Ты здесь не чужой - Адам Хэзлетт

Любопытно, как складывается жизнь у других людей?

У входа в столовую Тед замер, челюсть у него отвисла. Миссис Майнард сидит в шубе возле дальнего края стола, смотрит в окно, лицо бледное, измученное.

— Миссис Майнард?!

Элизабет оборачивается и видит Теда -он так и остался стоять в дверях. Голый по пояс, только джинсы натянул. Волосы всклокочены. Таким она его еще не видела.

— Что вы тут делаете, миссис Майнард? Как добрались сюда? Что случилось?

— Я думала, вы ушли погулять, — отвечает она. — Видишь, снег идет. Я думала, вы с Лорен гуляете. — Она оглядывается, ищет что-то глазами. — Я играла здесь в детстве, на том самом месте, где построен этот дом. Я тебе говорила? Иные говорят, дом уродлив, отвратителен, вообще все, что нами создано, никуда не годится. К тебе это не имеет отношения. Я уже говорила, Тед: ты прекрасен. Мертвые ничего не знают о тебе. Так даже лучше. Иди сюда. Садись.

Миссис Майнард, подавшись вперед, выдвигает из-под обеденного стола стул. Похоже, она сбежала, думает Тед. Та, вторая, явилась вместе с ней. Он молча подходит к стулу, садится.

Из кармана пальто Элизабет достает скомканный листок со своими записями. Помедлив, она зачитывает первый вопрос, едва слышно:

— Тебе когда-нибудь казалось, что для своей матери ты дороже жизни?

Чушь какая-то. Что она там накарябала? И вообще, как попала сюда? Придется отвезти ее обратно.

— Я прочту все вопросы подряд, Тед, а потом ты… Как зовут твою мать?

Не проехать, все засыпано снегом, зимние шины он не ставил. Лучше поторопиться.

— Миссис Майнард…

— Стал ли ты для нее судьей? Что ты чувствуешь в ее объятиях?

Хоть бы она замолчала! Нужно подумать, нужно все хорошенько обдумать. Десять минут он простоял под дверью ванной, окликая тихонько: «Ты как? Ты в порядке?», но Лорен не отвечала. Он разочаровал ее, вот оно что.

— Ты различаешь лицо своей матери или оно сделалось настолько привычным, что ты его уже не видишь? Как тебе кажется, ты ее знаешь?

Элизабет поднимает взгляд и видит, как из пустых глаз Теда катятся слезы. Отложив заготовленный листок, она обеими ладонями тянется к его щекам. Едва дотрагивается, и у мальчика начинают дрожать губы, он всхлипывает.

О, вы, богатые наследники, полагающие, что главное в жизни — совершенство чувств! Вы ошибаетесь.

Элизабет устала. Она больше не сопротивляется. Свет люстры стремится ей в глаза, словно сияние заката. Напоследок она чувствует на своих ладонях теплые слезы сына.