Николай I Освободитель. Книга 7 - Андрей Николаевич Савинков

боевые отряды. Через границу на Дунае в империю пропускались женщины, старики и дети, а всех мужчин заворачивали в специально созданные лагеря, где их за несколько недель обучали минимальному обращению с оружием. И потом с русскими ружьями — с самых дальних складов достали последнее старье «времен Очакова и покоренья Крыма» — и русскими же офицерами, такие отряды отправлялись на юг. В конце концов в подобную игру можно играть и вдвоем.

В общем Балканский полуостров окончательно погрузился в кровавую войну всех против всех. Сколько в итоге погибло там народу, наверное, не смог бы подсчитать ни один историк, но было понятно, что счет шел на сотни тысяч.

Интерлюдия 4

— А я вам говорил, господин президент, что нужно покупать не только русские винтовки, но и барабанники. Смотрите как рейнджеры садят без остановки! — Русский покачал головой и еще раз приложился к весьма паршивенькой подзорной трубе. На «той стороне» мексиканцы пытались штурмовать позиции засевшего на окраинах города Сан-Хосинто противника. Пока получалось плохо.

— Думаете, это что-то принципиально бы изменило, господин советник?

В свои достаточно почтенные пятьдесят «с хвостиком» лет статский советник Николай Сергеевич Аксаков давно уже подумывал о том, чтобы уйти на покой. Выйти в отставку — глядишь по такому поводу можно будет получить полноценно «генеральского» действительного, — приобрести на сэкономленные за время службы деньги домик где-нибудь в провинции, жениться на приличной девушке из хорошей семьи и начать строгать маленьких Аксаковых.

Не то чтобы с последним у русского военного атташе в Мексике, служащего по совместительству в СИБ, были какие-то проблемы, — местные креолки чудо как хороши в постели и отличаются на диво горячим нравом — и, вероятно, по всей немалой мексиканской территории сейчас бегает не один его отпрыск, выделяясь среди сверстников излишне светлой кожей и блондинистыми волосами. А что? Кавалер он хоть куда — европеец, что в глазах местных есть неоспоримое преимущество, на лицо не дурен, языки опять же превозмогши — и на испанском, и на английском и кое-что из местных диалектов за пятнадцать-то лет понахвататься успел. При деньгах опять же. Это по Петербургским меркам жалование у него не самое завидное, а для какой-нибудь мексиканской глубинки — очень даже…

Но нет. Привык. Обиспанился. Стал чувствовать себя тут как дома. Да от жизни спокойной и семейной, столь привлекательной на первый взгляд, при детальном рассмотрении тянуло такою скукою смертной, что каждый раз уже вроде бы приняв решение, Аксаков рвал прошение об отставке и оправлялся на встречу очередным приключениям, коими нынешняя служба могла обеспечить его с избытком.

— Пожалуй, что и нет, — покачал головой русский, достал из кармана платок и вытер им пот со лба, в этих местах даже зимой холодно не бывало, — хотя, вероятно, соотношение потерь было бы несколько иным.

Генерал Урреа, ставший сначала национальным героем после подавления мятежа в Техасе, а потом и взявший верховную власть в Мексике — не без помощи русских правда — на такое заявление только цыкнул зубом.

— Кажется пора командовать отступление, — пробормотал генерал и отдал соответствующее распоряжение адъютанту. — Нужно ждать пушки, без них мы тут не пробьемся.

— Меня конечно радует ваш оптимизм, господин президент, но боюсь, скоро сюда подойдут основные войска американцев под командованием генерала Скота, и расклад сил окажется совсем не в нашу пользу. А если к этому времени еще и артиллерия не подоспеет, дело может закончиться совсем плохо. — В голосе Аксакова слышалась неприкрытая обеспокоенность, выдвинутый к самой границе отряд президентской гвардии единовременно оказался чуть ли не в самом центре мятежных территорий, а ставка на быстрый разгром противника по частям уже очевидно не сыграла.

— Вероятно и здесь вы правы, — после недолгих размышлений с явной горечью в голосе был вынужден согласиться Урреа.

После неудачи с войной за независимость Техаса американцы сделали соответствующие выводы и лихорадочно бросились создавать полноценную регулярную армию. Если в 1835 году Вашингтон имел под рукой только около 10 тысяч штыков — не считая полурегулярных военизированных соединений отдельных штатов, типа тех же техасских рейнджеров, — чего с лихвой хватало для войн против индейцев, «демонстрации флага» на границе с Канадой и даже участия в техасской заварушке, то уже через два года численность армии США рывком выросла до 50 тысяч бойцов.

Вообще американцы старательно показывали, что «выучили домашнее задание» на твердые пять баллов. В отличие от прошлой войнушки, которая больше напоминала детсадовскую самодеятельность — и по сути ей и являлась — в этот раз они подошли к вопросу расширения своей территории на запад с полной серьезностью.

Были сформированы новые части и соединения, закуплено под них оружие, начата прокладка железной дороги в сторону Техаса для облегчения снабжения армии, флот пополнился новыми боевыми единицами.

Последнее кстати, доставляло Мексиканцам самые большие неудобства, поскольку эта страна практически не имела собственных боевых вымпелов, русские корабли, находящиеся в восточном полушарии, были связаны по рукам и ногам британским флотом, ну и Тихоокеанский флот помочь тоже никак не мог помочь по понятным причинам. В итоге все морские перевозки со стороны побережья Карибского моря были практически заблокированы, ну а штатовцы свободно перебрасывали полки с севера в организованный в районе Нового Орлеана военный лагерь.

Впрочем, было понятно, что войну здесь и сейчас американцы все же не планировали, и готовность их страны и армии к полноценным боевым действиям была еще далека от оптимальной, а начать все же агрессивное давление на соседа их заставил исключительно удачный исторический момент. Российская империя занята большой войной у себя дома, у мексиканцев очередной кризис связанный со сменой власти, а тут еще и в Калифорнии золото обнаружили. Много, вроде как. Как тут не попытаться наложить свои лапы на обширные и богатые территории до самого Тихого океана, от которых русские их старательно отжимали предыдущие двадцать лет.

Дорога петляла меж отдельных островков леса, регулярно прерываясь мелкими, но достаточно полноводными ручейками. В этих местах переход от лесной зоны в степную шел не с севера на юг, как в привычной европейской средней полосе, а с востока на запад. Если на востоке штата на границе с Луизианой было достаточно сыро и местами даже заболочено, то на западе ландшафт уже представлял собой типичную прерию, упиравшуюся в отроги Скалистых гор, по которым нынче