9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9 - Андрей Жвалевский

— А мое 111, — сказал Гаттер. — Потому что проще запомнить. А у Пейджер любимое число, наверно...

Порри глянул на Мерги и смолк. Лицо девочки-ниндзя ничего не выражало. Это было плохо. Девочка-ниндзя уже минут десять не произносила ни слова. Это было очень плохо. Похоже, девочку-ниндзя сильно обидели. А это был полный крендель. Гаттер поймал удивленный взгляд Амели, слегка кивнул на Мергиону и покачал головой.

Амели поняла его с одного кивка (и двух покачиваний головой).

— Мерги, — аккуратно подбирая буквы, произнесла она. — А у тебя какое счастливое число?

— Первое!

Пейджер так резко отодвинулась от ушного проема, что Пулен и Гаттер еле успели шарахнуться в стороны.

— Вот сейчас пойду, — Мерги боднула головой воздух, — и всыплю этому министру по первое число!

— Но он же не со зла, — вступилась Амели, которой сразу стало жалко хитрого злодея Тотктонаду. — Он в интересах безопасности...

— В интересах? Ладно. Тогда мое счастливое число — один. Пойду дам ему один раз! О! Раз — мое любимое число! Так что он у меня получит пару-тройку раз!

— Вообще-то там ментодеры, — сказал Порри. — Да и сам Тотктонада не похож на мальчика для битья.

— Не похож? Сделаем похожим!

И Мергиона выполнила сальто с одновременным выхватыванием нунчаков и волшебной палочки. Получилось здорово: от нунчаков Амели увернулась, а вот Гаттер, собравшийся продолжить подслушивание, получил-таки палочкой по макушке[77].

— Ты что, совсем?! — закричал Порри.

— Больно разве? — удивилась Мерги и подула на палочку.

— Вот балда! Во-первых, больно! Во-вторых, Тотктонада как раз говорит, на чьей даче прячут Мордевольта!

Дети прильнули к слуховому отверстию, но там зашуршало, зашелестело, и звук пропал. Мергиона сунула внутрь руку и тут же ее отдернула:

— Тотктонада!

— Обнаружил нас? — испугалась Амели

— Его жучок залез в мое ухо! Ладно, проявим благоразумие.

Порри и Амели с ужасом уставились на Пейджер. Благоразумие в исполнении девочки-ниндзя могло означать только что-то изуверское.

— Подожду, пока он останется один. Один — мое счастливое... Ну вы в курсе.

— А... ну ладно, — перевел дыхание Гаттер. — А пока он не один, давайте вытащим Мордевольта. Интересно только, откуда? Жаль, не услышали последнее слово Тотктонады...

Последнее слово Тотктонады

— ...На этой даче? — удивился Югорус Лужж. — Но почему... ах да, на какой же еще... И как там профессор Мордевольт?

— Нормально, — сказал Тотктонада. — Утром делал зарядку. На завтрак ел овсяное печенье-Сен перестал слушать, поскольку все это уже знал от Лопоуша Задумчивого и Коротконоса Терпеливого.

«Что-то здесь не так, — думал он, глядя на охотно сознающегося в антиправительственном заговоре Тотктонаду. — Что-то в этой истории не стыкуется...»

Получалось одно из двух: либо Тотктонада такой вот благородный до глупости злодей, либо он знает способ по окончании признания одним махом убрать всех свидетелей, в том числе трех могучих магов и одного Клинча. Вторую версию Аесли отбросил сразу же за первой. Тупик.

«И давно ты считаешь, что у всего может быть только две причины?» — поинтересовалась нечеткая логика.

«Вот именно, — сказала четкая логика. — У любого события есть только одна причина».

«И твои версии к ней отношения не имеют», — в унисон закончили логики.

«Но ведь бессмыслица выходит, — возразил мальчик. — Если Тотктонада виноват, почему он во всем сознается? А если не виноват, почему не защищается?»

«Головой подумай», — посоветовали логики.

Сен последовал совету. Мысль появилась так неожиданно, что Сен ее чуть не упустил.

«Держи ее! — завопила нечеткая логика. — Хватай!»

«Загоняй! — поддержала ее четкая логика. — Я слева, ты справа. Не уйдет!»

Мысль рванула в одну сторону, в другую — и покорно позволила себя додумать.

«Ах вот оно что! — с облегчением вздохнул Аесли. — Тотктонада виноват, но это не он. Ну тогда совсем другое дело!»

Серый министр завершил рассказ и присел на скамейку, ожидая дальнейших расспросов. Вместо них сразу поступили предложения. Точнее, команды.

— Сейчас вы напишете этим людям, — диктовал один Браунинг, — чтобы они немедленно отпустили Мордевольта...

— Распустили ВВС, — подхватил второй, — написали явки с повинной...

