Чёрная метка - Инна Зинченко

— А ты вполне, — облизнув сухие губы, произнёс Карим и двинулся в её сторону. — Развлечёмся, а, кукла? Я познакомлю тебя со своим «дружком», останешься довольной.

— Вы это о чём это? — Спросила девица, как показалось мужчине, растерянно. — Что вы собираетесь делать?

— Сейчас увидишь, — многозначительно пообещал Карим и резко рванулся к ней, опасаясь, что девица может сейчас сообразить и броситься наутёк, преследовать её у него уже не было сил.

Он даже не заметил, что же произошло, настолько стремительным было движение руки девушки. Понимание пришло вместе с последним вздохом. На его лице навечно запечатлелся ужас и недоверие. Он грузно упал на пол, а девушка так и осталась стоять с вырванным у него из груди сердцем, которое непостижимым образом ещё продолжало какое-то время биться. Кровь стекала по её руке на белое, словно у невесты, платье.

— Не стоит насиловать женщин, — сказала она мёртвому мужчине, — кому-то это наверняка не понравится. Заказ выполнен.

В дверях раздались короткие хлопки. Она обернулась и радостно поприветствовала тёмную фигуру в коридоре:

— Здравствуй, Четвёртый! Я выполнила задание. Как тебе это? — Она протянула ему ещё тёплое сердце свой жертвы.

— Ещё не всё, — спокойно ответил Четвёртый, — тебе надо научиться ставить эффектную точку.

— Ой, — пожала плечами девушка, — не пойму, зачем это надо? К чему все эти спецэффекты?

Пропустив её вопрос мимо ушей, Четвёртый строго приказал:

— А теперь преврати его в камень. Сердце, а не труп.

Первая послушно уставилась на липкий от крови комок в своей руке и тот прямо на глазах стал превращаться в камень. Она чувствовала, как твердеет и холодеет податливая тёмная плоть, видела, как меняется её цвет и рисунок. Камень — не камень, но нечто очень на него похожее. Затвердела даже капелька крови, застывавшая на краю аорты.

— Стоп, — скомандовал мужчина, — хватит. — Не стоит доводить до конца, пусть половина останется живой плотью, это выглядит ярче и внушает страх. А спецэффекты…

Он взял то, что ещё недавно билось в груди у живого человека, наклонился над трупом и вложил наполовину каменное сердце в его руку. Это действительно выглядело жутко, словно кадр из страшного фильма. Потом достал из кармана рубашки кусочек чёрного пластика с нарисованным на нём черепом и скрещенными костями и старательно воткнул чёрную метку в зияющую рану, аккуратно зажав её между сломанными рёбрами.

— Вот теперь всё, — сказал он довольным тоном, рассматривая эту жуткую картину. — Впечатляет, верно?

Девушка равнодушно пожала плечами.

— Не понимаю я, к чему всё так усложнять?

— Девочка, нас должны бояться, а обычной смертью этих людей напугать трудно, они к ней готовы давно. Они и сами убивали не единожды. Здесь нужно что-то другое. А иначе, дорогая, весь этот мир полетит в тартарары. Здесь нужен иррациональный, необъяснимый страх, я бы сказал даже ужас, то, чего человек не может преодолеть. А на свете нет ничего ужаснее неизвестности и неопределённости, тогда ты не знаешь, к чему готовиться. Это, как с эпами. Ведь они не убивают, убивает страх, который они рождают в душах людей.

— Тебе приходилось с ними встречаться? — В голосе Первой слышался неподдельный интерес. — Мне как-то они ни разу не попадались.

— Однажды было дело, — признался Четвертый. — Помнишь, я рассказывал тебе о «летучем голландце»? На том корабле были эпы. Мне повезло, что к тому времени, когда я рискнул появиться там, они уже насытились. Ты ведь знаешь, что они питаются человеческими эмоциями? Интересное явление — эти энергетические паразиты, неизученное. Непонятно даже разумны они или нет. Но ощущение от встречи с этими тварями сильное, такое не забудешь.

Первая вытерла измазанную в крови руку об потрёпанные обои и, разглядывая то, что несколько минут назад было живым человеком, облизнула губы. Соски под тонкой материей затвердели и напряглись. От взгляда Четвёртого эти две маленькие горошины на белой блузке скрыть не удалось.

— Тебя возбуждает смерть? — Спросил он удивлённо.

— Нет, только кровь, — смутилась девушка. — А что в этом такого?

— Ничего, но твоему будущему мужу я не завидую, — улыбаясь, ответил он. — Знал я одну девушку, которая не выносит вида крови. Может, проведём остаток вечера вместе? Мне кажется, что грех не воспользоваться таким подходящим случаем. Как ты на это смотришь?

Первая бросила прощальный взгляд на свою недавнюю жертву, судорожно сглотнула и произнесла:

— Действительно, не стоит терять время на пустые разговоры. Пойдём к тебе? Где ты живёшь, Четвёртый?

— Не важно, где я живу, — весело ответил он, — я знаю здесь неподалёку прекрасную гостиницу. Обслуживание на высоте. Согласна?

Девушка кивнула.

Они шли по тёмным переулкам и Четвёртый думал о том, как странно устроен этот мир, если такое, казалось бы, ангельское создание может оказаться настоящим монстром. Никогда Четвёртый не испытывал влечения к женщинам Исполнителям, которых было не так уж и много — две действующие и две в запасном составе. Все красавицы, все умницы, но что-то есть в них такое, что вызывает у него отторжение.

Ночь на Тортуге черна, как дым от сгоревшей резины. Исполнители не нуждались в дополнительном освещении, ночью они видят, как кошки. Со стороны они казались обычной влюблённой парочкой и никому никогда не пришло бы в голову, что это идут те самые чудовища, перед которыми трепещет всё Вольное братство.

В роскошном гостиничном номере Четвёртый резко развернул девушку себе и яростно стал срывать с неё одежду. Дикий, необузданный зверь, проснувшийся в нем, требовал немедленного удовлетворения основного инстинкта. Теперь, перед той, которая была такой же, как он сам, ему не надо было играть чужую роль и сдерживать свою природу.

На пол полетело белое платье, разорванное в клочья, та же участь постигла и нижнее кружевное бельё. Мужчина грубо сгрёб девушку в охапку, бросил на кровать, тут же навалившись на неё всем телом.

Первая, ничуть не испугавшись такого напора, попыталась через голову стянуть его рубашку. Когда её это не удалось, девушка глубоко вонзила ногти в его спину, стремясь прижаться к нему как можно сильнее.

Огонь внизу живота требовал ощутить его в себе немедленно, сию же секунду. От нетерпения девушка до крови искусала себе губы. Чётвёртый быстро освободился от одежды и грубо вошёл в неё.

Ритм его движений постоянно менялся. Сначала медленно, осторожно, потом резко, яростно, потом он внезапно замирал, наблюдая, как она содрогается от наслаждения и непроизвольно сжимает ноги, удерживая его, словно в капкане. И это повторялось вновь и вновь, время как будто перестало существовать. Иногда Первая испытывала боль, но не стонала, потому что неожиданно для себя обнаружила, что даже боль может приносить удовольствие. Тогда она лишь глубже вонзала острые, отполированные ногти в его спину.