Ловец Душ - Марина Ефиминюк

– Не знаю, – ухмыльнулась я, разглядывая парики из конских хвостов.

Все они были дурного качества, да и вид имели облезлый и помятый. Я тяжело вздохнула, потрепав себя по криво обрезанным волосам. За косу Арсении ответит мне отдельным пунктом! Я даже позволила себе представить, как срезаю портняжными ножницами его бороду-мочалку.

– Денис, ты хочешь быть блондинкой или брюнеткой? – едва удерживаясь от издевательского хохота поинтересовалась я.

– Шатенкой, – глухо отозвался он, пытаясь стянуть с себя явно маловатое платье. Кудрявая башка застряла в слишком узком горле.

– Ты хочешь быть с длинными или короткими волосами? – не обращая внимания на его потуги, приставала я.

– Лысой! – прохрипел Давидыв, с треском разрывая тонкую ткань. – Я буду лысой шатенкой, и только попгобуй ещё что-нибудь спгосить!

К ночи мы худо-бедно собрались. Приятель Дениса за время нашего невольного плена от страха потерял сон и облегчённо вздохнул, когда мы уезжали. Верный Митрофан привёл ко двору наших лошадей. Мы выбирались из города тихо, воровато, словно и правда совершили страшное злодеяние.

По пустынным обледенелым улицам звонко цокали копыта лошадей, любой шорох в мгновение разносился по переулкам и заполнял собой тишину. Кое-где между высокими мрачными домами шатались оборванные бродяги. В какой-то момент мы едва не столкнулись с патрулём стражей, выискивающих дезертиров. От нечаянной встречи нам удалось спастись, поспешно скрывшись в узком переулке между домами. Пока отряд проезжал мимо, обсуждая некую красавицу Матрёну Ивановну с Хлебной улицы, мы, согнувшись в три погибели под нависающим над головами балконом, молились, чтобы не заволновались наши лошади и не выдали нас.

На выезде из города всполошённые стражи принимали отряд вольнонаёмных солдат, задержавшийся в пути. Площадь заполнили телеги, фыркающие лошади и ругающиеся чины, поэтому мы сумели улизнуть никем не замеченные.

ГЛАВА 5

Лошадка нетерпеливо перебирала копытами, выпуская изо рта густое облако пара. Тонкие молодые берёзки, побелённые утренним инеем, сонно щурились на яркое солнышко. Забористый морозец проникал под рукавицы и студил пальцы, сжимающие повод. Давидыв в ярко-красном шерстяном платке, в задранной темно-коричневой юбке и с торчащими под ней мужскими портами, заправленными в валенки, выглядывал из саней, пытаясь понять, отчего на, казалось бы, малолюдной просёлочной дороге образовался затор.

– Что там случилось? – Он по-лебединому вытянул шею, нетерпеливо рассматривая цепочку подвод, но, кроме лошадиного крупа и широкой спины Митрофана, ничего не увидал.

Привязанная позади саней лошадь Дениса пыталась выдрать из-под тонкой ледяной корки замёрзшие травинки и фыркала от недовольства.

– Разойтись! – донёсся до нас грубый прокуренный голос– Дорогу! Чего встал?! – гаркнул на меня бородатый вояка в съехавшей на затылок заячьей шапке, надетой поверх железного шлема. – Дорогу дай! Я заставила свою лошадку отойти на обочину, уступая место тяжело гружённым подводам с военным снаряжением.

Мы снова тронулись в путь.

– Оружие везут, – со знанием дела шамкал дед, лихо рулящий соседними санями.

– Наш Распрекрасный совсем с ума сбрендил. Говорят, он даже колокола церковные на мечи и арбалетные болты переплавляет, – делился он своими измышлениями с сидящей рядом старухой.

– Молчи ты, дед! – толкнула она его в плечо. – Как бы на старости лет за такие речи в острог не загребли!

– Типун тебе на язык, дура старая! – перекрестился тот.