— И поискали хороших адвокатов.

— А с чего вы взяли, что они меня послушают? — удивился Тотктонада.

— Но раньше ведь они вас слушались!

— Когда?

Ментодеры, которые и до этого ничего не понимали, утвердились в собственном непонимании ничего. Они переводили взгляд с одних начальников на другого. Браунинги были главнее, но Тотктонада непосредственнее.

— Да все время! Все время они вас слушались!

— Кто?

— Тотктонада, вы что, издеваетесь?! — вспылил Лужж.

Браунинги, видимо, пришли к тому же выводу, потому что придали лицам официально-траурный вид и отчеканили:

— Господин Тотктонада! Вы арестованы по обвинению в издевательстве... то есть в организации террористических обществ и похищении людей!

У ментодеров от напряжения выступили слезы. Они чувствовали, что сейчас придется бросаться к министру, но не знали, что при этом следует делать — хватать Тотктонаду тренированными руками или прикрывать его тренированными телами. «Надо предложить им компромисс, — подумал Сен. — Пусть половина Тотктонаду хватает, а половина прикрывает. Таким образом они и приказ выполнят, и субординацию не нарушат»[78].

— Тотктонада — не инкогнито, — громко сказал он. Все, включая Тотктонаду, оторопело воззрились на Аесли.

— Как не инкогнито?

— Кто не инкогнито?

— А кто же инкогнито?

— Ты что, сынок?

— А почему ты решил, что я... Ах вот оно что! — Тотктонада даже всплеснул руками, чего за ним отродясь не водилось. — Вы подумали, что инкогнито, инструктировавший ВВС — это я? И что я сам, своими руками, то есть своей волшебной палочкой перенес обезмаженных заговорщиков в Первертс, где их ждала моя же засада?

— А разве нет?

— Уважаемые господа временные премьер-министры, — из уважения Тотктонада встал, — а не состоялось ли у нас в день похищения пятиминутное совещание по подготовке к отопительному сезону? А не продолжалась ли эта пятиминутка с восьми утра и до позднего вечера? А не поступил ли мне тогда сигнал тревоги по экстренной связи? А не сказали ли вы, что я опять пытаюсь увильнуть от рутины под предлогом чрезвычайной ситуации? А не из-за вас ли я не смог отправиться в Первертс, когда оттуда похищали Мордевольта? А не...

— Похоже на алиби, — задумчиво сказал Лужж. — Разве что вы заранее создали свою копию и отправили ее на похищение.

— Профессор, — сказал министр, усаживаясь, — а вы сами создавали когда-нибудь свою копию?

— Было дело, — признался ректор, — по молодости. Мы тут же подрались. Я победил, и копия развеялась.

Пасторы обменялись острыми подозрительными взглядами.

— Или... — ректор побледнел, — ...или это копия победила, а я развеялся?!

Тотктонада развел руками — дескать, что тут еще можно сказать. И тут же сказал.

— Поверьте, — произнес он таким проникновенным голосом, что сразу захотелось поверить, простить, отпустить и извиниться на прощание, — я себе не враг. В здравом уме я никогда не сотворю второго министра безопасности.

— Это правильно, — сказал Клинч, — и одного многовато.

Тотктонада реплику отставного майора проигнорировал, но запомнил.

— Но тогда почему вы бездействуете? — строго спросил Браунинг. — Тотктонада! И это вы называете полным контролем?! Кто-то руководит тайным обществом, и неизвестно, на какое преступление он толкнет обезмаженных в следующий раз!

— Да! — поддержал его другой Браунинг. — Почему бы вам не применить силу?

— И спугнуть того, кто руководит ВВС? Мы и так частично раскрыли себя, попытавшись перехватить Трубу. К счастью, ВВС пока не знает, что именно мы о них знаем. К сожалению, и мы пока не знаем, кто стоит за ВВС. Как только узнаем — сразу применим силу.

«Так вот что означает формула „Знание — сила“!» — понял Сен.

— Хорошо, — сказал Браунинг. — Мы вам верим. Вы не руководили тайным обществом.

— Правда, вы и не пресекали деятельность тайного общества, — продолжил Браунинг. — Это тоже нехорошо, но по сравнению с предыдущим обвинением выглядит... приемлемо[79]. Мы приостанавливаем наше решение о приостановлении ваших полномочий.

Лица ментодеров осветились нетипичным для них выражением счастья.

— В обмен на отмену ареста Сена Аесли, — добавил Браунинг. — Приравняем его проступок к вашему и произведем взаимозачет.

— Как скажете, — согласился Тотктонада. — Ну, если мы все выяснили...

— Нет, мы не все выяснили! — горячо заговорил Лужж. — Мы не выяснили, кто я! Я — это я или копия моя? И как мне жить, если я — копия?!