Мир за гранью войны - Максим Шейко

Зрелище и вправду вышло презанятным. Гитлер, не дочитав даже до середины, просто бегло пролистал оставшиеся документы, после чего резко швырнул папку на стол и вскочил со своего места. Выглядел при этом фюрер, словно безумный. Волосы были всклокочены, мертвенно-бледное лицо перекошено, руки тряслись, лихорадочно шаря вокруг в поисках непонятно чего. В ярко-голубых глазах Гитлера плескалось безумие, смешанное с яростью.

Гейдрих, с тщательно скрытым интересом следивший за поведением вождя, ожидал взрыва, но голос фюрера прозвучал на удивление спокойно и даже отстраненно.

— Откуда у вас эта информация, Рейнхард?

— Из разных источников, мой фюрер. В этой папке собран результат работы подконтрольных мне ведомств в течении длительного времени. Но наиболее интересные документы и свидетельства, позволившие расставить все по своим местам, были добыты совсем недавно — во время штурма Москвы.

— При штурме? — к букету излучаемых Гитлером чувств добавилось еще и удивление.

— Да, мой фюрер. В преддверии генерального наступления на большевистскую столицу, по моему приказу было создано специальное подразделение — зондеркоманда "Солар", под командованием штурмбаннфюрера Науйокса.

— Я помню. Это тот самый, который руководил действиями наших агентов в Глейвице и Венло.

— Совершенно верно. Целью команды был захват советских политических деятелей, а также архивов ряда интересующих нас ведомств. Для этого бойцы и командиры отряда получили соответствующее оснащение и широчайшие полномочия. К сожалению, выполнение первой части задания оказалось невозможным — все высшее руководство СССР покинуло столицу задолго до штурма. Зато со второй частью нам повезло: эвакуация проходила спешно и не вполне организованно — многие документы не смогли вывезти или уничтожить. В результате мы узнали много интересного. Здесь, в этой папке, лишь самое основное из того, что нам удалось получить, благодаря "Солару".

Гитлер задумчиво кивнул, полностью уйдя в свои мысли. Ему было о чем подумать — содержимое папки ясно и недвусмысленно указывало на то, что Вильгельм Канарис, глава Абвера, снабжал британскую разведку секретной информацией и фактически являлся иностранным агентом! Это объясняло всё! Все те провалы и неудачи, накладки и нестыковки, что преследовали германскую военную разведку в последнее время. Становились понятны также и политические трудности последних лет. Да что там говорить, "крот" такого ранга был настоящей катастрофой! Так что Гитлер, потрясённый столь внезапным осознанием всей глубины открывшейся проблемы, пребывал, что называется, в прострации.

Зато Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих мог вполне законно гордиться собой. Мог и гордился! Задуманная и проведенная им интрига по праву могла считаться шедевром. Зондеркоманда "Солар" сработала весьма эффективно, так что свой рыцарский крест Альфред Науйокс получил по праву. А вот дальше… Дальше в дело вступили спецы из 4-го и 6-го управлений и, используя захваченную в Москве "добычу", создали нечто, находящееся теперь в красивой папке на столе Гитлера. И это "нечто" было смертным приговором для главы Абвера.

Как всегда, простая в теории вещь на практике превращалась в практически неразрешимую и смертельно-опасную задачу. Но ему и созданной им машине РСХА удалось справиться со всеми практическими трудностями. Захваченные подлинные документы из различных советских ведомств были дополнены подделками, неотличимыми от оригиналов, разбавлены всевозможными разведывательными и аналитическими данными и скомпонованы определенным образом — ребята Шелленберга и Мюллера проделали колоссальную работу. При этом был творчески использован соответствующий опыт, полученный в далекие тридцатые, когда он (тогда еще глава СД) аналогичным образом создал для советской разведки "дело Тухачевского". Сыграло ли то давнишнее дело какую-то роль в судьбе "красного Наполеона" или все было решено советскими вождями заранее и все старания СД[64] были лишь ударом по крышке гроба? Кто знает, но прецедент был и соответствующий опыт остался. И этот опыт по созданию полностью фальшивого дела на основе полностью реальных документов весьма пригодился теперь, хотя на этот раз действовать пришлось тоньше. Вся прелесть "дела Канариса" заключалась в том, что все доказательства его "предательства" были косвенными и как бы из третьих рук, но в сумме формировали абсолютно однозначную и неоспоримую картину: глава армейской разведки поставлял информацию англичанам, а те в свою очередь кое-чем делились с СССР.

