоялся из-за твоего происхождения. Каждый хранитель ключа от Аскен Пет обязан посетить лестницу за год до своего совершеннолетия, чтобы встретить этот священный день на первой ступени. Так как ты не сделал этого, то магия…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Но откуда нам было знать? – не смогли смолчать мы с Сейей и выкрикнули этот вопрос в один голос, после чего боязливо переглянулись, и я поспешил извиниться перед Богом за нашу несдержанность.

— Так вот, — укоризненно смерив нас взглядом, продолжил покровитель, — магия лестницы взбунтовалась против такого явного пренебрежения с твоей стороны и не позволила половинкам слиться воедино. Теперь, чтобы решить возникшую проблему, нужно лишь посетить Аскен Пет, как того и требует звание хранителя.