Народы и личности в истории. Том 3 - Владимир Миронов

В битвах цивилизаций покорение одной культуры другой не всегда достигается с помощью оружия или явного принуждения. Есть более тонкие формы принуждения, способствующие надлому энергии и воли нации. В одних случаях это водка или наркотики, в других – газеты и ТВ (образно-информационный колониализм и духовный наркотик), а в третьих, даже и религия… Этот вид подчинения племен майя, инков, ацтеков продемонстрировали испанцы. Во время вестернизации Нового Света в целом и Мексики в частности испанцы, а затем и янки в высшей степени эффективно сумели поработить сознание «диких туземцев» с помощью так сказать колонизации образов, используя при этом возможности церкви, прессы, искусства, живописи. В нашу эпоху тот же эффект достигается при помощи зрительно-телевизионных образов и клише. Специалист в области истории колониальной Мексики С. Грузински – один из руководителей Центра по изучению Мексики, Центральной Америки и Андского региона в Школе высших исследований по социальным наукам (Париж) – обратил внимание на роль монахов-францисканцев, распространявших христианские образы в Мексике. Церковь (в другом случае ее с успехом может заменить идеологическая система) начала подчинение племен майя данного региона с разрушения идеалов, уничтожения тех или иных культурных образцов местной цивилизации. И отнюдь не только идолов или капищ. Разрушались местные храмы, уничтожались древние обычаи, искоренялись культурные традиции. Не всегда насилие имело грубые и вульгарные формы. Порой для уничтожения национальных корней «цивилизаторы» использовали библию, символику или иконографию. Обычно эту методику обучения связывают с именами Хакобо де Тесторы и Диего Валдеса. Они пытались с помощью образов вложить знание письма в умы коренных жителей, которые до того вообще не имели письменности. Ничто не отягощало память. В представлении учителей сознание туземцев было подобно чистой доске. На ней можно было выписывать любые образы и письмена. Францисканцы прибегали и к помощи художественных полотен, где «в наиболее доходчивой форме и последовательности» изображались Апостольское учение, Десять заповедей, Семь смертных грехов, Семь актов милосердия и т. д. При пропаганде нового строя использовали красочный язык фрески, картин, театрализованных постановок на религиозные сюжеты, церковной музыки. «Таким образом францисканские образы, – пишет С. Грузински, – были прежде всего поучительными образами, призванными служить орудием политики, с помощью которой предполагалось вначале «вытереть грифельную доску начисто», т. е. политики, которая отвергла какой бы то ни было компромисс с миром коренного населения. Образы францисканцев были образами-зеркалом, образами-памятью и образами-зрелищем, они были проводником вестернизации и предназначались исключительно для местного населения…»[133]

Непросто прийти к верному пониманию результатов встреч двух миров, Старого и Нового Света. Все зависит от точки зрения, отражающей политические или материальные интересы. Испанский историк Ф. Лопес де Гомара назвал деяния Колумба «наиболее великим событием после сотворения мира» (за исключением рождения и смерти Христа). Другие же переводят эту коллизию Нового Света в русло культурного или религиозного противостояния цивилизаций. Некоторым кажется, что неплохим сравнением для вторжение конкистадоров и белых поселенцев в Месоамерику стала бы аналогия с вселенским потопом. Ведь неоспоримо, что абсолютное большинство аборигенов постигла в эпоху конкисты чудовищная катастрофа. Их культура, их общество, да и сами они как народы практически перестали существовать. То, что это именно так, а не иначе, прекрасно понимали ацтеки (астеки), говоря мучителям: «Дайте уж нам умереть, дайте нам погибнуть, ибо наши боги уже умерли… Делайте с нами, что хотите».[134]

Д. Ривера. Исполнение приговора

В то же время было бы неверно отрицать некоторые полезные и даже позитивные итоги конкисты. Хотя главным побудительным мотивом Испании, толкнувшим ее к овладению Америкой, было стремление умножить богатства короны (скажем, тот же Кортес откровенно заявлял губернатору при прибытии в Новый Свет: «Я прибыл сюда, чтобы добыть золото, а не тащиться как крестьянин за плугом»), но долгосрочные усилия принесли и ощутимые успехи. Следует признать, хотим мы того или нет, что вместе с Испанией на землю Латинской Америки пришли более высокая культура и прогрессивное производство. В результате наряду с традиционным маисом на землях появляются пшеница, виноград, фруктовые сады, тутовые деревья. В сельском хозяйстве стали разводить лошадей, коров, овец, свиней. Испанские ремесленники наладили производство шерсти, шелка, железных изделий, вин, кож, мебели. Интенсивно ведется разработка серебра (в начале XIX в. в Мексике добывалось в 10 раз больше серебра, чем во всей Европе; его вывоз достигал 2/3 мирового производства). Мексика давала испанской метрополии 2/3 ее доходов. Сюда стекались солдаты, авантюристы, строители, архитекторы, живописцы, историки. На континенте было создано множество городов и церквей (за три века – 13 тысяч). Испанцами только за время завоевания было выстроено 180 городов. Они покоряли индейцев не только силой оружия, но и силой слова и образа. Искусство и религия призваны были закрепить господство. Индейцев подчиняли с помощью музыки. Монахи пели им кантаты и духовные гимны, а музыкальные перуанцы восторженно следовали за ними. Так завязывались первые знакомства и налаживались дружеские отношения. Монастыри строились на месте древних индейских святилищ (и даже из их материала). Вожди конкисты сравнивали мексиканские города с красивейшими городами Испании. Скажем, как не упомянуть о том, что город Мехико получил свой первый печатный станок всего лишь несколько лет спустя после появления в Мадриде.

