Джо Р. Лансдейл. Повести и рассказы. - Джо Р. Лансдейл

— Ну, я просто хотел сказать, что наше положение отнюдь не кажется мне слишком хорошим.

— Ты думаешь, что, кроме тебя, этого никто не понимает? — вступила в разговор Амелия. — А пока нам нужно, прежде всего, решить, сколько пищи может потреблять каждый из нас и на какое время мы можем растянуть имеющиеся припасы. Без полуночных перекусов.

Она окинула взглядом собравшихся. Все согласно закивали.

— Потом, — сказала она, — нам нужно найти рыболовные снасти и назначить рыбаков. И уже после этого можно будет подумать о шлюпке и парусе, ибо те, кто хочет, могут остаться здесь. Ну а те, кто готов совершить попытку спастись, могут попробовать. Я видела здесь две шлюпки. Значит, мы можем набрать два экипажа.

— Из тех еще мореходов, — усомнился Каррузерс.

— Я видел в рубке навигационные книги, — заметил Гэвин. — Я умею учиться по книгам и, возможно, смогу что-то понять.

— Тем не менее, — проговорил Сирил, — сомневаюсь в том, что среди этих книг найдется инструкция по основам хождения под парусом.

— Посмотрим, — сказал Гэвин.

Амелия и Гэвин нашли на борту корабля лазарет и обнаружили, что приставной операционный стол был разложен и покрыт кровью. Что-то неладное произошло на этом заблудившемся корабле. Доказательством тому служили мертвые моряки. Полученные ими раны не могли быть нанесены обычным оружием. Герцогиня права: медведей и прочее полярное зверье можно исключить. Неужели моряки перебили друг друга в припадке вызванного клаустрофобией безумия? Или винить следует каннибализм? Однако еды на корабле было достаточно, зачем же тогда подобные крайности? A окровавленный стол в лазарете… быть может, во время усобицы были и раненые? Но если кто-то пытался помочь им, то где остальные тела? Почему они не остались замороженными на борту?

Согласно сформировавшемуся в результате обсуждения общему мнению, на корабле — быть может, вскоре после того, как он оказался выброшенным на лед, — произошел бунт, закончившийся кровавой баней. Где нашли свой конец выжившие, если таковые и были, осталось неизвестным, однако экипаж этого судна, конечно же, насчитывал много больше найденных нескольких трупов. Быть может, люди ушли с корабля, чтобы попытаться найти путь к спасению или хотя бы оказаться подальше от того существа или нечисти, которая убивала моряков, выкапывая рытвины в их головах.

Рыболовное снаряжение обнаружилось в другой части корабля, так что к морю немедленно были отправлены группы рыбаков, которым предстояло спустить тяжелые лини в холодную воду, используя в качестве наживки сперва небольшие кусочки мяса, а уже потом внутренности пойманных рыбин или мелких рыбешек. Клев возле кромки льда оказался невероятным, рыбаки вытаскивали из холодных вод хороший улов, потрошили добычу, которую потом запекали в печи на камбузе. Возможность добывать свежую пищу приободрила всех.

Так продолжалось несколько дней, мясо на трапезе сменяла пойманная морская рыба, и Амелия, наконец, сказала, что хотела бы посмотреть, не найдется ли что-то полезное на других попавших в ледяную западню кораблях… ночью дул сильный ветер, выла метель, но наутро они с Гэвином выступили в поход. Дневное небо показалось им столь же странным, каким было небо ночное, хотя метель давно улеглась. Солнечный свет на горизонте казался зеленым, сменяясь над головой холодной желтизной, похожей на нездоровую корку.

Другим общепризнанным фактом, который первым сформулировал Каррузерс, стало существование в этом месте дня и ночи. Учитывая наличие льда, казалось вполне логичным, что они могут оказаться в такой точке земного шара, где ночь правит долгое время, уступая дневному свету власть на столь же продолжительные периоды. Однако здесь дело обстояло иначе. День приходил со странными желтыми и зелеными красками, мутно-красное анемичное солнце скоро приобретало цвет яичного желтка. По прошествии должного времени день уступал место густой иссиня-черной тьме, в которой царила маслянистая луна, как будто бы начинавшая трепетать, когда на нее не смотрели в упор. Звезды двигались по огромным спиралям, как если бы земля, и вся эта тьма, и пульсирующие шары медленно продвигались к концу космической воронки. Ничто из этого не согласовывалось с тем фактом, что перед катастрофой они плыли по тихому и теплому океану, однако был и еще один странный фактор: никто из уцелевших при кораблекрушении не помнил, как они садились на корабль… вспоминались только какие-то маловажные подробности путешествия, вечеринки, танцы и пьянки. Попытки обсудить эту тему скоро заканчивались молчанием. Никто не мог вспомнить, куда они плыли, зачем и почему оказались на море… более того, никто не мог сказать, по какому океану плыл их корабль — по Атлантическому или по Тихому. Атлантика казалась более вероятной с точки зрения появления айсбергов, однако уверенности не испытывал никто. Неприятный этот факт не допускал долгих обсуждений. С тем же успехом можно пытаться вспомнить свои ощущения в материнском чреве.

Гэвин на всякий случай прихватил с собой пистолет, хотя и не был уверен в его работоспособности. Он не находил никаких причин брать с собой оружие, однако присутствие его ободряло молодого человека. Они попытались найти тела своего сотоварища и давно усопших моряков, которых спустили за борт корабля, однако трупов не оказалось на месте. Что-то прибрало их. Белые медведи? Ничего похожего на этих зверей они до сих пор не видели. На снегу не осталось никаких следов, которые могли бы намекнуть на направление, однако, учитывая непрекращающийся ветер, нарастающие слои льда и снега, в этом не было ничего необычного.

Преодолев кое-какое расстояние, они начали ощущать уверенность в том, что находятся вовсе не на айсберге, но на огромном ледниковом, уходящем к горизонту щите. Там и сям надо льдом торчали корабли, и среди них были вполне современные. Обнаружились и вмерзшие в лед собачьи нарты, и наконец они наткнулись на винтовой самолет, выкрашенный в кроваво-красный цвет, выглядевший вполне нормально, и даже казавшийся готовым к взлету — если не считать вмерзших в лед колес. Нос самолета был задран вверх, хвост лежал на льду. На дальнем фоне в тумане тонули высокие горы мутно-зеленого цвета — как будто бы едва заметно шевелившиеся на их глазах.

— Как такое возможно? — удивилась Амелия. — Разве горы могут двигаться?