Оперативный псевдоним «Ландыш» - Вера Эдуардовна Нечаева

class="p1">— Так. Центр благодарит за данные о никеле — они бесценны. Теперь необходимо знать точное расположение заводов Бергхофа, его складов.

Оля перечислила все, что знала.

— Постарайся достать оригинал документов о происхождении немецкого золота. Центр заинтересован в том, чтобы ты продолжала работать на этого Клауса. Передай Еру, что его семья эвакуирована и ни в чем не нуждается. Насколько это возможно в наших условиях.

— Спасибо. Я передам.

— А для тебя грустные новости.

Ольга вопросительно посмотрела на гостью.

— Твой дядя погиб. Я не знаю точно, что случилось. Твои документы после его смерти переслали в Москву.

Эльза не стала уточнять, что, вскрыв конверт, поседели сразу два человека: начальник отдела и Олег Михайлович.

— Центр уточняет, что Кентавр — это позывной моего напарника. Помнишь его?

— Конечно. Скажите ему, что он многому научил меня и я благодарна ему за все.

Оля думала о дяде Николае. Оборвалась последняя ниточка, связывающая ее с родителями. Если, конечно, он не передал в Центр…

— Если бы не ты, детка, профессор до сих пор работал бы в учебном центре, — продолжала Эльза.

— Вы не пострадали?

— Как сказать? Я никому не интересна сама по себе. Кентавр несколько раз докладывал о недочетах в работе. Это его и спасло. А остальных нет. Центр надеялся, что Анна заменит тебя.

Ольга рассмеялась.

— Предполагалось, что ты переедешь в Берлин. Но, как видишь, из этого ничего не получилось. Дербент настоятельно просит тебя беречь Ера. Он крайне нужен. Но и ты должна быть осторожной и осмотрительной. Это личная просьба Дербента и Кентавра.

— Спасибо, Эльза. Мы не многое можем. Но стараемся. Я не представляю, что творится на родине…

— И не надо. Ольга! Мне пора уходить.

— Я посмотрю на лестнице, — у Оли все задрожало внутри, когда она услышала свое имя.

— Не стоит.

Они обнялись в прихожей и перекрестили друг друга, каждая на свой лад. Отто появился, как только за гостьей захлопнулась дверь.

— Не волнуйся. Ее подстрахуют, — сказал он. — Я все слышал. Центр больше интересовался тобой, это очевидно. С Анной все и так было понятно. Причем работали топорно. Текст телеграммы я продиктую тебе по телефону. Все, Ольга.

Оля с улыбкой посмотрела на Отто, который знал теперь ее имя.

— Представляете, она уедет сегодня домой…

— О-о! Она поколесит по всей Европе, пока доберется. Думаю, она поедет сейчас в Вену. Проверит нашу связь. И нас это здорово выручит. Не забудь продукты. Что нового в вашем санатории, или что это там у вас?

— Уже госпиталь. Может, мне стоит напроситься на дежурства? — спросила Оля, перед чьим взором до сих пор стояло лицо Эльзы.

— Ни в коем случае. Ты должна быть свободна. Лучше сходите туда с Густавом и пофотографируйте этих вояк. Они будут поразговорчивее в твоем присутствии.

Оля кивнула, и, забрав колбасу, поехала домой. Она пыталась представить, что происходит на родине. В ее сознании слились картинки фашистских хроник, фотографий из газет и несколько слов Эльзы…

Текст телеграммы был прост. Пришлось, правда, съездить в соседний город. Но Оля воспринимала теперь поездки как данность. Ко всему можно привыкнуть. Даже к жизни на колесах.

Оле очень хотелось рассказать Густаву об Эльзе, но она знала, что этого нельзя делать.

Поход в госпиталь принес плоды, причем неожиданные. Офицеры с удовольствием фотографировались. И хвастались боевыми заслугами, естественно.

— Мы отправляем на Волгу румын. Пусть понюхают пороху, — рассказывал раненный в ногу офицер. — Они ортодоксы. Это такая религия. Им объяснили, что они идут в крестовый поход. И они полны решимости уничтожить тех, кто разоряет их церкви.

— А что, русские воевали с румынами? — простодушно спросила Оля.

— Нет. Но у них одна религия. А эти красные выродки, как известно, верят в своего Сталина, а не в Господа Бога.

— Это замечательно, — порадовался Отто рассказу Ольги. — Наши служители культа, я думаю, смогут объяснить своим румынским коллегам, что большая часть населения страны верующие люди. По крайней мере, попытаются объяснить. А немцы хотят прикрыться. Это очевидно. А это значит, что дела у них идут далеко не блестяще. Умница!

Вся остальная информация офицеров сводилась к одному: не хватает оружия, танков и прочего.

— Очень хорошо! Теперь я у тебя шифровальщик, Моника. Не ходите в госпиталь слишком часто. Утратится новизна. И позвони Клаусу. Скажи, что ему скоро поступит новый заказ.

— Будем помогать немецкой армии? — у Ольги все похолодело внутри.

— Конечно, нет. У твоего Клауса скоро начнутся проблемы, поверь мне.

Клаус, в кабинет которого Оля пробилась только через два дня, отнесся к ее сообщению холодно.

— У меня крупный заказ. На нас работает вся Европа. Что вы предлагаете? Закупить еще сырья? — насмешливо спросил он. — Я понимаю, вам нужны деньги. Но я не стану платить за ваши гипотезы.

— Вы просили меня сообщать вам все новости. Я и не предполагала, что вы станете платить мне за гипотезы, как вы изволили выразиться. Однако хочу напомнить, что мои предыдущие предположения оказались верны.

— О, мой Бог! Протрите глаза. Наши войска уже на Волге. Не сегодня завтра все закончится!

— Вам виднее, господин Клаус.

Ольга ехала домой и размышляла над тем, что немцы, вероятно, плохо знают историю.

«Они забыли не только Наполеона, но и своего Вильгельма. Русские могут отступать, благо есть куда. Но мы ничего не оставим врагу. Волга, — при этом сердце Оли сжалось, — очень далеко. Кто будет ремонтировать их технику? Способны ли они на это? Клаус еще будет кусать локти».

Дома томился от безделья Густав. Его снедала тоска, делая злым и раздраженным.

— Ты все время занята, — ворчал он. — А я… Мне надоело…

— И что ты предлагаешь? — Оля сразу переходила в наступление. — У тебя есть ценная информация? Ты можешь ее достать?

После этого Густав обычно замолкал. Но однажды его прорвало.

— Ты никогда не задумывалась, как нам будет стыдно после войны? Все воевали, а мы сидели…

— В тылу врага, ты хотел сказать? Ты не о том думаешь. Для начала надо просто выжить. И потом. Ты не прилетел сюда сам. Тебе приказали. Ты выполняешь свой долг. Густав, дорогой, не терзай себя. Дома тебя не взяли бы на фронт. Сидел бы переводчиком в штабе и завидовал всем вокруг. Прости, но это так.

— Интересная у нас с тобой жизнь, Моника. Будет что вспомнить.

В этот момент Ольга отчетливо поняла, что вряд ли они оба доживут до воспоминаний. Она не поделилась своими сомнениями, но избавиться от них уже не могла.

Через неделю утром ей позвонил Отто.

— Жду тебя в квартире с двух до трех.