Сожженные мосты - Александр Маркьянов

Воистину Акбар…

Лоцман — так называлась должность рулевого на малой скоростной лодке — ювелирно притер лодку к берегу, та запрыгала армированными резиновыми баллонами по скопившемуся у берега илу и грязи, начала тормозить. Спецназовцы флоты на ходу прыгали с лодки, проваливаясь, где по колено, а где и по пояс, держа оружие над головой, выбирались на берег — но ни один оружие в грязь не уронил. С одной из лодок бухал АГС, уже на прикрытие, сопротивления с берега не оказывалось, мертво стоял пушечный БТР, он не горел, но был капитально выведен из строя. Там, где прошелся АГС, было только что-то дурно пахнущее, изорванное осколками.

— Чисто!

— Чисто!

Двое, с пулеметом перебежали дорогу и залегли с противоположной ее стороны, направив ствол пулемета в сторону завода — оттуда быстрее всего могло подойти подкрепление.

— Проверь машину!

— Есть!

Один из спецов бросился к БТР — возможно, хоть он и был обездвижен, но автоматическая пушка могла работать.

— Внимание группе два, мобильная единица двигается со стороны воинской части, возможно, враждебная. Поправка — две единицы, возможно враждебных, северное направление.

Лодки немедленно дали задний ход, выгребаясь из болотистого затона, чтобы иметь возможность маневра и обстрела, дороги из крупнокалиберных пулеметов. Спецназовцы залегли по обе стороны дороги, рассредоточившись так, чтобы не мешать друг другу. У каждого из них была одна одноразовая реактивная граната. Этого было достаточно, чтобы остановить целую колонну бронетехники, учитывая, что у спецназа в казарме установлен специальный лазерный тренажер и стрелять на нем из различных видов вооружения они учатся каждый день минимум по два часа — это не считая натурных стрельб, для которых на автомат, к примеру, выделяется по тридцать патронов. В день…

— Господин майор, там флаг — вдруг крикнул один из спецов, который вел наблюдение через прибор ночного видения.

— Какой?

— Наш флаг! Наш! — на русских флагах, используемых армией, имелась специальная отметка, видимая только в прибор ночного видения. Такие вот высокотехнологичные флаги. Хорошо, что догадались взять с собой и развернуть.

— Отставить! Всем — отставить!

Господи, какие везде придурки…

Головной бронетранспортер тормознул, тяжко фырча двигателем, на броне сидели военные. Один из них подал знак, известный каждому спецу — рукой себя за горло, и тут же большой палец вверх, знак одобрения. Сигнал «я свой», условный жест подаваемый, когда опознание каким-либо другим образом исключено. Дрогнула земля, из-под спешно накинутой на себя маскировочной сети поднялся один из спецов.

— Двойка?

— Да… а вы?

— Тройка.

— Б…, могли бы постреляться. Управление мышей не ловит.

— Могли бы.

— Мы к заводу выдвигаемся. На броне. Есть желающие?

Офицер, командовавший группой два, повернулся к обездвиженному БТР.

— Что там, с броней?

— Пушка и пулемет исправны, АГС — тоже. Но сама машина выведена из строя, если только вручную башню крутить.

Наличие такого мощного огневого средства делало ненужным присутствие в этой точке сразу двух экипажей, при наличии пушки должен был справиться и один.

— Один экипаж пойдет с вами. Мелентьев!

— Я!

— Бери всех своих и на броню. Вливаешься в третью группу.

— Есть.

Офицеры посмотрели на виднеющийся неподалеку завод. Темная, непонятная громадина, емкости и трубы между ними, чем-то похоже на огромное, выброшенное на сушу животное.

— Удачи, браток…

— Хватает. Нам нужна победа…

Еще пару десятилетий назад, в конце семидесятых, военные теоретики покрутили бы пальцем у виска, если бы им было сказано, что можно силами небольшой группы флотского спецназа, в два экипажа — зачистить город, в котором не меньше тридцати тысяч жителей. Раньше, активные действия любых родов войск вообще сопровождались почти неизбежными потерями, существовали даже нормы потерь на те или иные операции. Последней по настоящему контактной операцией стал Бейрут, после чего была принята программа развития вооруженных сил империи, которую некоторые называли «никогда больше». Впервые была поставлена задача многие операции, особенно против слабовооруженных инсургентов проводить без потерь вообще. Офицерам, которые считали ниже своей чести вызывать артиллерию и авиацию для поддержки против «всяких маргиналов» жестко объяснили, что невыполнение новых директив будет караться увольнением от должности и переводом в тыл, считать портянки. Кто-то согласился, кто-то ушел к казакам — те воевали по старинке, и возможностей поазардовать там было до черта.

