Жена чужого мужа. Счастье взаймы - Злата Романова

язвительно спрашиваю я. – Это ты хочешь сказать? Или ей показалось? Ты окружил ее роскошью, дарил ей подарки, но разве это компенсирует дурное обращение, которому она подвергалась?

– Она не подвергалась дурному обращению, – хмурится Джалал, упрямо твердя свое. – Я еще поговорю с ней об этом, но ты… Не лезь, Булат, ради своего же блага, потому что если ты попытаешься снова украсть ее, то я не посмотрю на наше родство.

– Я хочу поговорить с ней, – даже не думаю отступать я. – Позвони ей прямо сейчас и мы проясним этот вопрос раз и навсегда.

Мне не верится, что Аза обманула меня, но в свете открывшихся сегодня вещей, я не могу ручаться за свои ощущения. Я не могу со стопроцентной вероятностью утверждать, что знаю ее. И раз уж мы начали выкладывать карты на стол, то лучше со всем этим покончить немедленно, здесь и сейчас.

Глава 21

«Я позволила тебе так думать, чтобы мне не пришлось спать с тобой. Я люблю Джалала, Булат. Я всегда его любила и хотела остаться верна ему».

Вот что мне сказала Аза в ответ на мой вопрос издевался над ней Джалал. И я поверил ей, потому что достаточно хорошо узнал ее за прошедшие годы и могу понять, когда она лжет.

Не могу сказать, что это меня расстроило. Напротив, я испытал облегчение от мысли, что хоть один мой брат может оказаться не так уж плох, как человек. Ведь, если подумать, он остал большей жертвой наших родителей, чем я. Меня не держали взаперти несколько лет по ложному обвинению в убийстве Селима. Хотя я так же должен был стать жертвой своей матери, как и он, и меня так же лишили моей жены, но у меня хотя бы была мнимая свобода, а не личная тюрьма.

Когда он уходит, сказав, что оставит мою мать в покое и пусть она доживает свои последние дни, я натыкаюсь на Хасана, который смотрит виноватым взглядом.

– Я не успел предупредить… – начинает было он, но я обрываю это ненужное оправдание взмахом руки.

– Не надо, Хасан. Ты не можешь один уложить больше трех хорошо обученных людей. Я ни в чем тебя не виню, нужно было обеспечить больше охраны, чем я тебя и прошу заняться. Найми еще несколько человек и пусть дежурят круглосуточно. На всякий случай.

– Я нужен вам для вашей собственной охраны? – спрашивает он.

– Нет, – качаю я головой. – Будь рядом с моей матерью. И не… Черт, если она снова будет требовать встречи со мной, то скажи, что я занят. Не звони мне по ее просьбе, я не хочу с ней разговаривать.

– Понял, – кивает он.

Я выхожу из квартиры, не попытавшись больше поговорить с мамой, потому что мне нечего ей сказать и я не хочу ее видеть. Чего я хочу, так это увидеть Виту, сжать ее в объятиях и рассказать, как мне жаль и как я сожалею обо всем. Но этого никогда не будет, потому что от моей исповеди ей не станет лучше, а мое присутствие лишь отравит ее жизнь еще больше.

Поэтому, я еду в отель. Мое тело все еще горит от боли, не говоря уже о бушующих эмоциях, так что мне нужно привести себя в форму, прежде чем попрощаться с Витой и сделать все правильно для нее.

* * *

Судя по дате в свидетельстве о рождении, Асаду сегодня исполнилось пять месяцев. Наша жизнь теперь снова похожа на обычные будни, которые мы проживали, когда он только появился у меня. Уже несколько недель мы живем в этом красивом, хоть и слишком большом для двоих, пентхаусе. Макаров уехал обратно к себе домой, в Дубай, а охрану сократили до трех человек и ни один из них не тусуется в квартире, только за ее пределами в коридоре, сменяя друг друга и сопровождая меня, когда я выхожу на улицу. Впрочем, Саша обещал, что скоро и их уберет.

– Так что, ты приедешь сегодня? – уточняю я по телефону у Лизы, с которой мы теперь снова можем видеться и делаем это как можно чаще.

– Я не успеваю, Вит, – вздыхает она. – Давай завтра? Чувствую, что домой меня отпустят не раньше восьми.

– Ладно, завтра так завтра, – не показываю я своей досады. – Все тогда, не буду отвлекать.

Положив трубку, снова кошусь на визитку, лежащую на столе. Львенок спит и у меня нет забот, которые отвлекли бы от размышлений. Визитка, которую оставил Саша перед отъездом, принадлежит ему, но на оборотной стороне он написал номер телефона Булата, по которому я могу связаться с ним в случае, если мне что-либо потребуется.

По словам Макарова, Булат в то время еще лечился, но сейчас-то он наверняка пришел в себя достаточно, чтобы поговорить со мной. Чтобы дать мне ответы. Но я не решаюсь набрать этот номер уже три недели, выдумывая разные причины и продолжая терзаться сомнениями.

– Да ну его, к черту! – ругаюсь себе под нос, злясь не столько на Тагирова, сколько на себя. – Сколько можно себя мучать?!

Решительно взяв визитку в руки, набираю номер и слушаю два длинных гудка, прежде чем раздается знакомый голос бывшего мужа:

– Вита?

– Да, это я, – говорю неловко. – Как ты?

– В порядке, – отвечает он. – А ты? Ничего не случилось?

– Нет, но я бы хотела встретиться с тобой и поговорить. Ты можешь приехать?

Он не отвечает сразу. Воцаряется длинная пауза и я уже начинаю нервничать, когда Булат все-таки отвечает.

– Хорошо. Сегодня?

– Да, сегодня мне удобно.

– Тогда я буду через час, – вздыхает мужчина.

– Ладно, жду, – говорю я, отводя трубку от уха и смотря на экран в ожидании, что он отключится.

Когда спустя несколько секунд этого так и не происходит, я сама нажимаю на отбой и закрываю глаза. Не думала, что это окажется настолько сложно. Каково же мне будет вновь увидеть его вживую?

– А-а-а-а! – раздается возмущенный ор из соседней комнаты и я сразу же вскакиваю на ноги, спеша к проснувшемуся малышу.

Мой львенок весь багровый от натуги и я подхватываю его на руки, прижимая к груди и укачивая, что сразу же приводит его в состояние довольства и покоя. Надо признать, этот малыш любит драматизировать, чтобы на него обратили внимание.

– Ну и чего ты так раскричался? – ласково корю я его, целуя во вспотевший лобик. – Всего час проспал, нехороший мальчик! Тебе ведь даже кушать еще не пора.

Естественно, он только прислоняется головкой к моему