Пришествие землян - Ли Брэкетт

— Будь ты проклят, Кэри. Я так и знал, что ты припрешься сюда со своими дурацкими разговорами о кровных долгах. Я поклялся, что не пущу тебя в дом.

Типичный обитатель Нижних Каналов, худой и низкорослый, смуглый и хищный. В левом ухе у него сверкал красный драгоценный камень, а одет он был в совершенно нелепый для здешних мест, но чрезвычайно удобный теплоизолирующий костюм из земного синтетического материала, спасавшего и от жары, и от холода.

Кэри улыбнулся.

— Шестнадцать лет тому назад, — сказал он, — ты скорее бы умер, чем надел такое.

— Что поделать, комфорт развращает. Ничто не портит нас так сильно, как удобство, — разве что доброта. — Дерек вздохнул: — Я знал, что совершаю ошибку, когда позволил тебе спасти мою шкуру в тот раз. Рано или поздно ты должен был попросить награды. Что ж, теперь я впустил тебя в дом, так что можешь сесть.

Он налил вина в алебастровую чашу, истончившуюся от времени, как яичная скорлупа, и протянул ее Кэри. Приятели выпили в мрачном молчании. Мерцающий свет лампы высветил тени и глубокие складки на лице Кэри.

— Давно не спал? — спросил Дерек.

— Я могу спать на ходу, — сказал Кэри, и Дерек с холодной задумчивостью посмотрел на него своими янтарными кошачьими глазами.

Комната была большая, богато обставленная потускневшими, полинявшими старинными вещами, принадлежавшими миру, который уже не мог дать роскоши и комфорта. Некоторые предметы, правда, были совсем новые, выполненные в традиционной манере марсианскими ремесленниками, однако практически не отличались от вещей, которые были древними уже тогда, когда первые фараоны играли в свои детские игры на берегу Нила.

— А что будет, — спросил Дерек, — если они поймают тебя?

— О, — сказал Кэри, — сначала меня вышлют с Марса. Потом я предстану перед судом Объединенных Миров, и уж, конечно, меня признают виновным и выдадут Земле для вынесения наказания. Будут новое расследование, и штрафы, и взыскания… А когда они кончат все это, я буду сломленным человеком, несчастным и жалким. Хотя, думаю, что в конечном итоге им всем будет еще хуже.

— Но тебе это не поможет, — заметил Дерек.

— Угу.

— Почему тебя не хотят выслушать?

— Потому что они считают, что правы.

Дерек грязно выругался.

— Но они действительно правы! Я же саботировал Реабилитационный проект, как только мог. Я переправил в другие каналы все фонды и вложения и перепутал все приказы, так что теперь идет чуть ли не двухлетнее отставание от графика. Именно за это они и собираются меня судить. Но самая моя главная вина, мое главное преступление заключается в том, что я вообще подверг сомнению концепцию Доброты, а стало быть, целесообразность всех работ. Мне простили бы убийство — но только не это.

— Решайся поскорее, — устало добавил он. — Парни из Объединенных Миров работают в контакте с Советом Городских Штатов, и Джеккара уже не является закрытым городом, как когда-то. Думаю, в первую очередь они заявятся именно сюда.

— Я подозревал что-то в таком роде. — Дерек нахмурился. — Все это меня не тревожит. Меня заботит другое — я знаю, куда ты намерен двинуться дальше. Мы ведь пытались однажды, помнишь? Мы бежали через эту сволочную пустыню, спасая свои шкуры. Четыре дня и четыре ночи. — Он вздрогнул.

— Переправь меня в Барракеш. Там я растворюсь, исчезну, присоединюсь к каравану, который идет на юг.

— Если ты намерен убить себя, то почему не сделать это прямо здесь, в тепле и комфорте, в окружении друзей?.. Дай мне подумать, — сказал Дерек. — Дай взвесить мои года и мое богатство и каждую пядь песка — и поглядеть, что перетянет на чаше весов.

В жаровне на раскаленных углях негромко шипели язычки пламени. За окном вновь завыл ветер и принялся за свой обычный труд — сглаживать и обтирать стены дома крупицами пыли, обкатывая углы, делая дырами окна. На всем Марсе ветер творит то же самое с хижинами и дворцами, с горами и норами животных, терпеливо трудясь день за днем, и когда-нибудь вся поверхность планеты станет ровной и гладкой — одно сплошное море пыли. Только в последнее время рядом со старыми городами стали возникать строения из пластика и металла. Они выдерживали атаки ветра, словно готовые стоять вечно. И Кэри показалось, что он услышал, как смеется, пролетая мимо, этот старый дряхлый ветер.

По закрытой шторке, висевшей на задней стене, поскребли ногтями, потом резко забарабанили. Дерек встал, на лице его выразилась тревога. Он дважды стукнул по шторе в знак того, что понял сигнал, и повернулся к Кэри:

— Допивай быстрей.

Затем взял чашу гостя и ушел с ней в другую комнату.

Кэри поднялся. Среди шума ветра он явственно различил мягкое урчание моторов, уже совсем низко и близко.

Вернулся Дерек и быстро подтолкнул Кэри ко внутренней стене. Кэри вспомнил, что здесь есть вращающийся камень, а за ним тайник. Он вполз в образовавшееся отверстие.

— И не вздумай возиться там или чихать, — предупредил Дерек. — Камни едва держатся, тебя услышат.

Он повернул камень.

Кэрри устроился поудобней — насколько это было возможно — в неровной дыре, отполированной прятавшимися здесь многие и многие поколения бесчисленными телами и вещами. Через кладку, делавшуюся без раствора, как и все каменные строения на Марсе, просачивались воздух и слабый свет. Даже виднелся небольшой узкий кусочек комнаты.

Когда раздался громкий стук в дверь, Кэри обнаружил, что и слышит прекрасно.

Перед его глазами прошел Дерек. Дверь открылась. Мужской голос потребовал впустить — именем Объединенных Миров и Совета Городских Штатов Марса.

— Прошу вас, — ответил Дерек.

Кэри мог разглядеть, хотя и весьма обрывочно, четверых. Трое из них были марсианами в традиционных одинаковых костюмах Городских Штатов. Эти парни выполняли здесь ту же работу, что ФБР на Земле. Четвертый был землянин, и Кэри даже польщенно улыбнулся: надо же, какое значение придают его персоне! Сухощавый симпатичный блондин с загорелым лицом и дружелюбными голубыми глазами вполне мог быть артистом, теннисистом, каким-нибудь начальником невысокого ранга на отдыхе. Однако это был Говард Уэйлз, лучший землянин в Интерполе.

Пока марсиане беседовали с Дереком, он вразвалочку прошелся по комнате, заглядывая в двери, прислушиваясь, принюхиваясь, ощущая. Кэри смотрел на него словно завороженный — как кролик на удава. В какой-то момент Уэйлз подошел прямо к убежищу Кэри и остановился у трещины в стене. Кэри боялся вздохнуть, у него вдруг возникло ужасное чувство, что вот сейчас Уэйлз неожиданно обернется и заглянет в трещину.