Шальные похождения - Кэти Линц

Он ощупывал ее, будто, превратясь в слепца, отыскивал на ней написанные шрифтом Брайля секреты жизни. Ямочку позади колена, подъем ее голой ступни, каждый поворот углублений и изгибов тела — все Рик изучил и оценил.

Желание быстро вспыхнуло в нем, и, обеспечив защиту, он вошел в нее, когда она сидела, наклонившись над ним.

— Ступень вторая, — она приподнялась, — разбег.

Застонав, он потянул ее вниз.

— Ступень третья — проникновение в глубину, в самую суть. — Она наклонилась над ним, убрала с его лба волосы и с откровенной жадностью поцеловала, ее язык начал дуэль с его языком, « подражая эротическим толчкам, продолжавшимся в другом месте. — И наконец… разработка, — прошептала она.

— Об этом я позабочусь, — прорычал Рик, переместившись так, что они оба теперь лежали на боку. Подняв ее согнутую ногу, он положил ее себе на бедро. Их новая позиция принесла еще больше наслаждения, каждый толчок теперь проникал в невероятную глубину.

— Такой разработки для тебя достаточно?

— М-м-м. Я знала, что ты творческий тип. Быстро все схватываешь.

— Быстро? — Он снова повернулся, она оказалась под ним, и ускорил темп. — Вот так?

— Да, я так люблю! — задыхаясь, шептала она. — Я сейчас… Я сейчас…

— Я знаю, что ты любишь, — лукаво улыбнулся он.

— … буду кричать!

Он позволил ей. Вокруг не было никого, кто мог бы услышать ее женский крик удовлетворения или чуть позже его мужской вопль завершения.

Немного позже, когда Холли набрала в легкие достаточно воздуха, чтобы наконец снова выговорить полное предложение, она убрала с его глаз темную прядь волос и прошептала:

— Я люблю тебя.

Потрясенный до глубины души, Рик посмотрел ей в глаза. Лицо у нее раскраснелось от чувственного удовлетворения, взгляд был мечтательный и нежный.

— Нет причины выглядеть таким ошарашенным, — ласково упрекнула она его. — Все в порядке. Тебе вовсе не обязательно что-нибудь говорить. Просто я не очень хорошо умею сдерживать свои эмоции.

Без лишних слов и движений Холли прижалась к нему и минутой позже уже крепко спала в уютном коконе их соединенных спальных мешков.

Но не все было так просто для Рика, который долго лежал в темноте, держа ее в своих руках, будто защищая. Он не мог понять, почему он считал, что это будет несложный случай. У него еще в жизни не было ничего сложнее.

На следующее утро, когда Рик проснулся, Холли уже встала. До него приглашающе доносился запах свежего кофе. А он боялся, что она заставит его пить один из своих травяных чаев. Выпив кружку черного кофе и сполоснувшись в горном ручье, Рик совершенно проснулся. После ночи, проведенной на земле, джинсы выглядели хуже некуда, и надеть их было невозможно. Поэтому он надел чистые, которые привез про запас. Узкие брюки цвета хаки. Закатав рукава белой рубашки, Рик был готов смотреть в глаза миру — и женщине, которая сказала, что любит его.

Она сидела на одеяле изогнувшись, как сухой крендель.

— Что ты делаешь? — спросил он, садясь рядом и вытягивая ноги.

— Свою утреннюю йогу. — Холли сделала заключительный успокаивающий выдох. — Я уже закончила.

— Хорошо. Ты слишком далеко. — Он подтянул ее к своим коленям так, что она села лицом к нему На его раздвинутые ноги. Темно-синие узкие брючки обтягивали ее, словно вторая кожа, а красная майка очаровательно следовала за всеми линиями тела.

Обвив руками его шею, она наклонилась вперед и поцеловала его. Это было красноречивое выражение щедрости ее любви, и она ощутила ответную страсть в его поцелуе. Ликуя, она чуть подвинулась и улыбнулась сначала ему, а потом голубому небу, слегка испещренному высокими перистыми облаками.

— Разве не прекрасный день? Самый красивый день в мире. Нам даже подарен сислеевский день. Настоящий Сислей.

— Сислей?

— Сислей. Французский художник-импрессионист, знаменитый своими красивыми небесами.

— Ты так много знаешь об искусстве, правда? Холли кивнула.

— Один из моих самых любимых предметов в школе, к величайшему отчаянию отца. Он не одобрял мой выбор. Для него искусство — пустая трата времени. А отцу не нравится пустая трата времени. Время должно приносить деньги. Я всегда была для него большим разочарованием. Помню, однажды он сказал мне: “Почему ты не можешь быть хорошей дочерью и больше помогать мне? Дочерью, которой я мог бы гордиться”.

Рик беззвучно, но яростно выругался.

— Это было очень давно, — продолжала Холли. — Уже прошел почти год, как умерла мать, значит, мне было лет девять. В те дни я мечтала о большой семье и даже написала нескольким кузинам, пытаясь установить связь. Не получилось. В конце концов я оставила всю родню в покое и создала собственную семью — семью по своему выбору. — Поняв, как странно звучат ее слова, Холли поправила себя: — В действительности я не просто оставила их. А то получается, будто семья — это товар, который можно бросить или оставить, словно бутылку молока или кусок хлеба. Я была достаточно удачлива, чтобы порвать все связи со своей семьей в широком смысле слова, и очень благодарна судьбе за это.

Заметив задумчивое выражение его лица, Холли решила, что Рику неловко слушать ее разговоры о семье, когда он к тому же не имеет собственной, и быстро изменила тему, спросив, как ему приготовить яйца на завтрак.

Пока она суетилась, разжигая костер, Рик вспомнил одну из первых фраз, которую Холли сказала ему: “Больше всего на свете ненавижу ложь”. Она сказала ему об этом в первый же день, как он приехал во “Внутренний взгляд”. Теперь ему казалось, будто это было ужасно давно. Как много изменилось. Но кое-что осталось прежним. Вроде того факта, что она не знает правду о нем. Не знает, кто он на самом деле.

Рик должен открыть ей правду. И очень скоро. По крайней мере он уже разорвал сделку с ее отцом в проклятом телефонном разговоре прямо перед тем, как Холли кинулась под грузовик и чуть не погибла. Рик надеялся, что этот факт, может быть, заставит Холли понять, что он не такой уж плохой, несмотря на то что лгал ей.

Но он не мог позволить себе испортить необыкновенное время, которое они проводят вместе. Рик хотел — нет, ему было необходимо — укрепить связь между ними, прежде чем он скажет ей правду. Еще несколько часов. Это все, чего он просит. Всего лишь несколько часов.

Счастливое время пронеслось чересчур скоро, и вот уже пора возвращаться во “Внутренний взгляд”, а Рик еще не сказал Холли правду. После завтрака он предпочел целовать ее, а не разговаривать, и кончилось тем, что они снова любили друг друга. Он понимал, что с его стороны это эгоистично, но боялся рисковать и подвергать опасности то, чем они вместе наслаждались. Не мог рисковать драгоценными минутами.