Громовержец, которых в ВВС Империи было уже тридцать штук, ангелом ада парил над спящим еще городом, проводя разведку и выбирая цели. Это была одна из новых машин, только три года назад вступившая в строй. Ее отличием от старых машин прежнего поколения был полный отказ от калибра двенадцать и семь — только тридцатимиллиметровые пушки, одна из которых была двуствольной, а вторая — шестиствольной, от противотанкового штурмовика[646], и оборудование разведки — теперь оно было не только усовершенствованным, но и совместимым с терминалами разведки, которые были внизу, у пехоты. Соответственно Громовержец мог не только наносить удары — но и вести разведку, обмениваясь информацией с пехотой внизу. Громовержцы вообще были признаны самым ценным самолетом фронтовой авиации, и их, до конца седьмого финансового года должно было быть заказано еще десять единиц, частично заменяя ими более уязвимые боевые вертолеты как средство непосредственной поддержки пехоты[647]. Боевые вертолеты оставались на вооружении, но переделывались исключительно под узкую роль — охотников за бронетехникой.

— Город вымер что ли… — мрачно сказал оператор наведения, наблюдая за обстановкой внизу.

Работа оператора систем наведения теперь упрощалась — самолет, благодаря новой системе управления огнем мог запоминать и сопровождать одновременно сто целей, классифицируя их по признаку опасности, причем изображение накладывалось не на карту как раньше, а прямо на изображение местности под самолетом. Дружественные силы обозначались условными значками синего цвета, силы противника — красными — оператор, орудуя джойстиком, подводил курсор к цели, нажимал на кнопку, командуя «запомнить», после чего система сама пыталась опознать тип цели, сравнивая имеющееся изображение с банком данных. Если это не удавалось сделать — оператор присваивал тип цели принудительно. Признак «свой-чужой» вводил только оператор вручную, самостоятельно определять принадлежность цели самолету не доверяли.

А город и в самом деле казался вымершим. Это был город нефтяников и газовиков, благодаря тому, что он находился на острове, здесь разрешался любой харам, из тех, которые запрещались на «большой земле», в том числе кабаре, и, увы — дома терпимости. Здесь же, были построены два отеля, но успехом они совершенно не пользовались, и немудрено. Рядом проходили танкеры, в Персидский залив сбрасывали балластную воду из нефтяных танков — конечно же, с остатками нефти. Ну и какой может быть отдых на черном от нефти песке, который омывает вода, переливающаяся всеми цветами радуги.

— Три на пять. Вооруженный автомобиль — сказал офицер разведки, в задачу которого входила разведка целей и передача информации как офицеру управления огнем, так и разведывательным группам. Для удобства экран был разделен как шахматная доска — на квадраты, чтобы можно было быстро объяснить, где что находится. Потому разговоры на борту Громовержца сильно напоминали разговор шахматистов или шашистов над клетчатой доской.

— Есть. Статус — враг.

На ползущей на экране панораме появился еще один условный красный значок.

— Куда все делись? — вдруг спросил офицер управления огнем.

— В смысле?

— Ну… лето же. Должны были быть люди. Город как вымер.

— Может, спят?

— Может… прошли полный круг.

— Все отметили?

— Что проявится — загасим по потребности.

Офицер управления огнем щелкнул по микрофону, закрепленному на горле, чтобы были свободны руки, привлекая внимание.

— Управление огнем, первичную разведку провел, готов к работе.

— Кабина, санкции нет, повторяю — санкции нет. Уходим на второй круг, проведите повторную разведку.

— Управление огнем — принял.

Картинка вышла за пределы города, потянулась нищая, почти голая, необрабатываемая земля, линия вышек ЛЭП. На одной из вышек мигал синий квадрат, показывая местоположение снайпера дружественных войск.

— Вызовем?

Офицер разведки переключил связь на внешний закрытый канал.