Покорение индейцев предполагало, что испанцы выразят себя и в художественном плане. Борьба племен и народов предполагает борьбу культур. Решающие битвы цивилизаций всегда развертываются на этом поле. Традиция, согласно которой в эпоху реконкисты на месте арабских мечетей в Испании ставились храмы (как символ победы креста над полумесяцем), была перенесена в Испанскую Америку. Монашеские ордена с помощью индейской рабочей силы и королевской казны проявляли завидную строительную энергию.

Богатства и дары Америки

И здесь нельзя не сказать несколько слов в защиту францисканца Диего де Ланды. Лишь во тьме невежества и атеизма мог родиться сей лживый пасквиль на одного из благороднейших миссионеров, которые порой встречались и в суровой Испании эпохи инквизиций (вспомним полотна Педро Буррегете). Не стремясь обелить конкистадоров, грабителей и торговцев (всех этих Монтехо и Легисамо), мы должны все же сказать, что в тех условиях едва ли не единственными защитниками местных индейцев оказались представители католической церкви. В основном среди первых гуманистов видим монахов (Бартоломе де Лас Касас, Бернардино де Саагун, Луис де Вильяльпандо, Диего де Ландо и др.). Большинство чиновников испанской короны и администрации старались выкачать из Новой Испании все, что только было возможно. Новая власть забирала у индейцев самые плодородные земли, нещадно грабя их. Но нужен был формальный акт, позволявший колониальным властям наказать «вероотступников». И когда стало известно о находке «идолов и костей», индейцев быстро обвинили в том, что они совершали жертвоприношения. Несчастных местных жителей побросали в тюрьмы как «идолопоклонников». Ланда вынужден был возглавить следствие. Он принял решение ограничить пытки, запретил подвергать бедных индейцев расплавленным воском, прекратил избиения на допросах. Напомню, что в Европе и Испании XVI в. все эти «прелести» широко применялись. Заметим, наконец, что и знаменитое аутодафе 1562 г. было спектаклем. Виновных приговорили к незначительному штрафу и подвергли ударам розог. Иных из них раз в две недели заставили присутствовать на воскресной мессе в монастыре. Сожгли же не людей, а кости покойников, впавших в апостасию. Неточность и с рукописями. Было сожжено лишь несколько из них. Эта акция дала Диего де Ланда возможность отвести главный удар от индейцев. Самый главный итог таков. Именно благодаря его уникальному труду «Сообщение о делах в Юкатане» до нас дошли важные стороны жизни древнего народа майя. Не зря же его назвали «первым историком» Юкатана. Впоследствии он, будучи оболган и оправдан, назначен там епископом. Вот как описывает его деятельность русский ученый Г. Ершова: «Вернувшись десять лет спустя на Юкатан уже в качестве епископа, Ланда с прискорбием обнаружил, что за это время многие достижения францисканцев были утеряны. Почти никто из миссионеров не знал языка майя, что особенно возмутило епископа. Он срочно велел организовать занятия по языку и культуре. Перевел и издал на языке майя катехизис. Вновь повел непримиримую борьбу за элементарные права индейцев. И совсем не случайность, что умер он, по общим свидетельствам, «в ореоле святости». Это произошло в 1579 году. Совершенно очевидно, что благодаря проводившейся миссионерами политике, направленной на сохранение индейской общины, юкатекским майя удалось в значительной мере сберечь свою самобытность, культуру и традиции. Францисканец Диего де Ланда не только оставил нам бесценные описания древней культуры и ключ к чтению иероглифических текстов майя, он ценой невероятных усилий немало сделал и для того, чтобы спасти самих носителей этой культуры от деградации и вымирания. А в качестве благодарности получил лишь умело запущенные в оборот клеветнические обвинения, с удовольствием пересказывавшиеся в течение четырех столетий».[135]