Когда на пути вырос указатель «Ведьмина деревня. 10 вёрст», я стала откланиваться:

– Ну, мне сюда.

Денис хмуро кивнул, со дня нашего побега он сказал мне только одно слово – «лахудра», а после отчаянно не обращал на меня внимания.

– Удачи тебе, девочка, – кивнул Митрофан в заледенелую бороду. – Смотри, не попадись! – и подстегнул мерина, тот захрапел и дёрнул сани.

Я повернула на засыпанную, плохо укатанную дорогу. Вокруг стройными рядами темнели припорошенные снежком ели. Выпущенный «размять крылышки» Страх с оглушительным тявканьем носился между остроконечных верхушек, смахивая на меня лёгкие как пух снежные шапки. Лошадка, чувствуя рядом хищную нежить, волновалась и стригла ушами, я изредка гладила её по светлой холке, пытаясь успокоить.

Дорога взяла круто вниз и снова потянулась по густому и мрачному, будто сказочному, лесу.

– Эй! Стой! – услышала я далёкий окрик, разнёсшийся по всему еловому бору.

Я резко обернулась, издалека в мою сторону в сизо-белом облаке нёсся всадник. Длинная уродливая юбка раздувалась ветром, ярким пятном горел съехавший с головы красный платок.

– Стой! – снова заорал Денис, приближаясь. Он резко дёрнул повод, кобыла прошла ещё немного и остановилась. Давидыв улыбнулся: – Я подумал: а что потегяю, если спгячусь на пагу дней в замке?

Я с ухмылкой осмотрела его задранную по пояс юбку, щетину, пробившуюся за ночь и покрасневший от мороза нос.

– Почему ты думаешь, что я возьму тебя с собой?

– Газве я тебя не очаговал? – Под пухлыми пунцовыми губами мелькнул ряд идеально ровных, желтоватых от табака зубов.

– Нет, но ты можешь попробовать, – трогаясь с места, усмехнулась я. – Кстати, ты про замок Мальи слышал? Нет? А про Ловец Душ?

Оказалось, что Ведьмина деревня – крохотный посёлок в долине между холмами, выросший рядом с величественным замком графа Лопатова-Пяткина.

Мрачное четырехсотлетнее сооружение коршуном нависало над окрестностями. Тёмные стены с бойницами казались неприступными и подавляли, как старый рыцарь в ржавых доспехах, потерявший свою силу, но сохранивший призрачное подобие величия. Перед воротами, размером своим превосходящими высоту Первостепенного храма в Торуси, заледенела узкая речушка с обрывистыми берегами, густо заросшими ивняком. Дорога к замку – извилистая и плохо наезженная – покрылась грязной замёрзшей коркой.

Что-то в этой картине разорённого былого благолепия тревожило, что-то заставляло сердце сжаться от болезненного предчувствия беды.

Стоя на высоком холме, откуда открывался вид на всю долину, мы пытались сообразить, как можно пробраться в замок. Работать на голодный желудок голова отказывалась напрочь, и крохотный постоялый дворик пришёлся как нельзя кстати.

Трапезная была заполнена удушливым дымом сгоревшей каши и сельским сбродом, по зиме мучившимся от безделья. Мы заняли места на самом краю длинного стола. Недовольная подавальщица приняла заказ и, виляя пышными бёдрами, скрылась за кухонной дверью, а я с удивлением заметила нежно-зелёный туманный след, тянущийся за ней. Пока Денис с мечтательной улыбкой на пухлых губах и звериной завистью в глазах следил, как в глотке моего соседа исчезает почти штоф тёмного горького пива местной варки, я незаметно разглядывала окружающих. Самое странное, что возле каждого присутствующего вился нежно-зелёный магический дымок. Я наклонилась к пировавшему рядом со мной мужичку, громко втянула воздух, пытаясь различить аромат жасмина, но, кроме застарелого пота, ничего не почувствовала. Сосед скорчил рожу и прохрипел: