Ретранслятор - Владислав Жеребьёв

Бой замер. Складывалось впечатление, что кто-то просто выключил звук, настолько вдруг стало тихо. Я даже засомневался, уж не оглох ли я. Я обернулся, стараясь поделиться радостью с полковником, и взгляд мой наткнулся на развороченный череп Звягина. Бравый командир таки словил шальную пулу.

Помню слабость, помню, как меня отчаянно тошнило, выворачивая наизнанку. Затем помню чьи-то руки, похоже, это были Сенечка и пир, а затем долгожданное забытье и тишина, опять тишина.

— Где мы? — Потолки были белые, простыни чистые, а Дмитрий, сидевший с ногами на подоконнике и с тоской наблюдающий за бегущими по небу облаками, побрит и в чистой одежде.

— Классная иллюзия, — оторвавшись от созерцания неба, улыбнулся пир. — Мы в трехстах метрах под землей, а за окном будто облака. Конец клаустрофобии, я бы сказал, а заодно депрессии и прочей хвори.

— И все же? — Говорить было сложно, но еще сложнее было находиться в неведении, так что пришлось настоять.

— Дядя, очнулся. — В палату ворвался Мишаня. Розовощекий, причесанный. В новой куртке с нагрудными карманами и нашивкой в виде клоуна и в джинсах. Розовые женские кроссовки воришка себе, впрочем, оставил, и оттого выглядел теперь еще более нелепо, чем раньше.

— Мы на территориях, — дал невнятный ответ Дима. — Подземное поселение в тридцати километрах от Питера. Строилось выживальщиками или на их финансирование, еще в ту пору, когда у планеты со здоровьем было все хорошо. Многие особо одаренные гигантские деньги сюда вложили, построили убежище первого класса, запаслись горючкой и снедью, и, как ни странно, они оказались правы. Пригодилось. По сути, это поселение с замкнутым циклом. Обработка воды, воздуха, производство пищи и медикаментов. Всего около полутысячи человек. Я в шоке, брат, я в шоке…

— А что команда Звягина?

— Лишившись командира, они, наверное, решили отойти и посмотреть, что будет. — Пожал плечами пир. — Между нами, Сенечка до сих пор полагает, что это именно спецура его мотоцикл со двора свела, хотя зачем, объяснить не может. Чувствую, говорит, и все тут.

Место, где я оказался, и правда было больничной палатой, однако выгодно отличалось от той, в которой я оказался в самом начале пути. Свет был мягкий, запахи приятны, хоть и отдавали чем-то сильно специфичным, а в самой палате, о чудо, работал кондиционер.

— Как мы здесь оказались? — наконец вымолвил я и попытался подняться с кровати, но пир придавил мои плечи к матрацу и отрицательно покачал головой.

— Нельзя тебе вставать. Лежать да супчик куриный хлебать, не меньше недели. Так местный эскулап сказал. И скажу тебе, он вполне настоящий. И халат у него был, и стетоскоп, и ворох таблеток…

— Ты не ответил на мой вопрос. — Общие фразы моего товарища касаемо нашего местоположения и того способа, коим мы покинули город, начали меня раздражать, что я тут же и озвучил Диме.

— Не кипятись, — усмехнулся тот. — Сам в первый раз об этих парнях слышу. Есть тут один товарищ, Халитов вроде. Он тут и за главного, и за основного, и вообще вождь вождей. Мужик подкованный, обещал все рассказать.

Фамилий, локаций и притязаний на мою скромную персону становилось все больше и больше, а ясности от этого не прибавлялось. Но самое обидное, каждая весть, каждая ниточка, помимо мифов и легенд, обрастала трупами, и тут уж ничего поделать было нельзя. Чем же я был так полезен сильным мира всего? Полезен ли? Может быть, я просто представлял угрозу, но тогда проще было бы пустить мне пулю в лоб, вместо того чтобы выхаживать, попусту тратя электроэнергию и такие редкие теперь медикаменты на потенциального смертника.

— Андрей Петрович, позвольте потревожить. — Дверь в палату распахнулась и на пороге появился коренастый седой мужик в потертой кожаной куртке и очках с круглыми стеклами. — Я Халитов, руководитель и куратор нашего сообщества. Пришел засвидетельствовать вам свое почтение и предложить сотрудничество, в рамках и на условиях, выгодных обеим сторонам.

Так, убивать меня немедленно никто не собирался. Это обнадеживало, однако хитрый прищур руководителя и куратора, а также некоторые речевые акценты заставили напрячься ровно так же, как тогда, когда я будто статуя застыл у входа в собственный подъезд. Пахло неприятностями, и на этот раз в гораздо большем объеме.