Конечно, риск был. Не смотря на всю красоту замысла, не смотря на филигранную точность исполнения. Риск в таких делах есть всегда! И не малый. Тем важнее было подать собранные материалы на суд фюрера в выгодном свете. И вот тут уж он — Рейнхард Тристан — не мог положиться ни на кого — такое надо делать лично.

Момент для нанесения сoup de grаce[65] был выбран великолепно — фюрер буквально бесился от того неопределенного состояния в котором оказалась Германия и готов был сорвать свое раздражение на ком угодно. А если еще и удастся свалить на кого-то ответственность за неудачи…

Размышления Гейдриха были прерваны хриплым от волнения голосом Гитлера:

— Рейнхард, у вас уже есть план мероприятий по пресечению деятельности вражеской агентурной сети, возглавляемой Канарисом?

— Да, мой фюрер. Но для этого потребуется временное подчинение Абвера аппарату РСХА. К сожалению, использовать Канариса для поставок противнику дезинформации не удастся — мы просто не сможем создать двойной поток информации для лица с таким уровнем допуска. Придется просто ликвидировать всю, созданную им, вражескую шпионскую сеть.

— Действуйте, Рейнхард. Действуйте немедленно! Я подпишу все необходимые приказы, как только они будут готовы, но действовать нужно уже сейчас. Не останавливайтесь ни перед чем — эта язва должна быть выжжена каленым железом! — Последние слова Гитлер почти выкрикнул в лицо невозмутимо стоящему Гейдриху. Рейнхард Тристан лишь молча склонил голову, тщательно пряча торжествующую улыбку — дело сделано.

* * *

Важные дела в связи с продолжением войны возникали не только у сильных миры сего, Гансу тоже кое-что перепадало.

Несмотря на пасмурную погоду, настроение у Нойнера в первый день зимы было бодрым. Ну а почему бы и нет, в самом-то деле? После осенних боев в донских степях, "Тотенкопф" наконец-то вывели с передовой и перевели в резерв. Так что теперь части дивизии располагались в районе Старого Оскола в нескольких десятках километров от линии фронта. Солдаты и офицеры получили долгожданную возможность отдохнуть, отоспаться, избавиться от вшей, отогреться в тепле и отмыться от многодневной грязи.

Оперативной паузой, возникшей после боев под Воронежем, командование дивизии воспользовалось для переформирования частей и приведения их в относительный порядок. В частности, боевая группа Бестманна вновь стала разведбатом. Остатки двух батальонов (мотоциклетного и разведывательного) свели в один, который теперь состоял из шести рот: 1-й бронеразведывательной (в которой было только три взвода бронемашин, вместо четырех), 5-й минометной (в которой собрали все восьмисантиметровые минометы, как свои, так и трофейные), 6-й роты тяжелого оружия (где собрались три оставшиеся "колотушки", три легких пехотных орудия и четыре трофейные дивизионные пушки — Бестманн все же добился осуществления своей давней задумки). Всю пехоту собрали в трех мотоциклетных ротах, по которым распределили и оставшихся саперов. Огневая мощь у нового батальона получилась впечатляющей — впору потягаться с полком, а вот стрелковые роты довести до полного состава так и не удалось.

Впрочем, такое положение было везде — в пехотных полках "Тотенкопф" батальоны вообще переводились на трехротный состав, а мотоциклетные и саперные роты полков расформировывались, чтобы пополнить обескровленные пехотные подразделения. В армейских частях положение было еще хуже, так как, в отличии от "толстых" дивизий ваффен СС, у армейцев были куда более скудные внутренние резервы, а, изредка прибывающие, маршевые батальоны никак не могли покрыть убыль линейных подразделений.

Во время отдыха и вынужденного переформирования, всем солдатам и офицерам дивизии наконец-то выдали новое зимнее обмундирование непривычного цементно-серого цвета: теплые штаны и куртки-анораки с капюшонами, а также утепленную зимнюю обувь. Теплое белье и носки выдали еще раньше. Так что теперь эсэсовцы с превосходством поглядывали на своих коллег из вермахта, кутающихся в тоненькие, неудобные шинели, а то и вовсе в разнокалиберные шмотки, конфискованные по случаю у пленных и мирных жителей — отдел вещевого снабжения сухопутных войск оказался явно не на высоте.