— Очень приятно. — Я приподнялся на локтях и довольно уверенно кивнул. Надо отдать должное, местные эскулапы, коих пришлось наблюдать пару раз за день, дело свое знали крепко, и общая слабость очень быстро сошла на нет. — Чем, так сказать, обязан?

— Обязан, — Халитов картинно замахал руками и по-хозяйски уселся в кресло, стоящее рядом с больничной койкой, отчего и само кресло, и видавшая виды кожаная куртка скрипнули в бессильном протесте. — Какое громкое слово. Скажем так, один хороший человек в трудную минуту помог другому хорошему человеку. Редкость в наши дни, не находите Андрей Петрович?

— Нахожу, господин Халитов, — вяло улыбнулся я. — Однако не находите, что для гостя, коим я и мои спутники безусловно являются, я нахожусь в несколько неудобном положении.

Брови Халитова взметнулись вверх, будто две черные птицы.

— И это как же?

— Полная неосведомленность. — Губы мои почти непроизвольно расплылись в улыбке. — Вот вы даже отчество мое знаете. Я же, в ответ, ничего. Ни места, где мне приходится гостить, ни как зовут столь радушного хозяина. Странно это для гостя.

— Зовут меня Ильдар, — вдруг пустился в объяснения Халитов. — Место, где вы оказались, мы именуем „Свободные территории“. Это бункер первого класса с полной защитой от всех тех напастей, кои может навлечь на свою голову человечество.

— То есть катастрофа вас не затронула, — насторожился я, однако Ильдар только рукой махнул.

— Отнюдь, — продолжил мой посетитель. — Катаклизм потрепал и нашу общину, однако не так сильно, как тех, что продолжают жить на поверхности. Мы потеряли оборудование, часть знаний, технику, но моральные принципы, слава богу, живут в подземке и по сей день.

— И много вас? — в лоб поинтересовался я.

— Достаточно, — уклонился от ответа Халитов. — Колония выживальщиков, так нас прозвали еще до катастрофы, существует уже порядка тридцати лет. Демография колеблется. Рождаются дети, уходят старики и больные. Мы существуем, и это главное.

— А как вы так своевременно оказались в том районе? — продолжил я гнуть палку.

— Простейший радиоперехват. — Вновь улыбнулся Ильдар. — Многое оборудование погибло, но то, что осталось, является техникой экстра-класса. Нам ничего не стоит перехватить радиопередачу по всему Северо-Западу, а иногда и за его пределами.

— И что же вам нужно от меня?

Некоторое время Халитов с интересом смотрел на меня, то изображая полное недоумение, то уходя глубоко в себя, и тут внезапно попросту согнулся от смеха.

— Так ты ничего не знаешь? — сквозь безудержный смех просипел куратор, утирая выступившие на глазах слезы. — Ты чистый, что ли? Эталон?

Некоторое время хозяин подземелья тупо ржал, а я, приведенный в замешательство, начал даже подумывать о том, а не поджарить ли мне этого самодовольного хама. Однако веселье закончилось, а на смену ему пришел вполне серьезный, настроенный на деловой лад куратор.

— Господин Скворцов, — вкрадчиво начал он. — Вы уж мне поверьте. Те, кто сейчас упакован и при власти, знали о предстоящей беде заранее. Спрошу одно. Вы когда-нибудь слышали о проекте „Заря“ или исследовательской лаборатории „Первый комплекс“?

Я отрицательно замотал головой.

— А о магнитно-резонансном усилителе, над элементами питания для которого трудился некий НИИ?

— Снова нет, — признался я. — Я работал над проектом элементов питания замкнутого цикла на основе электромагнитного поля Земли. Однако сам проект был не завершен ввиду отсутствия исходных данных. По крайней мере, до аварии. Возможно, исследования и были продолжены, но последние полевые испытания успехом не увенчались и проект хотели заморозить.

— Однако батареи доработали, — улыбнулся Халитов. — Но все по порядку. Тридцать лет назад, уж простите за откровенность, я служил при неком правительственном ведомстве без названия и с жутким порядковым номером, который нормальный человек запомнить был не в силах. Исследования на нашей базе проводились различные, но основной упор, так сказать, профильность, основывался на исследовании коры головного мозга, его излучениях и возможностях. Хочу заметить, что современный человек использует свое серое вещество на сущие проценты, в то время как остальные области находятся в неком анабиозе. Для чего они служат, что контролируют и как ими можно управлять, до сих пор остается загадкой, а ввиду упадка современной науки, останется ей еще многие годы, если не десятилетия. Шаг за шагом, эксперимент за экспериментом, мы продвигались к непознанным и до этого неизвестным способностям организма, пока не установили, а точнее выявили некий эффект, коему присвоили название эффект Петрова-Халитова. — На лице Ильдара отразилось самодовольство.